Затем Алан насильно остановился, увидев, что Хэнк собирается заговорить. У них был этот разговор в 1000 вариантах, 1000 раз. Они не соглашались. Наконец, Алан просто сказал:
— Доктор Карман был убит, Хэнк. Мы так и не поймали убийцу. Если бы все не боже, если бы мы не впали в гражданскую войну Даже Призрак был в неведении. Но нельзя отрицать, что виновные стремились посеять хаос.
Оба замолчали на долгую секунду. Оба помнили два месяца после смерти уважаемого доктора, и то, как быстро все чуть не рухнуло из-под них, оставив правительство парализованным кровожадными политиками и недальновидными учеными, которые потеряли бы весь лес из-за своего отдельного дерева.
Но они прошли через это, хотя и едва.
— Если что-нибудь если они заберут Джейн Я — сказал Алан с мрачным лицом, и часть его профессионального фасада отпала. Хэнк задавался вопросом, насколько эта откровенность была напускной, но, по крайней мере, он верил, что Алан искренне чувствует эту тревогу за Джейн. Хэнк знал, что сам чувствует то же самое, и не мог представить, чтобы отец этого сгустка радости чувствовал меньше.
Решив промолчать, Хэнк просто уставился в землю, внезапно слишком уставший, чтобы спорить. Вот почему он продолжал работать шерифом, даже будучи в значительной степени опозоренным. Потому что в этой Зоне есть люди, которых стоит защищать. Такие дети, как Джейн, и тот парень со вчерашнего дня. Невинные, которые ничего не знают о закулисных интригах и позерстве, которые изо всех сил пытаются выжить в этом новом, регламентированном мире под тяжестью своего статуса 1-го уровня.
И если ему придется поддерживать эту коррумпированную систему, чтобы сделать это
Закрыв глаза, Хэнк представил улыбающееся лицо Джейн ранее, когда она поняла, что у нее мороженое на носу.
— Зачем ты вызвал меня сюда? — хриплым голосом спросил Хэнк.
Алан выпрямился, поворачиваясь к Хэнку. Откашлявшись, он сказал:
— Как ты знаешь, у нас две основные экспедиции, отправляющиеся через два дня для исследования новых территорий, доступных нам после того, как наша Зона присоединится к реконструированной Земле. Это было сделано после тщательных расчетов Призрака, и все члены этих экспедиций уже отобраны. Но после некоторых объяснений с нашей стороны, существ из плоти Призрака убедили, что может быть причина для третьей экспедиционной силы. Ты будешь главным.
Было так много причин, по которым Хэнк хотел отказаться, что он на мгновение замер, решая, какая из них наиболее важна. Хлопоты, связанные с руководством такой силой, прежде всего, кроме того, политические тонкости, на которые у него не было бы времени, а также бессмысленность этих горнодобывающих экспедиций
Кроме того, насколько Хэнку было известно, все известные Дайверы Подземелий уже были частью первых двух сил; для третьей остались бы только отбросы.
Алан поднял руку. — Подожди, я уже вижу, что ты делаешь поспешные выводы. Она не будет такой большой, как другие, максимум 5 человек. Твоя группа будет предназначена для других целей. Ты пока останешься в режиме ожидания и начнешь действовать только тогда, когда вторая Зона соединится с другим миром.
Глаза Хэнка вспыхнули узнаванием. Затем он нахмурился.
— Что ты задумал? Это не будет политическая делегация, не если ты посылаешь меня. Ты знаешь меня лучше, чем это. Ты также знаешь, что у меня нет деловой хватки, поэтому любая торговля, кроме каких-то мелочей, которые у меня есть, это тоже не то. Поэтому я должен предположить, что мы будем вовлечены в какой-то шпионаж или убийство.
Алан вздохнул. — Не драматизируй. Ты нужен из-за своего навыка (Поиск Пути). Нам нужно будет определить лучший маршрут между двумя Зонами, через то, что, вероятно, будет очень опасной территорией. Оказавшись там, я ожидаю, что у тебя хватит здравого смысла, чтобы связаться с любыми силами, которые там есть, но только для того, чтобы привести их агентов к нам, чтобы мы могли общаться. Я бы предпочел, чтобы ты нашел время между сегодняшним днем и моментом, когда другая Зона подключится, чтобы ознакомиться с областями, которые мы сможем исследовать через два дня, но если ты настаиваешь на своем жалком крестовом походе за справедливость
— Я настаиваю, — подтвердил Хэнк.
— просто подумай об этом, хорошо?
С усмешкой Хэнк сказал:
— Кто спрашивает?
Казалось, Алан постарел на глазах.
— просто твой брат, Хэнк. Ты лучший человек для этой работы. Я был бы признателен, если бы ты помог.
меня в это впутывать .
Хэнк медленно покачал головой. Он указал на досье, лежащее на столе. — Это, по-вашему, мои товарищи? Хит меня ненавидит и прирежет незнакомца так же быстро, как подаст ему руку. А Иезекииль? Я его никогда не встречал, но слышал слухи. Он больше монстр, чем человек, на данный момент.
Алан поправил очки на переносице, сел в свое кожаное кресло и повернулся лицом к Хэнку. — Хорошо. Тогда вот ваши приказы от Президента СОВ. Встретьтесь со своими союзниками. Займите позицию в одном из приграничных городов. Потому что, как только какая-нибудь Зона соединится с миром, вы отправитесь туда. Вы свободны.
Глава 485
Отец Хэнка, Рик, научил Хэнка и Алана трем вещам.
Первое – извиняться стоит, только если ты действительно сожалеешь. Этот урок Хэнк усвоил вместе с грубым толчком, после того как стащил печенье и свалил вину на брата. Когда их поймали, Хэнк в конце концов сломался и извинился.
— Ты правда сожалеешь? — спросил Рик. Хэнк замялся, а потом покачал головой. В конце концов, он ведь получил печенье, хотя им и не полагалось. Если честно, он гордился собой.
Рик усмехнулся.
— Честность – это лучше всего. Пора убедиться, что ты сказал правду о сегодняшнем вечере.
Сначала Хэнк ожидал, что отец накажет его. Но тот просто продолжал напевать и улыбаться, пока Алан не вернулся из дома друга. Тогда Рик запер Алана в его комнате без ужина, чтобы Хэнк понял, перед кем ему действительно стоит извиниться . Это была долгая ночь.
Хэнк никогда не забывал рыдания своего младшего брата, после того как тот перестал колотить в дверь. Если и было что-то, то тишину было труднее вынести, чем прежнюю какофонию.
Второе, чему Рик научил своих мальчиков, заключалось в том, что Клинт Иствуд – величайший актер в мире, и всему, что касается того, как быть мужчиной, можно научиться, смотря его фильмы. Этот урок мальчики тоже усвоили с большим рвением, пересматривая всю фильмографию на вхс в детстве.
Много позже, когда появилась Система, Хэнк почувствовал, будто вернулся в детство, когда получил свой класс, (Стрелок). Поначалу все были разочарованы, потому что Хэнк до этого момента так хорошо справлялся, а его класс был таким обыденным.
Но снова и снова Хэнк выходил победителем в схватках с монстрами и людьми, которые угрожали новым законам Зоны. Однажды, когда он впервые встретил Призрака, Хэнк спросил у Призрака, почему тот дал ему рейтинг третьего уровня, когда его класс был явно одним из самых слабых в истории.
Голографическая проекция Призрака рассмеялась над ним.
— Это потому, что ты веришь в него. Ты всю жизнь мечтал об этом, Хэнк. Как он может быть не сильнее этих поверхностных, недавно приобретенных игрушек?
Третье, чему Хэнк и Алан научились от Рика, – это как и почему любить страну.
— Нельзя думать о своей стране как о физическом месте, это не главное, — сказал Рик, махнув рукой. — Подумайте об американских индейцах. У них одна из самых сильных и знаковых культур, даже по сей день, даже несмотря на то, что этот образ жизни мертв. Подумайте о греках, о римлянах. Ваша страна – это мечта, которую вы строите для своих детей. Это желание, которое вы прививаете им, чтобы они жаждали свободы и открытого неба. Это чувство ответственности, которое они испытывают, сталкиваясь с моральными дилеммами.
— Лелеять душу своей страны – значит строить будущее. Флаг – это карта, и забыть его – значит позволить целой нации душ заблудиться. Существует определенное повсеместное пренебрежение к патриотизму, от которого я хотел бы лично привить вас, мальчики. Ваша страна – это сумма ваших действий; следовательно, если вы не заботитесь о своей стране, ваши действия были недостаточными, чтобы удовлетворить подразумеваемые обязанности гражданства, которые вы несете в себе. Если вы не заботитесь о своей стране, вы также не заботитесь о себе и своих будущих действиях.
— Когда мутное болото апатии поднимется над головами граждан страны, они не смогут утруждать себя исправлением мелких несправедливостей. Их кожа онемеет от бесчисленных клещей и паразитов, которые их заражают. Эти люди становятся лунатиками, в дремоте, которую по своей длительности превосходит только смерть.
— Как вы думаете, диктатор сможет разбудить их от этой непоколебимой хватки? Как вы думаете, таких людей испугает геноцид, когда их сердца преисполнились презрения к страданиям ближнего?
— Нет, их будет нести вперед инерция в их слепоте, позволяя их стране, их истинному оплоту справедливости, разлагаться вокруг них. Вот как умрет Америка, мальчики. Хорошие люди перестанут верить в мечту о добродетели нашей нации, и никто не захочет взять на себя эту ношу, чтобы воплотить ее в жизнь. Без этой аморфной защиты мы все погибнем.
— Что-то драгоценное, что вы не можете по-настоящему описать вот что такое страна.
— Ты сейчас описываешь, — заметил Алан. Ему было 9 лет, а Хэнку 13, и у него хватило ума держать рот на замке.
Рик усмехнулся, и Хэнк медленно расслабился. Похоже, у его отца был один из тех хороших дней.
— Ты прав. Все, что я пытаюсь сказать, это то, что когда вы принимаете решение, касающееся вашей страны, помните о своих детях, о своем будущем. Если вы даете клятву, придерживайтесь ее. Боритесь за эту клятву. Станьте причиной, по которой другие люди чувствуют себя воодушевленными стремиться стать героями. В конце концов, вы хотите, чтобы ваши дети мечтали о месте, где слова не стоят и воздуха, который их поддерживает? Или вы хотите, чтобы они мечтали об упорстве и ответственности, о решимости и судьбе?