И постепенно Рендидли понял, что эти мрачные эмоции и капризы судьбы – всего лишь страх, облаченный в маску правды. Стены, которые он построил, были полыми, предназначенными для того, чтобы убедить его, что его нынешнее состояние – не его вина. И на самом деле фальшивые стены, которые он построил, были теми самыми причинами, по которым такие длинные тени лежали на его Пути.
Но затем появилась Система и дала ему еще один шанс. Необходимость выживания постепенно привела Рендидли к тому, чтобы разрушить все ментальные и эмоциональные блоки, которые он наложил на себя. И весь процесс был освобождающим. До такой степени, что Рендидли оставался в противоречии с тем фактом, что Система принесла значительные выгоды в его жизнь.
Но теперь, видя, как Вуалла борется с тем же одиночеством и понимая, что все, что Рендидли чувствовал по поводу того, что его выделили и обрекли в детстве, на самом деле верно для этой Вуаллы
Нет. Я не позволю этому случиться.
Жар и уверенность закружились в груди Рэндидли. Вслух он повторил свои слова, хотя какая-то его часть знала, что это было так же для себя, как и для нее.
Когда Вуалла посмотрела на него, ее глаза были стеклянными и пустыми. Она шумно выдохнула, ее плечи поднимались и опускались с каждым выдохом.
— Но
— Ты настоящая, — повторил Рендидли снова, еще более твердо на этот раз. Его собственное дыхание участилось, когда жар в его груди поднялся до такой степени, что обжег его грудь и сдавил легкие. Казалось, что огонь перескакивает между ними, стучит и подталкивает их сердца к ускорению вместе с жаром связи. — Ты настоящая.
Вуалла моргнула. В ее лазурных глазах стояли слезы, когда ее взгляд снова опустился на землю.
— Рэндидли, тебе не нужно
— Ты такая же настоящая, как и я, Вуалла, — прошипел Рэндидли. Но жестокость и срочность его слов удивили его. Он чувствовал, как Мрачный Химера поднимает голову и воет в ярости, скрежеща зубами в сторону судьбы. Кроме того, Рендидли не мог утверждать, что понимает, как кто-то мог сделать что-то настолько мощное, как дублирование человека. Особенно когда казалось вероятным, что этот человек уже мертв.
Но даже если бы он подозревал, что Вуалла нечто иное, встретиться с этой правдой сейчас
— И даже если — Дыхание Рендидли на секунду прервалось, и он позволил воздуху в своих легких вырваться в землю. Затем он оборвал это предложение и продолжал позволять своим словам вылетать с его языка и в воздух между ними. — Что бы ни случилось, мы сможем найти способ
— Рэндидли.
В этом слове было столько искреннего недоумения и немного нетерпения, что оно остановило Рендидли как вкопанного. И поэтому Рендидли медленно поднял взгляд и встретился с ее блестящими глазами. Вуалла все еще плакала, но она закатывала глаза с хрупкой улыбкой на губах.
— Мы больше не дети. Мы солдаты, верно? Мы должны взглянуть правде в глаза. То, кем я являюсь. Только если мы это сделаем, мы сможем
— К черту правду, — прошептал Рэндидли, и он имел в виду эти слова больше, чем что-либо за долгое время. К его удивлению, он широко улыбался Вуалле, и ее собственная улыбка расцвела в ответ.
Потому что именно это привлекло внимание Мрачного Химеры и теперь приблизило Рендидли к Вуалле. Бывают времена, когда очень трудно быть сильным. Это было одно из таких времен. И все же сейчас, здесь, даже когда Рендидли делал все возможное, чтобы успокоить Вуаллу, ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы вытряхнуть себя из трагедии, которая охватила ее, и обратить свою эмпатию к нему.
— К черту правду, — повторил Рэндидли.
— Мы уже сказали, что будем теми, кто разрушит Нексус а теперь ты хочешь перевернуть реальность? Рендидли Гостхаунд, я почти подозреваю, что ты просто разыгрываешь из себя крутого парня, чтобы произвести впечатление на даму в момент ее бедствия. Что сделало бы тебя тем еще оппортунистом.
— Так ты говоришь, что это возможность? — смело ответил рот Рэндидли, даже когда его разум изо всех сил пытался угнаться за ним.
Вуалла моргнула, а затем покраснела.
Жар между ними усилился еще больше. Рендидли чувствовал двух Судеб, ту же Судьбу, ту уродливую перчатку, ревущую между ними, когда их вскоре унесло нарастающим жаром и тлением. Но только когда жар начал закручиваться вокруг них двоих, Рендидли понял, что это не просто эмоции, которые он чувствовал. Это было желание, привязанность, общая утрата, общее открытие и общее чувство бессилия. Это была жажда изменить мир.
Это была молитва.
Нижний ритуал.
Концентрация Рендидли на жаре была нарушена, когда Вуалла медленно подняла кулак и ткнула им в его подбородок. Но затем, после того как кожа соприкоснулась, она задержала там свои костяшки пальцев, прижатые к грубой щетине на его челюсти.
— Не будь глупым. Желание чего-то не может сделать это реальностью.
— Но ты чувствуешь, как сильно я этого хочу, — прошептал Рэндидли, и он уже не был уверен, о чем они говорят. Возможно, это был момент, когда он увидел железную силу воли Вуаллы, проявившуюся даже тогда, когда она была вынуждена сомневаться в своем собственном существовании, но в нем родилась странная, откровенная честность, когда он смотрел на ее раздражение в ее сморщенном носу и нахмуренных бровях. — И это имеет значение.
Это я говорю или Мрачный Химера? — задумался Рэндидли.
Мрачный Химера усмехнулся.
Есть ли между нами разница?
Некоторые менее эмоциональные части Рендидли почувствовали побуждение к действию.
Это плохая идея. Еще больше ввязываться в дела Вуаллы.
Но посмотри на нее сейчас, гордую и непокорную своей судьбе.
Рендидли вздрогнул.
Даже если это игра я отказываюсь сейчас отступать. Не тогда, когда она борется против той же тирании коррумпированной власти Нексуса, которую я хочу положить конец.
Затем Мрачный Химера открыл глаза и презрительно посмотрел на менее эмоциональные части Рэндидли.
А с точки зрения плохих идей как это соотносится с вызовом всей Системе?
Вуалла наклонилась вперед и прижалась лбом к ключице Рэндидли. Все его сумбурные мысли были отметены этим ударом. До того, как она наклонилась вперед, Рендидли даже не осознавал, как близко они подошли. Но что действительно поразило его в этот момент, так это то, насколько теплее была ее кожа, чем даже жар Нижнего ритуала, гудящего между ними. Она горела.
— Я могу быть просто образом, — пробормотала Вуалла в грудь Рэндидли. Все, что он мог видеть, глядя вниз, это длинная грива лазурных волос, покрывавшая ее голову. — И мы оба знаем, что, каким бы мощным ни был образ, это не то же самое, что обладание физическим телом. Я могу в конце концов исчезнуть.
— Я — Но Рендидли остановил ту часть себя, которую он разделял с Мрачным Химерой, от высказываний. Это была та часть, которая побуждала его сказать что-то грандиозное и романтичное и преобразовать все бушующие эмоции во что-то простое, что можно было бы выразить тремя словами. Она требовала занять твердую позицию против тех колебаний, которые у него еще оставались.
Но это был просто страх. Чрезмерная компенсация — не ответ. Поэтому Рендидли успокоился как мог, медленно поглощаемый жаром от близкого нахождения Вуаллы.
И все было не так просто между ними. Было так много, чего Рендидли не знал о Вуалле. И даже если бы он захотел узнать эти вещи, это не означало бы, что не будет ответов, которые заставят его грустить, ревновать или разочаровываться в ней. Они едва знали друг друга. Перейти к грандиозности сейчас означало бы игнорировать все обычные ловушки сближения с кем-то из-за экзистенциальной ловушки того, кем была Вуалла.
Поэтому следовать агрессивным инстинктам Мрачного Химеры в разговоре — это не то, что Рендидли хотел делать. Вместо этого он подумал о своей собственной неровной и бешеной истории отношений. Он подумал о погоне за Сидни и о своем времени с Тессой. Нижние ядра в груди Рендидли загудели и начали замедляться в своем вращении.
Раздалось жужжание, и Рендидли вернулся, стоя во дворе, залитом солнцем, глядя на локти Сидни, когда она выглядывала из окна и наблюдала за ним. Он вернулся в грязную комнату в общежитии Роулендского университета. И в тот момент Рендидли с невероятной ясностью вспомнил, что он хотел услышать, когда был наиболее одинок и изолирован.
Все сводилось к одной простой вещи.
Он хотел, чтобы Сидни признала, что у них есть значимая связь.
Он хотел, чтобы Тесса признала, что она так же несчастна в их неловких отношениях, как и он.
Он хотел, чтобы они обе сказали правду в своих сердцах. Но он слишком боялся попросить об этом или заставить их раскрыть это. Поэтому и во дворе, и в комнате общежития он отворачивался и продолжал жить. Он надеялся, что эти вещи откроются со временем.
Каждый заслуживает правды. Особенно Вуалла. Особенно учитывая
Рендидли закрыл глаза. Потому что, хотя люди иногда становятся очень умелыми в том, чтобы лгать другим, ты никогда не сможешь по-настоящему солгать себе. И правда, которую создаст твое параноидальное сердце, будет терроризировать тебя хуже, чем почти все, что можно себе представить.
Смог бы справиться. Оставить её наедине с этим подозрением и отговариваться общими фразами было бы худшей услугой, которую Рендидли мог оказать.
Когда он открыл рот, чтобы заговорить, Вуалла вздрогнула.
— Как тот, кто провел много времени в прошлом году в качестве образа могу с уверенностью сказать, что не стану относиться к тебе по-другому, если ты окажешься всего лишь образом.
— А что, если я окажусь марионеткой? Что, если всё, что я говорю, даже сейчас, предназначено для манипулирования тобой?
Рендидли глухо рассмеялся.
— Тогда я думаю, что вдохновитель всего этого чертовски умнее, чем я предполагал.
Вуалла слегка приподняла голову, а затем снова опустила её на плечо Рандидли, боднув его.
— Не шути.
— Я не шучу, — теперь Рендидли злобно усмехнулся. — Меня, конечно, там не было, но мой образ, Иггдрасиль, был. Лицо Кайла, когда он понял, что моё физическое тело сбежало туда можно было бы просунуть страусиное яйцо. Его лысая голова была покрыта потом. Он не эмоциональный шахматист.