Алана надеялась, что Харон останется таким еще долгое время.
Глава 1468
Рёв толпы был оглушительным, когда матч за третье место в парном турнире достиг кульминации. Шум был наполнен ожиданием и одобрением; только сейчас он блуждал по арене в поисках своей конечной цели, победителя.
В очередной раз вся арена превратилась в огромный отражающий бассейн. Дуэт Динеша и Тайкса стоял друг напротив друга, разделенный инвертирующей разделительной линией, созданной их подвигом. Хэнк держал поводья своего призрачного коня и поднял револьвер в небо, его глаза горели решимостью. Теневой Анчо пританцовывал вбок, явно встревоженный гнетущим образом, который источал Тайкс.
Находясь в верхней части отражения, Тайкс позволил своему образу с жестокой беспощадностью давить на окружающее пространство. Перед лицом того огромного чувства тяжести, которое он нес на своих плечах, все образы содрогались и сжимались. Медленный подъем образа окружения Хэнка изо всех сил пытался набрать обороты. Но было очевидно, что скоро этот образ наконец вырвется на свободу.
Но бойцы просто смотрели друг на друга с научной интенсивностью. Образ Динеша исказил окрестности, но Хэнк неуклонно уклонялся от атак Тайкса в течение последних нескольких минут и стрелял прицельными очередями. Лишь спустя некоторое время Рендидли почувствовал, что образ Хэнка начал оказывать ощутимое влияние на местность.
Рендидли потер подбородок. Единственная проблема с образом Хэнка заключалась в том, что, как только он достигнет этого влияния, его рука будет вынуждена действовать; у него больше не будет оправдания для задержки. Его образ не позволит этого. На Западе в конце концов приходилось отстаивать то, во что веришь, иначе окружающее повествование рассыплется в прах. Будь то из-за выражения лица Хэнка или из-за меняющихся образов в воздухе, толпа, казалось, почувствовала эту перемену. Они топали ногами и размахивали руками, призывая к конфликту.
Громкость увеличилась.
Анчо встал на дыбы, отвечая на их приветствия, хотя Рендидли подозревал, что бойцы не могли расслышать шум из-за экрана, созданного образом Динеша. Но, возможно, конь образа мог почувствовать волю аудитории в любом случае. Тайкс держал свой огромный железный шар перед собой обеими руками, его пальцы напрягались от едва сдерживаемого нетерпения.
Когда копыта призрачного Анчо коснулись земли, Тайкс ускорился. Его тело размылось по краям, размытое отражение Динеша следовало за ним, как ужасный дух, стремящийся овладеть живым телом. Хэнк вдавил пятки в бока коня, и они исчезли, чтобы снова появиться в нескольких метрах слева от Тайкса.
Тайкс уперся ногой и скорректировал свой вектор с резкостью, которая, казалось, бросала вызов физике. Железный шар взлетел вверх. Хэнк опустил ствол револьвера и прицелился.
Пуля и железный шар столкнулись друг с другом. Пуля визжала и кричала от нежелания, окруженная новой порочной уверенности в том, что пуля пробьет оружие Тайкса. Но в этом случае этого было недостаточно. Она вонзилась в избитый металл и образовала тончайшую трещину, но это было все. Все остальное было подавлено весом. Тайкс продолжил движение вперед, обрушивая шар на Хэнка и Анчо, но они отпрыгнули в сторону, прежде чем их настигли.
Большой металлический шар ударился о землю и вызвал бесчисленные ряби, которые разошлись по зеркальному царству Динеша. Сцепив зубы, Тайкс зацепил цепь вокруг шара, а затем начал вращаться, постепенно разматывая цепь. Железный шар вращался вокруг Тайкса по постоянно увеличивающимся дугам, охватывая большую часть Арены.
Он уперся ногами и завертелся на месте, постепенно ускоряясь.
Призрачный Анчо заржал и отбежал в сторону, настороженно наблюдая за агрессором. Фыркая, Тайкс резко скрутил цепь, а затем дернул шар обратно к себе. Когда металлический снаряд полетел обратно к нему, Тайкс стал Динешем. Динеш закрыл глаза, и внезапно Динеш оказался ошеломленным Хэнком верхом на образе Анчо.
— Ну и дерьмо, — выругался Хэнк, глядя на снаряд, несущийся к нему.
Шар врезался в Анчо, прежде чем образ успел унести Хэнка, разлетевшись на куски призрачной материи. Хэнк откатился в сторону от опасности, но тут появился Динеш, его пальцы веером растопырились с отравленными ножами.
Репитер Хэнка вспыхнул и несколько раз дернулся в быстрой последовательности, отражая ножи пулями. Затем ножи безвредно загремели о землю, осыпая ядовитыми искрами. Но прежде чем Хэнк успел прицелиться для более разрушительного выстрела, Динеш преодолел расстояние и нанес жестокий высокий удар ногой. Хэнк отклонился назад и убрал пистолет в кобуру; он не собирался уклоняться от драки. Влияние образа Хэнка в этом районе неуклонно росло.
Он выстрелил первой пулей, подвергся контратаке и выжил. Момент начал неуклонно течь в его сторону.
Динеш развернулся и полоснул Хэнка по талии ребром ладони. Хэнк принял удар с ворчанием и нанес в ответ злобный левый хук, но его кулак неэффективно скользнул по плечу Тайкса, когда более крупный мужчина заменил меньшего.
Хэнк быстро отреагировал на перемену. Он дернулся вбок и поднял локоть, чтобы ударить Тайкса по лицу. Тайкс ухмыльнулся и наклонился вперед навстречу удару, используя свой образ, чтобы удержаться на месте во время удара и попытаться схватить Хэнка. Фыркнув, Хэнк кувыркнулся назад, а затем пнул Тайкса в грудь, когда тот пошел следом.
Тайкс немедленно уперся ногой и заскользил, но этого открытия было достаточно для Хэнка Говарда, чтобы вытащить свой револьвер. Ствол сверкнул белым светом в зеркальном мире.
Пуля безвредно пролетела мимо ребер меньшего Динеша, взъерошив его волосы. Хэнк прищурился. Затем Тайкс вернулся, дернув за цепь и обрушив железо обратно в свою руку.
Цилиндр револьвера Хэнка щелкнул, подводя новую пулю под курок. Оба мужчины ухмыльнулись друг другу. Затем Тайкс рванул вперед, и Хэнк прицелился. В последнее мгновение Хэнк кувыркнулся вбок и скорректировал свой угол.
Его пуля попала в другую пулю, все еще застрявшую в шаре Тайкса. С помощью маленькой кирки, вогнанной лишь на небольшое расстояние глубже, глыба металла взорвалась на осколки.
— Мир Призраков был бы лучшим, — проворчала Виванья, когда они вдвоем ждали в темных залах, чтобы выйти на арену. Хвост морозного дракона метался туда-сюда, придаток двигался так, словно вымещал свое недовольство, хлеща каменные стены. — Разве они не видят всего, что Призрачный Гончий сделал для нашего мира? Назвать планету в его честь — естественный результат его божественных усилий для нас. Это вопрос принципа.
Алана даже не потрудилась ответить угрюмому дракону. Как всегда перед матчем, ее внимание было сосредоточено на осмотре копья. Она провела пальцами по острию копья и почувствовала, как кожа на ее пальце легко рассекается. Острота заставила ее улыбнуться. Возможно, из-за того, что она высказала свои опасения вслух прошлой ночью, все эти эмоции бурлили в ее груди в течение последних нескольких часов и постепенно превратились в волнение. Она переместила руки вниз к древку копья и слегка помахала им, проверяя гибкость.
Какую историю мы расскажем миру сегодня, интересно?
Ее пальцы сжались до побелевших костяшек.
Вскоре они получили сигнал, чтобы пройти на арену, и Виванья издала огромный, драконьего размера вздох, который заморозил землю перед ними. Она переваливаясь пошла впереди Аланы по коридору. — Наконец-то время. Что ж, даже если ты отказываешься назвать планету в его честь, ты все равно должна сохранять остроту в бою, Алана. У нас не будет возможности почтить Призрачного Гончего, не одержав сначала победу. Не отвлекайся на ненужные вещи.
Тебе не нужно мне это говорить ,
— подумала Алана с легкой улыбкой. Но она не потрудилась ответить. Она чувствовала через свою связь с Виваньей, что Мать Выводка Морозных Драконов была беспрецедентно взволнована этим матчем. Поэтому Алана не возражала против постоянного потока жизнерадостных жалоб.
Благодаря ее роли на Земле Алане и Виванье было предоставлено право первыми выйти на арену. Аудитория забурлила и взревела, когда дуэт появился в устье туннеля, а затем спокойно направился к сцене. После того, как Хэнк славно вырвал победу в матче за третье место, толпа была на взводе перед финалом.
Их появление сейчас было сигналом для кипящего духа Земли снова выйти на передний план. На этот раз за все.
Алана вскочила на спину Виваньи и позволила дракону отнести ее на сцену. Выйти первой было, конечно, естественным преимуществом в дуэли, которая в значительной степени зависела от образов. Образ первого прибывшего, естественно, начал влиять на окружающее пространство, если только они сознательно не пытались предотвратить это явление. Алана подозревала, что Рендидли что-нибудь скажет, если эффект будет слишком очевидным, но Алана считала, что в плане чувствительности к образам мало кто может сравниться с ней в настоящее время.
И одно она знала наверняка о Рэндидли: он предпочитал просто оставаться наблюдателем. Поэтому Алана пошла на риск и ослабила жесткий контроль, который она поддерживала над своим образом.
Окружающий воздух наполнился легчайшей ноткой святой энергии. Тот аспект Неприкосновенности, который Алана получила, распространился по воздуху, делая это пространство священным. Любому, кто попытается повлиять на эту область своим собственным образом, будет трудно вытеснить власть веры.
Хотя громкость не изменилась, крики и визги толпы постепенно затихли, превратившись в гул. Больше, чем их какофония, Алана слышала биение собственного сердца.
Сегодня Алана была полна решимости действовать как истинный привратник. Она сделает всё, что в её силах, чтобы выиграть этот турнир и запереть проход, через который они с Рендидли прошли. Думая об этом, она не смогла удержаться от импульса взглянуть вверх, после того как выпустила свой образ. Вдалеке она смогла различить лицо Рэндидли; он смеялся и качал головой.
Алана снова повернулась к арене. В ней было две Аланы: одна — раздутый и массивный образ, основанный на общественном восприятии, который хотел оставаться доминирующей силой на Земле. Другая — Алана, которая хотела выиграть турнир в доказательство того, что учения Рендидли — истинный Путь к силе. Обе желали одного и того же, но Алана на горьком опыте узнала об опасностях принятия посторонних образов.