Октавиус заметил блуждающий взгляд Рэндидли. — Мы в Подгороде, который составляет большую часть самого Нексуса. Много инфраструктуры уходит на поддержание идеально ухоженных снов в верхнем городе. Хех, ты будешь в восторге, когда увидишь, как там наверху. О, будь осторожен с тем, сколько Эфира ты здесь поглощаешь. Зачастую он не очень чистый. К тому времени, как ты заметишь проблему в твоем образе уже будет глубокий изъян. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Они начали идти по длинному коридору, пока Рендидли изучал Эфир в окружающем пространстве. Как указал Октавиус, в Эфире было что-то грубое. И теперь, когда Рендидли изучил его более тщательно, он понял, что причина, по которой Эфир казался ему таким сырым при первом прибытии, заключалась в том, что у него была текстура, почти похожая на расплавленный металл. Он частично повторно затвердел вокруг телепортационных ретрансляторов, но здесь, в ядре Подгорода Нексуса, он был аморфным и хаотичным, только что из плавильной печи. Это был тот же хрупкий Эфир Нексуса, просто до того, как он затвердел и принял форму.
Поздравляем! Ваш навык (Манипуляция Эфиром) вырос до Уровня 240!
Рендидли экспериментально играл с Эфиром, пока они продолжали идти по коридорам, наблюдая, как он взаимодействует с его образами и телом. Его физические образы в основном игнорировали присутствующее рассеянное загрязнение, но Рендидли видел, как оно неуклонно пыталось проникнуть в другие его образы. Поскольку этот Эфир был только что сгенерирован, к энергии цеплялись остаточные эмоции. Вероятно, со временем они рассеялись бы сами по себе, но сейчас эти эмоции жадно цеплялись за все, что могли. Затем эмоции пытались просочиться в образ и запятнать его. Эмоциональное загрязнение, а подумал Рендидли . Его мысли ненадолго унеслись к тому, что, вероятно, происходило внизу, вызывая этот побочный эффект. Из того, что он слышал от Октавиуса в прошлом, возможно, самой пугающей правдой было то, что это всего лишь выхлоп великого двигателя, который питал Нексус. И все же даже выхлоп обладал таким количеством окружающей энергии.
Для большинства прибывших в Нексус это, вероятно, было очень опасным видом загрязнения. Для людей с такой же силой образа, как у Рэндидли, это, вероятно, было просто досадным. Но для самого Рендидли что ж, всегда было исключение.
Мертворожденный Феникс был несказанно рад, что энергия демонстрировала такое прямолинейное желание приблизиться к нему. Он распахнул свою огромную, воющую пасть и начал неуклонно втягивать эти эмоции, попутно поглощая значительное количество Эфира.
Октавиус оглянулся через плечо на Рэндидли, возможно, почувствовав движение Эфира. Он, казалось, на мгновение заколебался, затем повторил свое предупреждение: — Будь осторожен с тем, сколько энергии ты поглощаешь.
Рендидли кивнул, но внутренне был довольно беззаботен. Что-то нарастало внутри яйца Мертворожденного Феникса, но до сих пор никаких шевелений не было. К тому же, это был первый раз, когда образ мог поглощать эмоции вволю. Существовала вероятность загрязнения, но Рендидли чувствовал, что эти эмоции были именно тем, что нужно Мертворожденному Фениксу. Это было существо чистого желания и нежелания принимать реальность. Такое загрязнение пришлось бы как нельзя кстати. Честно говоря, куда более хлопотно то, что мне приходится поглощать этот паршивый Системный Эфир вместе со всеми этими остаточными эмоциями Рендидли нахмурился, глядя в пол, пытаясь придумать, как он мог бы отсеять эмоции от Эфира.
Тем временем Октавиус подошел к невзрачной металлической двери и повернул ручку. Он открыл дверь и жестом пригласил: — Это полый хребет Подгорода, Паутина. Некоторые участки полностью изолированы через служебные коридоры, поэтому тебе нужно спускаться прямо здесь. Просто следуй за мной пока; ты быстро освоишься.
Затем Октавиус выпрыгнул из двери в пространство, дав Рендидли место, чтобы подойти и заглянуть в Паутину. Эта область действительно представляла собой огромный цилиндр пространства, простирающийся вверх и вниз дальше, чем мог видеть Рэндидли. Пространство было около мили в поперечнике, открывая Рендидли вид на бесчисленные тонкие слои служебных коридоров, продолжающихся плотными кольцами, наложенными друг на друга напротив него. Периодически создавались небольшие ниши, в которых были установлены массивные, (Гравированные) фонари, обеспечивающие легкое рассеянное освещение, едва покрывающее огромное пространство.
Глядя на дальнюю стену, можно было заметить, что эта область напоминала игру в тетрис. Здания были неуклонно нагромождены друг на друга, причем разные металлы и стили строительства показывали, что процесс был выполнен фрагментарно. Иногда в стене были странные пустоты, места, где строители не могли найти подходящую форму и вынуждены были тратить пространство, продолжая строить. В отличие от настоящего тетриса, ранее построенная основа не исчезала, когда ряд был завершен. Так что все просто продолжало накапливаться.
Другой довольно очевидной особенностью этого пространства, и, вероятно, источником прозвища Паутина , были кабели.
Глаза Рендидли проследили за Октавиусом Шрайком. Надзиратель Седьмой Когорты довольно легко приземлился на кабель, который диагонально спускался к какой-то дальней точке на дальней стене, а затем позволил своему весу медленно сместиться в сторону. Когда он был почти в горизонтальном положении, он согнул ногу и оттолкнулся вправо.
Напевая себе под нос, Рендидли спрыгнул и повторил за ним. Ощущение ветра, свистящего мимо лица, было на самом деле довольно приятным.
Они быстро двигались, спускаясь все глубже и глубже по Паутине. Провода и тросы, которые они использовали в качестве стартовых площадок, были относительно более редкими, чем ожидал Рэндидли, но они были довольно прочно закреплены. Материал покачивался, когда они отталкивались, но, казалось, никогда не изнашивался. И теперь, когда Рендидли двигался по этой области, он заметил несколько других разрозненных фигур, делающих то же самое, что и они, — либо быстро и бесшумно поднимающихся, либо спускающихся среди проводов. Пространства было так много, что их было легко не заметить.
По мере того как они продолжали углубляться, Рендидли быстро заметил, что остаточные эмоции в Эфире становились сильнее. Перед ним он наблюдал, как Октавиус начал циркулировать свою энергию, очень похоже на плащ, отталкивая эмоционально заряженную энергию, прежде чем она могла заразить его образы.
Тем временем Мертворожденный Феникс безумно хохотал и поглощал столько эмоций, сколько мог. И Мрачная Химера, и Иггдрасиль поморщились от смущения, глядя на свой дикий собратья-образ.
Время продолжало идти. Они двигались все глубже и глубже, свет внутри Паутины медленно угасал. Все больше и больше световых ниш были тусклыми или сломанными, оставляя большую часть пространства в тени. Эмоции в Эфире становились все более бурными.
Наконец, Октавиус прыгнул к стене и схватился за металлическую трубу, идущую по краю, одновременно открывая дверь. Они вошли, и Рендидли оказался на затемненной улице. Он моргнул и обернулся, посмотрел на вход в Паутину, а затем снова вверх. Когда он присмотрелся, то едва смог различить наклонный потолок над собой; они находились в куполе размером примерно с городской парк. Но если бы он не знал, то сказал бы, что они просто на улице в пасмурную ночь.
Октавиус закрыл за ними дверь и повел по затемненной улице к трехэтажному жилому дому. Туман густо стелился по земле, почти до колен Рэндидли. Они быстро вошли внутрь, и Рендидли сразу почувствовал разницу. Вокруг здания было какое-то энергетическое поле, которое не пропускало оскверненный Эфир. Хотя Мертворожденный Феникс скулил, что все еще голоден, Рендидли поднялся на третий этаж.
И вот там была Эдрайн, изучающая карту на дальней стене. Она улыбнулась ему, когда он вошел. — Наконец-то добрался, а? Приветствую, Рендидли Призрачный Гончий. Добро пожаловать в Нексус. Это все, что ты себе представлял?
У Рендидли было две реакции на встречу с Эдрайн. Первой было трепетное чувство дежавю: она, несомненно, выглядела почти точной копией постаревшей Вуаллы. Ее волосы поседели, и на левом глазу был большой шрам, но в остальном они были настолько похожи, что это было поразительно. Но Рендидли предположил, что это не было уникальным опытом; многие люди в процессе развития своих отношений встречали родителей своих партнеров и были немного встревожены тем, насколько глубоким было сходство.
Но вторая реакция ладони Рендидли начали потеть. Это странное замешательство и страх, которые Рендидли чувствовал, нараставшие под его сердцем с момента прибытия в Нексус все это мгновенно было сметено чистой аурой силы, исходившей от Эдрайн перед ним.
Она легко улыбалась Рэндидли, но Рендидли чувствовал массивный образ, притаившийся за ней, готовый вырваться на передний план в любой момент. Это был безголовый симулякр, вылепленный из фарфора и пьютера. Это было обтекаемое, идеальное орудие разрушения. Если бы Эдрайн того пожелала, она могла бы одним движением уничтожить огромный кусок Подгорода. Мощная тишина ее образа была почти пугающей.
Улыбка Рендидли изогнулась вверх, пока он не ответил на ухмылку Эдрайн. Тошнотворное чувство, которое Рендидли испытывал по прибытии, было разочарованием. Нексус был построен в масштабе, превосходящем его воображение, на каком-то межзвездном фундаменте, но все, кого он встречал, казались такими слабыми. Он пришел сюда, чтобы стать сильным, и, видя все больше и больше разрастающегося Нексуса, он беспокоился, что это будет не так просто, как он надеялся.
Но образ Эдрайн развеял все эти чувства. Хотя они, возможно, были глубоко скрыты, Нексус был полон таких личностей, как она. Их способности могли быть плотно сжатыми, компактными и ошеломляющими, но они присутствовали. Истинно могущественные собрались здесь. Эти личности были настолько сильны, что Рендидли даже не знал бы, как начать с ними сражаться.
Рендидли облизнул губы. — Нексус хех. Он, безусловно, огромен.