начал расти.
— Думаю, я донес свою мысль последовательно, но иногда мне кажется, что вы не совсем понимаете, что я имею в виду, — продолжал осматривать окружающих людей с этой насмешливой улыбкой на лице истинное тело Рендидли Гончего Призрака. — Земля люди, которые здесь живут мы растем. Но мы растем недостаточно быстро. Мы недостаточно сильны, чтобы быть кем-то, кроме одной из миллионов планет, которые будут проглочены и выплюнуты Нексусом.
Слово Нексус было подчеркнуто вспышками образов, расходящихся от каждого из его трех тел, стоявших на светящихся плитах. Обжигающий жар, излучающее сияние и дразнящие тайны жизни, и, наконец, леденящая и почти маниакальная потребность выжить.
Изабелла поморщилась, когда ее задел ближайший к ним образ, Иггдрасиль, и внезапно очень обрадовалась, что миссис Гамильтон увела их с пола до этого. Потому что образ был настолько сильным, что Изабелла не могла представить, как бы ее тело справилось, если бы он передался ей напрямую.
Пульсирующие остатки головной боли, которую она получила, когда посмотрела немного слишком пристально, не прекращались.
Свет под тремя изображениями продолжал расти. До такой степени, что разница между ними и другими людьми на полу была настолько велика, что под ногами некоторых людей ничего не было. Еще более драматично, что прямая связь с проводящим материалом привела к тому, что этих людей отталкивали назад эти изображения. Медленно, но верно людей вытесняли с плитки.
Изабелла Кортес внезапно осознала, что люди, оставшиеся на полу, были относительно незначительными персонажами. Помощники, охранники, люди из различных Орденов. Все, кто обладал властью, поступили так же, как миссис Гамильтон, покинув светящуюся плитку еще до прибытия Рандидли.
Как будто они все что-то чувствовали а я нет .
Изабелла стиснула зубы.
Есть что-то, что я все еще упускаю, какой-то инстинкт. Наверное, они не зря самые могущественные люди в мире
— Позвольте мне выразиться ясно: в Нексусе сила моих образов — ничего особенного, — продолжал Рандидли. И вместе со словом особенного последовала волна мощных образов. Каждое из трех тел-образов, которые Рендидли отделил от себя, взорвалось ослепительным светом. Аспекты, которые излучали его образы, становились все более интенсивными и сложными, поскольку он высвобождал все больше и больше своего скрытого потенциала.
Изабелла не могла отвести глаз. Демонстрация силы была захватывающей дух.
Подумать только, что человек может быть настолько доминирующим даже перед целым собранием людей !
Люди, которые остались на светящейся плитке пола, несмотря на предыдущее давление, теперь ахнули и были отброшены назад. Они беспомощно откатились, пока люди не бросились им на помощь и не помогли подняться на ноги. Но Гончий Призрак не остановился на этом. Каждый образ взорвался с такой силой, что окружающие люди, даже самые могущественные люди на Земле, не могли не дрожать.
— Вот почему я волнуюсь, — хотя Изабелла слышала голос Рандидли, она больше не могла видеть его лица. Она была вынуждена закрыть глаза перед светом, который образы Гончего Призрака вызывали в полу. — Кажется, никто из вас не понимает надвигающейся опасности. И меня не всегда будет рядом, чтобы напоминать вам, насколько мала Земля в масштабах Нексуса поэтому я пригласил кое-кого особенного. Прошу всех поприветствовать Октавия Шрайка, Надзирателя Седьмой Когорты.
Благоговение Изабеллы перед силой Рендидли Гончего Призрака вскоре сменилось облегчением, поскольку его представление, казалось, подразумевало, что давление скоро прекратится. Вот-вот должны были начаться обсуждения. Но, к ее удивлению, волны образов продолжали обрушиваться на ее ментальную защиту. Фактически, сила этих отголосков возросла, когда новая фигура спокойно вышла на светящиеся плиты.
На долю секунды Изабелла смогла разглядеть фигуру, похожую на носорога в сшитом на заказ костюме, но затем свет снова заполнил ее зрение. Света под единственной формой новоприбывшего было достаточно, чтобы соперничать со светом, производимым всеми тремя образами Гончего Призрака.
— Благодарю за приглашение, мистер Гончий Призрак, — ответил незнакомый и глубокий голос. Но настоящая трагедия заключалась в том, что низкий голос сопровождался образом.
Этот образ обладал огромными размерами, чудовище непостижимых пропорций медленно двигалось, чтобы сокрушить все вокруг. Услышав всего одну строчку от новоприбывшего, у Изабеллы заболела челюсть от сильного сжатия. И каждый раз, когда эта новая фигура говорила, тупая боль пронизывала ее кости. — Признаюсь, это первое подобное приглашение, которое я получил но это, конечно, из-за слабости людей в Седьмой Когорте.
Возможно, она заметила борьбу Изабеллы, потому что миссис Гамильтон снова протянула руку и коснулась ее локтя. Мгновенно серые нити, казалось, закружились вверх, защищая их угол бального зала. Изабелла благодарно взглянула на миссис Гамильтон.
Рендидли снова заговорил, бесплотный голос в нарастающем приливе образов и света. — Я хотел бы кое о чем спросить вас публично, Октавиус. Во-первых сколько миров уже достигли Первой Катастрофы? В Седьмой Когорте.
Поскольку у Изабеллы теперь было немного места для маневра, она поняла, что не только миссис Гамильтон мобилизовала свои образы. Она видела, как Паоло, Кейл, Обирн, Нафур и король Фирун молчаливо работают вместе, чтобы защитить более слабых людей от худшего образа Октавиуса. Впечатляющая демонстрация единства перед лицом чудовищно большого образа, который внезапно появился.
— Тридцать шесть тысяч пятьсот один, — сказал Октавиус тем же громовым голосом. Огромное чудовище его образа снова двинулось. Изабелла услышала, как миссис Гамильтон выдохнула сквозь зубы. Несколько прядей паучьего шелка натянулись и лопнули, когда она изо всех сил пыталась смягчить образ Октавиуса. — Хотя на Земле одна из первых Зон подключилась к Когорте, другие с тех пор догнали ее. У немногих других планет была такая разница в результатах, как у Земли.
— В настоящее время какова доля прошедших планет в Седьмой Когорте? Для той Первой Катастрофы, которой достигли более тридцати тысяч планет, — спросил Рандидли.
— Тринадцать процентов.
Эти слова были похожи на то, как огромное чудовище своим шипастым хвостом прорезает `
Эта разношерстная группа образов защищала остальных. Земляне покачнулись. Огромное чудовище Октавиуса вытянуло конечности и принялось физически топтать людей в бальном зале. Изабелла неловко кашлянула и сменила позу. Другие падали без сознания, сраженные наповал жестоким присутствием образа Октавиуса.
Двойное послание, содержание и способ передачи. И то, и другое рисовало крайне мрачную картину.
Рендидли безрадостно усмехнулся. — И я уверен, вы в курсе той особой возможности, которая представилась Земле? Зараженные захватчики. Скажите мне, с точки зрения сложности как это соотносится с Первой Катастрофой?
Октавиус задумчиво промычал. — Сложный вопрос. Потому что Земля — единственная планета в Седьмой Когорте, которая привлекла внимание Нексуса подобным образом.
Миссис Гамильтон тихо застонала. Все больше людей пошатывалось и падало на землю. Огромное чудовище снова изменилось. Огромный глаз задрожал, а затем начал открываться. Через весь бальный зал Изабелла смогла разглядеть Алану Донал и Хэнка Говарда, выступающих вперед, чтобы стать оплотом против образа Октавиуса. Но даже они были нечеткими и расплывчатыми перед мощью образа этого Надзирателя.
Рендидли сухо ответил: — Позвольте мне перефразировать. Если бы все миры, которые пытались пройти Первую Катастрофу, попытались пройти это испытание, каким, по вашему мнению, был бы процент прошедших?
— Чтобы в конечном итоге устранить риски возможно, целых 30%. — Выражение лица миссис Гамильтон становилось все более серьезным, и Изабелла шагнула вперед. Она сплетала свой образ как можно лучше, чтобы поддержать свою учительницу. Но даже так, пока Октавиус продолжал говорить, обе изо всех сил старались, чтобы люди позади них не потеряли сознание. — Но чтобы получить выгоду, пройдя Зону Эпической Опасности в установленный срок скорее всего, меньше 1%.
— Меньше 1%. — Рендидли вздохнул. Затем он снова рассмеялся, резко и громко, как ослепительный свет, испускаемый образом Октавиуса. — Последний вопрос к тебе, Октавиус. Этот образ, который ты сейчас выпускаешь это твоя полная сила?
— Нет, конечно, нет. — Глубокий голос Октавиуса звучал почти оскорбленно. Каждый удар сердца Изабеллы отзывался новой волной ноющей боли в ее расшатанных костях. Выдержать присутствие этого огромного зверя стоило ей всего, что у нее было. И она с ужасом представляла, какое давление сейчас испытывает миссис Гамильтон. — Некоторые, возможно, и выдержали бы мой полный образ но большинство здесь умерло бы довольно быстро.
Несколько секунд Изабелле казалось, что ее физически расплющивает в лепешку только от этого огромного глаза, который приоткрылся и рассматривал жителей Земли. Но затем наружу вырвалась новая сила. Она была темной и прохладной, беспокойно гуляла по бальному залу, словно ветер, предвещающий приход осени.
К счастью, давление со стороны Октавиуса ослабло. Огни образов медленно потускнели. Плиты из светящегося камня замерцали и стали инертными. Все вместе в бальном зале вздохнули, когда угнетающий образ рассеялся вокруг них. Но так же быстро люди нахмурились, когда наружу стало просачиваться новое давление.
Оно не было таким явным, как предыдущее, но казалось, что сам воздух вокруг них становится негостеприимным; как бы сильно Изабелла ни сосредотачивалась, ее образы внезапно не могли найти даже малейшей опоры в окружающем ее пространстве.
Без света на полу бального зала ситуация начала разрешаться. Изабелла лучше разглядела элегантно одетого Надзирателя, который так непринужденно сжал всю комнату. А три образа Гончей Духа исчезли, оставив лишь мрачного молодого человека, одетого для войны и окутанного мрачными языками пламени.