Когда Рендидли поднял бровь, леди Иеллая поморщилась.
— Каан Свакк.
Рендидли резко выпрямился.
— Кто-то еще, связанный с Вуаллой? Я думал
— Нет, семья Свакк — это ну, это скорее институт, чем семья, — вздохнула леди Иеллая и потерла глаза. — Считается большой честью быть усыновленным семьей Свакк. Из того немногого, что я смогла узнать из сделанных мною запросов, Илеот не был связан с ними на протяжении веков, но он все еще носил их имя. И они не из тех, кто легкомысленно относится к оскорблению своей чести. Возможно, они нацелились на тебя, чтобы узнать больше. Его увлечение тобой определенно было известно в определенных кругах.
— Семья Свакк, да — прошептал Рэндидли. Затем он ухмыльнулся. — Полагаю, они не слышали, что я ухожу в отпуск через четыре дня? Каан может заниматься делами, пока меня не будет.
Глава 1241
Элмер Арриетти, пятидесятидвухлетний холостяк и действующий комиссар полиции Харона, движущегося города, испытывал головную боль, как в переносном, так и в прямом смысле, в то утро, когда Татьяна вошла в его кабинет в 6 утра и предложила услуги одной очень особенной группы людей.
Это было два дня назад, но сейчас, когда Элмер медленно шел к боулингу со знакомым весом шара в рюкзаке, ему казалось, что прошла целая вечность.
Прямая головная боль в тот день была вызвана тем, что комиссар Арриетти еще не выпил утренний кофе. Поставка кофе из Франксбурга на этой неделе была задержана из-за рейдов остатков Избранных , сбежавших из Харона после чистки южной части Чикаго несколькими днями ранее. Наконец, отряд из Ордена Дуцис отправился и лично сопроводил караван, поймав двоих из трех оставшихся на свободе Избранных.
Не то чтобы Элмера действительно волновал захват Избранных, это были чужие проблемы. Нет, все, что нужно было комиссару Арриетти, это поддерживать стабильную внутреннюю обстановку. А это шло намного глаже, когда он выпивал свой кофе.
И хотя комиссар Арриетти стоически терпел, будучи вынужденным полагаться на альтернативные формы кофеина, Элмер лично ненавидел матчу. Потому что чайные листья, по решению руководства, должны были выращиваться на некоторых полях в самом Хароне, а это означало, что они были практически всегда в изобилии.
Переносная головная боль два дня назад была в основном из-за того, что от комиссара Арриетти наконец-то потребовали выполнять свою работу. В конце концов, в мире после Системы просто назначить полицейских авторитетными фигурами было недостаточно, чтобы дать им преимущество перед большинством населения. Без навыка идентификации было невозможно сказать, является ли преступник НСС или имеет 50-й уровень и обладает могущественной Судьбой.
Человек, выглядящий довольно кротким, мог обладать той же разрушительной силой, что и Рейдовый Босс. А преимущество работы комиссара Арриетти заключалось в том, что он мог передавать действительно опасные дела Ордену Дуцис.
В основном, полицейские силы Харона медленно строились с целью идентификации. Хотя мужчины и женщины под началом комиссара Арриетти могли постоять за себя в бою, их нельзя было сравнить с кандидатами в Орден Дуцис, которые были вынуждены каждый день терпеть внимание Аякса Точного и Хелен Адской.
И это работало. Определить уровень угрозы, заняться меньшими, передавая более крупные Ордену Дуцис. Это была надежная схема. Пока огромное население, угнетенное в изолированном районе южной части Чикаго, не заполнило Харон до отказа.
Внезапно стол комиссара Арриетти был завален сообщениями о том, что ранее угнетенное население плохо приспосабливается к свободе и срывается на местных предприятиях. Или, скорее, от суровых уроков, которые эти люди усвоили от рук Избранных, было трудно отказаться. Они существовали почти три с половиной года в изолированном времени, где единственное, что имело значение, это то, насколько ты силен. Сила была высшей добродетелью в этом месте. Избавиться от этого мышления было трудно.
Так что иногда, когда кто-то на рынке брал дыню, которую ты хотел, ты забирал ее обратно. Или когда кто-то говорил что-то бесчувственное о тебе. Или что-то уничижительное. Или когда кто-то был настолько открыто счастлив и успешен, что это вызывало горькие чувства у завистливых людей, эти завистливые люди набрасывались.
И внезапно полиция стала пользоваться большим спросом, чтобы растущая напряженность между первоначальным населением Харона и новым населением не вырвалась наружу.
И в тот день двух головных болей Татьяна пришла с предложением. Она говорила о целой группе способных специалистов, которые разгладят небольшие проблемы, терзающие Харон. Комиссар Арриетти с радостью согласился нанять группу людей, которых привела Татьяна. Хотя она очень расплывчато говорила о том, откуда они, и комиссар Арриетти знал, что лучше не задавать вопросов, учитывая различные звериные черты, которыми обладали два лидера, она заверила его, что эти люди чрезвычайно способные.
Чувствуя себя виноватым, комиссар Арриетти немедленно поручил им несколько щекотливых дел. Хотя люди, допущенные в Харон, принадлежали к угнетенному классу, они не были похожи на людей, застрявших в застывшем времени в Диких землях; у этих людей уже были годы, чтобы развить навыки, необходимые для выживания. Как оказалось, около половины всех беспорядков в Хароне можно было проследить до той же двадцатки людей.
Той ночью два дня назад, когда он ложился спать в своей однокомнатной квартире над волшебной прачечной, Арриетти утешал себя тем, что Татьяна не стала бы восхвалять достоинства этой группы без причины. И хотя эти люди, вызывающие беспорядки, были опасны, они все еще жили в Хароне. Лесные духи вмешались бы, прежде чем дело дошло бы до кровопролития.
После нескольких ободряющих разговоров Элмер наконец обрел покой, чтобы заснуть. Это было два дня назад.
Вчера комиссар Арриетти провел большую часть дня с головной болью предчувствия. Потому что, переспав с этим решением, было крайне недальновидно отправлять эту группу людей, которых Татьяна так высоко ценила, на поиски непредсказуемых элементов среди нового населения. По крайней мере, прежде чем понять их возможности, ему следовало быть осторожнее.
Поэтому он почувствовал приближение головной боли, когда вчера утром сжал свой драгоценный кофе из Франксбурга и медленно пошел в свой кабинет. Но когда он пришел, его ничего не ждало. Ночная смена ничего не сообщила. Несколько небольших инцидентов всплыли на поверхность, когда тянулось утро, но без каких-либо крупных происшествий полицейский участок Харона был относительно спокойным.
Время шло вчера только с одним примечательным событием.
Лидер группы, которую привела Татьяна, Хейфал, пришел рано вечером и представил очень серьезный отчет. Его тон был полон глубочайшего уважения, когда он передал тот факт, что он и его группа пошли поговорить с каждым из людей, о которых упоминал комиссар Арриетти. Хейфал подчеркнул, что не может гарантировать улучшения в их поведении, но они, по крайней мере, нашли место жительства указанных лиц и установили дружеский контакт. Хейфал сообщил, что некоторые даже согласились возместить часть ущерба имуществу, который они причинили.
Комиссар Арриетти был так рад тому, что ситуация не взорвалась у него на глазах, что произошел следующий разговор:
— Отлично! — Комиссар Арриетти даже хлопнул ладонью по своему столу в волнении, потрясая относительно большие стопки отчетов на своем столе. Если виновные заплатят, это, по крайней мере, час работы с заявками, которую он сможет пропустить. — Просто потрясающе. Неудивительно, что Татьяна так высоко вас рекомендовала.
— Пожалуйста, мы здесь, чтобы помогать в таких мелких делах, — довольно скромно сказал Хейфал.
Почтение в тоне Хейфала было настолько искренним, что комиссар Арриетти издал глубокий смешок. Головная боль, которую он лелеял в течение недель, наконец-то, казалось, проходила. — Знаете, вы мне очень нравитесь, мистер Хейфал. Как вы смотрите на то, чтобы завтра пойти со мной в боулинг? Все государственные служащие Харона посещают его каждую среду. Вы практически почетный сотрудник, поэтому вам стоит прийти.
— Боулинг? — Хейфал нахмурился. — Я. не знаком с этим термином.
— О? — Возможно, именно в этот момент комиссар Арриетти впервые почувствовал странность вокруг этого гуманоида со звериными чертами, но в то время он отмахнулся от этого. Возможно, Хейфал просто вырос в стране, где не было боулинга. — Ну, тогда я должен настоять, чтобы вы пришли! Хотя это игра в своей основе, хе-хе, она имеет обыкновение показывать истинную концентрацию человека во время игры
Тут же глаза Хейфала обострились. — Неужели? Что ж, тогда, пожалуйста, простите меня за то, что я навязываюсь.
И вот, сегодня, у комиссара Арриетти был один из самых жутких дней в его жизни. Во-первых, когда он прибыл в штаб-квартиру участка сегодня утром, там было письмо с извинениями от печально известного агрессивного человека из Чикаго, который носил прозвище Трехрогий Дьявол . В письме довольно многословно описывалось изменение сердца Патрика Шейна прошлой ночью и то, что нет необходимости отправлять Гостей обратно в его резиденцию.
— Хм, — сказал Элмер, откинувшись на спинку стула. Он сделал глоток кофе. — Это. странно.
Затем утро продолжало быть чрезвычайно тихим. Слишком тихо. После недели постоянных жалоб отсутствие чего-либо беспокоило. Не было звонков. Не было запросов о помощи. Не было жалоб. Поэтому, будучи человеком, склонным к головным болям из-за беспокойства, комиссар Арриетти отправил дополнительные патрули офицеров в штатском, чтобы попытаться выяснить, что происходит в Хароне.
Когда патрули вернулись в обед, все они рассказали одну и ту же историю; все население, которое было перевезено из Дворца Избранных, который когда-то был Чикаго, внезапно вело себя как образцовые граждане. Но его офицеры рассказали несколько тревожных историй о том, почему. Все люди говорили об этих Гостях с глубоким уважением, граничащим со страхом.