Не такой уж большой отрыв удалось получить Делайле, но этого, вероятно, будет достаточно. В конце концов, Дузер разделял то же недоумение относительно того, как Делайла создала летающий плот, но его любопытство было тупым. Ему было достаточно того, что он теперь знал, что она может сделать такую вещь. И после того, как она пробежала безопасное расстояние от дома, Дузер не сомневался, что именно это она и сделала.
Энни вышла обратно на улицу и встала рядом с Дузером с безучастным лицом. Она не предприняла никаких попыток догнать свою дочь. Харон начал взбираться на окружающие холмы, направляясь прямо на запад.
— знаешь, что самое страшное? — тихо спросила Энни. Дузер наклонил голову вбок, гадая, не обнаружила ли она, что он был соучастником побега. Не то чтобы Дузер пытался помочь их дочери сбежать от родительского неодобрения ее последних действий, а скорее то, что Дузер стоял немного дальше от этого вопроса, чем Энни, и легко предвидел этот внезапный побег.
Возможно, были шаги, которые он мог бы предпринять, чтобы убедиться, что Делайле не удастся успешно сбежать. Но у него не хватило духу предпринять эти шаги, чтобы ограничить дочь, которая постепенно стала для него всем миром. И конечно, он беспокоился о том, во что она ввяжется, пока его не будет рядом, но у Дузера уже был опыт медленного завоевания Энни в те первые дни в Доннитоне. Попытки удержать их просто принесут противоположный результат тому, который он хотел.
Кроме того, Дузер отправил сообщения как Татьяне, так и Наффур, с просьбой найти Делайлу и присматривать за ее выходками. Несмотря на то, насколько они обе заняты, вокруг Харона было достаточно способных людей, чтобы Дузер не сомневался, что это будет одно из самых безопасных мест для Делайлы.
— Что самое страшное? — медленно спросил Дузер.
— Эта потаскушка забрала последний из моих кексов, — проворчала Энни. — Мне сейчас очень хочется чего-нибудь сладкого
Дузер нахмурился, глядя на Энни. — Не называй свою дочь потаскушкой.
— Если бы она не хотела, чтобы я называла ее потаскушкой, она не должна была брать мои кексы. — Глаза Энни сверкнули жестокой подавленной яростью. Дузер решил, что больше не будет спорить по этому поводу.
Татьяна взглянула на Вольфрама, когда они вдвоем стояли на одном из высотных жилых домов на востоке Харона и смотрели в сторону медленно уменьшающихся форм горного хребта Нордаун. — Я удивлена, что большинство из вас и ваших коллег-секретарей согласились остаться на Хароне. У меня сложилось впечатление, что вы планировали отнять контроль над популяцией огров у Обирна Мийра. Разве вам не следует быть там и наращивать поддержку?
Вольфрам фыркнул. — Разве вашей Призрачной гончей нужно было заручиться поддержкой огров? Нет, он был просто самым сильным и лучшим, и люди признавали это и следовали за ним без вопросов. Я позволю Обирну Мийру завершить утомительную задачу по созданию империи огров, не оглядываясь на него наша конфронтация все равно состоится только через несколько месяцев. Лучше мне путешествовать и понимать устройство этого мира, чтобы я мог лучше вести свой народ, когда он снова станет моим.
— Вы, земляне, быстро развиваетесь. Ограм понадобится обширная подготовка, чтобы не отставать от таких событий.
Интересно, действительно ли все было так просто с ограми. Если бы ты не последовал за Рендидли как за самым сильным был бы этот переход почти таким бескровным?
Татьяна держала руки за спиной, даже когда ветер трепал выбившиеся пряди ее волос вокруг лица. — Ну, спасибо, что остались здесь, в Хароне. Ваша помощь ценится. Это значительно облегчает мою работу.
— По правде говоря, я не понимаю, как вы справились со всем этим в одиночку, — нахмурившись, сказал Вольфрам. — Моя собственная рабочая нагрузка в настоящее время кхм. Огромна.
Было приятно, что этот подвиг был признан, хотя Татьяна отмахнулась от него. — Да, ну, конечно, все было немного более суетливо
Недавно с вечеринками, с новыми поселенцами, с заключением торговых соглашений с различными Зонами и Орденами но у меня такое чувство, что дальше будет только хуже. Харон становится довольно влиятельным.
Некоторое время они молча смотрели на удаляющуюся горную гряду. Затем Вольфрам снова заговорил:
— Я хотел тебя кое о чем спросить. Насчет твоего Гончего Духа.
— Технически, теперь это наш Гончий Дух, не так ли? — поддразнивающе сказала Татьяна.
Всегда серьезный, Вольфрам медленно кивнул и поправил свои большие очки.
— Наш Гончий Дух. Да, полагаю, это правда. Наш Гончий Дух. Я сопротивлялся, но некоторые из моих коллег-писцов приняли этот Тигель Эйдолона прошлой ночью. Проснулись измотанными, но получили большую пользу от этого опыта. Я понимаю полезность движущегося города, но почему он, кажется, намеренно изолирует себя? Многие могли бы извлечь пользу из его учения. Он ускоряет рост людей. Но есть и более прямые решения этой проблемы.
— Это не секрет, но я знаю, Рендидли предпочитает быть довольно расплывчатым в деталях. Возможно, ты даже лучше меня понимаешь его мотивы. Но образ Гончего Духа нельзя использовать для прохождения Второй Катастрофы.
— Он видел Вознесение, — внезапно выдохнул Вольфрам. — Вот почему он так суров. Вот почему он преподает уроки, но исчезает, прежде чем кто-то сможет подражать оттенку его образа. Он не может стать мечтой, только кошмаром.
— Именно так, — подтвердила Татьяна. Они еще долго стояли в тишине.
— Он выбрал трудный Путь, — вздохнул Вольфрам. Татьяна энергично кивнула. Снова поправив очки, он задал еще один вопрос:
— Ему что-нибудь от нас нужно? Чтобы попытаться одолеть этого Особого Следователя?
— Вероятно, — вздохнула Татьяна. — К сожалению наш лорд не очень хорошо умеет просить о помощи. Он слишком долго работал один.
Вольфрам постучал кулаком в грудь.
— Кхм. Я предполагал, что ты так ответишь. Поэтому я и хотел внести предложение о том, что мы могли бы для него сделать
Глава 1341
Влияние Иггдрасиля распространялось вверх и вниз от медитирующего тела Рандидли. Над ним толстый коричневый ствол тянулся вверх, словно торжественный храм жизни. Истории и басни, написанные петляющим золотым шрифтом, покрывали всю толстую кору, добавляя насыщенный, теплый цвет центральной колонне Иггдрасиля. От верхней части ствола в разные стороны расходились тысячи ветвей. Каждая была тщательно украшена изумрудными листьями, которые тихо шелестели от невидимого ветра, когда образ проявлял свое присутствие.
Этот шелест был почти постоянной мелодией жизненно важной планеты; это была песня роста и стабильности. И в некотором смысле это было тихое гудение силы, которое делало Иггдрасиль столь мощным образом.
Это были тысячи деталей, которые медленно накапливались, неуклонно становясь силой.
Как наверху, так и внизу. В то время как верхняя часть идеального отражения была коричневой и изумрудной, нижняя половина была полностью золотой. Кончики корней, уходящих в землю под Рандидли, были лишь тускло-золотыми, как будто их быстро окунули в канистру с грязью и золотой пылью. Но по мере того, как все больше и больше энергии поднималось вверх по корневой системе, яркость увеличивалась до глянцевого блеска. Энергия текла вверх по Мировому Древу, являясь частью бесконечного цикла.
Конечно, мне пришлось слезть с Харона, чтобы сделать это, но, по крайней мере, Философский камень быстро вернет меня обратно Рендидли промычал себе под нос и продолжил свою восстанавливающую медитацию. Его дыхание было медленным и ровным. Честно говоря, он испытал некоторое облегчение от стресса, сидя на скале, в то время как Харон уходил от него.
Поздравляем! Ваш навык (Золотые корни Иггдрасиля) вырос до 241-го уровня!
После встречи с Хань Ячжу и Марком Роуэлом за час или около того до того, как Харон начал двигаться, Рендидли был совершенно измучен своим желанием участвовать в социальном взаимодействии. Честно говоря, он предпочел бы еще несколько чрезвычайно быстрых столкновений с Иллим внутри (Ловца снов Долгой Ночи), чем подобные полуполитические дискуссии, но он был сюзереном Харона. Он контролировал (Орден Дуцис) и (Всадников Злобного Двора).
Он носил корону и должен был играть роль короля. В его Королевстве его слово было последним.
Честно говоря, обсуждения с представителем Зоны 7 были, к счастью, краткими; они просто хотели создать программу, чтобы отправить нескольких своих лучших кузнецов для работы на нефтеперерабатывающих заводах Харона на несколько месяцев. Не для того, чтобы завладеть секретами Харона, а для того, чтобы дать им возможность ознакомиться с процессом внедрения образа в металл из очень компетентного источника.
Рендидли немного беспокоился о чрезмерном воздействии своего образа, но он следил за кузнецами Харона. Хотя в их процессе и были сходства с его, их было недостаточно, чтобы Рендидли не захотел, чтобы они обучили лучших людей Зоны 7. Это был навык, который можно было безопасно распространять.
Марк Роуэл, глава (Ордена Валерем), обратился с просьбой, которая, казалось, неудобно извивалась на столе Рандидли, как слизень.
— Нам нужен четкий план требований к членству в Ордене, — настаивал Марк, сидя напротив него за хлипким деревянным столом. — Мы хотим, чтобы наши Ордена рассматривались как миротворческие силы для народа. Поэтому предоставление конкретных планов того, что ожидается от каждого человека, — это к лучшему. Поскольку (Орден Дуцис) в настоящее время является главой Орденов, я не могу поверить, что у вас еще нет таких директив, по крайней мере, в отношении вашего собственного набора.
Встреча закончилась неудовлетворенностью для обоих. Очевидно, Рендидли не собирался составлять перечень качеств, которыми должны обладать отдельные лица в Орденах. И Рендидли казалось, что единственная причина, по которой (Орден Валерем) хотел таких требований, заключалась в том, чтобы еще больше узаконить и защитить себя после конфуза, который они испытали на футбольном матче.