такие предметы, как модное пальто или новый сервиз с цветочным узором, и помахала дочери на прощание.
Единственная загвоздка заключалась в том, что Делайла откровенно нахмурилась, когда Энни поцеловала её в щёку перед тем, как она топнула прочь.
Что оставило Энни наедине со своим надоедливым мужем.
— Кто именно мучил её все эти годы? — сухо спросил он, доставая последний блинчик и ополаскивая сковороду.
— По правде говоря, — Энни оперлась локтями на стол и приняла серьёзное выражение лица; оно даже не было притворным. — Она не расстраивалась из-за того, как Призрачная Гончая к ней относится, на самом деле. Если уж на то пошло, это я сейчас расстроена. Та работа, которую он проделал, чтобы соединить нас всех с этим странным чувством? Ты чувствуешь это немного, а я — очень сильно; но по какой-то причине Делайла чувствует это
целиком.
У неё это неведомое чувство сильнее, чем у кого-либо, кого я видела.
— Значит, миссия, — Дозер начал вытирать сковороду.
— Миссия, — Энни удовлетворённо кивнула, вполне довольная собой. — Она терпит неудачу, запертая с нами в горах. Она не сможет приспособиться к этому новому чувству, не испытав его. Надеюсь, это поможет ей. И, возможно, это приведёт к каким-нибудь проделкам Рэндидли—
Дозер подошёл сзади к Энни и обхватил её талию своей длинной рукой, притягивая к себе. Она извивалась, не в знак протеста, а чтобы показать, что ей не всегда нужно позволять ему поднимать и таскать её. Он обнял её откровенно несексуальными объятиями, от которых она надулась.
— И вот мой настоящий вопрос: почему ты хочешь, чтобы мы ушли? Ты же знаешь, я пойду с ней, — спросил Дозер.
Энни пожала плечами, прижимаясь спиной к его груди. — Я не уверена, о чём ты говоришь.
Дозер один раз поцеловал её в затылок, отпуская. — Конечно, конечно. Просто убедись, что ты не взяла на себя слишком много, ладно?
Это отбытие она наблюдала, хмурясь. Ещё более отвратительным было то, что её пребывание в доме в одиночестве мало способствовало тому, чтобы пригласить ждущих гостей. Энни заварила себе чайник, бормоча себе под нос о том, какие ненадёжные нынче разбойники.
Солнце опускалось к горизонту, позволяя теням и ветру буйствовать. Тем не менее, благодаря своим прочным стенам, хижина оставалась идиллическим убежищем, полным тепла и уюта. Это было именно то, что обеспечивало прекрасное убежище от стрессов цивилизации. Ей было трудно представить что-либо более опасное, чем летающая пума, добравшаяся до неё здесь.
Энни встала у окна с чаем, наблюдая закат и вздыхая, не замечая на самом деле прекрасной природы, словно жена солдата, ждущая возвращения мужа с фронта.
Наконец, в дверь постучали, и довольная улыбка расплылась на лице Энни.
Чёрт возьми
Единственным предупреждением был треск и брызги щепок. Она легко подпрыгнула, чтобы избежать массивного тесака, который пронзил горизонтально ранее прочные деревянные стены, разрушая боковую стену хижины и разрывая мебель в клочья. Она выбралась из деревянной крыши и затем развернулась в воздухе, чтобы избежать нескольких брошенных кинжалов, блеснувших в полумраке. Она опустилась на вершину ближайшей сосны, мощный ветер развевал её волосы.
Дозер будет в таком настроении, когда она это увидит,
Энни почувствовала укол сожаления.
Так или иначе, это будет
вина.
Однако это было на потом. Сейчас она могла отдаться танцу.
Хитрая улыбка расплылась на её лице, когда она огляделась в сумерках и увидела дюжину фигур в плащах, ожидающих её на ближайшем склоне. Они стояли в тени деревьев и на голых скальных выступах, сливаясь с серостью в тусклом свете. Самая крупная из фигур выпрямилась и положила огромный тесак себе на плечи. — Ну, ну, такие поздние гости. И вас так много. Конечно, мой муж не оценит вольностей, которые вы позволили себе с архитектурой.
Одна из фигур носила толстый золотой медальон, единственную внешнюю отличительную черту среди них. Он жестом приказал, и несколько других прыгнули вперёд, даже не потрудившись ей ответить. Энни вздохнула и принялась за дело.
Лук расцвёл в её руке, когда она присела. Белое пятно стало стрелой, когда она натянула тетиву и выстрелила трижды, почти не целясь. Как только снаряды покинули её лук, они закружились в зимнем ветре, рассеиваясь и вновь формируясь в белых волков, которые затем ринулись к своим целям.
Группа быстро отреагировала. Они достали ножи, кинжалы и иглы и сместились, пытаясь сохранить окружение. Их физические Статы явно хромали, но они, по крайней мере, усердно тренировались для этого.
Энни порхнула в сторону и выпустила залп в отчётливую фигуру, как только первый человек в плаще ударил белого волка кинжалом. Оружие безвредно прошло сквозь лоб волка во вспышке снега, и внезапно вернувшаяся стрела поразила человека в горло. Энни поджала губы, перекатываясь и уклоняясь от другого метательного ножа; звук попадания стрелы в цель был не очень удовлетворительным.
Фигура в плаще с огромным тесаком встала между залпом Энни и тем, что с медальоном. Это было воплощение насилия, размахивающее своим огромным тесаком с достаточно плотной формой, но стрелы обрушились на оружие и отбросили его назад.
Но обладатель медальона просто усмехнулся их неудаче.
Энни подняла бровь, когда жертва её стрелы снова встала на ноги. — Манекены? Достаточно жутко.
— Мы — Орден Отцеубийства, — сказал обладатель медальона. Он поднял руки, словно произносил монолог в самодеятельном театре в постановке Социопата . — И нам нужен пример, Энни из Доннитона. Мы не убьём тебя, но после того, как мы заразим твой образ слабостью, ты, вероятно, пожалеешь, что мы этого не сделали.
Энни фыркнула. Она потянулась в воздух, и её Судьба сгустилась, превратившись в сверкающий, чисто-белый меховой плащ. Ткань опустилась на её плечи со знакомым леденящим покалыванием. — Как восхитительно. Но не начинайте жаловаться, если вам не понравится то, что произойдёт, когда вы заставите меня обнажить клыки. О Тихая Ночь.
Её Домен активировался, стягивая облака и ветры вместе со снежными вихрями, чтобы скрыть окружающее. Её плащ зашуршал, шепча, что сегодня ночью оборвётся чья-то жизнь. Для Энни и этого странного кукловода не было бы спасения. И глаза Энни сияли от ликования.
Глава 1915
Сосновые иглы шелестели, когда ветер Энни пронёсся по вершине горы. Он налетал, словно художник-одиночка, очерчивая и подчёркивая всё вокруг налетом инея. Снегопад усиливался, пока она продолжала свои неуловимые боевые движения, уворачиваясь от летящих снарядов и устремляясь прямо к самой большой из кукол, фигуре с огромным тесаком.
Из тени сосен топор метнулся к спине Энни. Она замерла, изящно пируэтируя и полностью рассеивая свой импульс, пока атака просвистела в волоске от неё, и нацелила лук на нападавшего. Она оттянула тетиву ещё на дюйм, превратив обычный выстрел в смертельный.
Чёткий дзынь предвещал выпуск стрелы из слоновой кости. Она пронеслась через разделяющее их расстояние, врезавшись в таз куклы и с силой прорвавшись насквозь. Болты высыпались, бечёвки порвались, оставив куклу без опоры в пояснице, беспомощно дёргающейся на припорошенной снегом земле. Но Энни уже повернулась, чтобы встретить следующего противника.
Они набросились на неё по двое и по трое сквозь вихрящиеся снежные завихрения; кукольный маэстро бил по её слепым зонам, пока она сражалась с расходными элементами. Но Энни была леденящим ветром в смертоносном движении, поворачиваясь, стреляя и наступая.
Её нападающие двигались с такой скоростью, что она успела выпустить лишь несколько стрел, прежде чем ей пришлось дать луку рассеяться и с энтузиазмом вступить с ними в ближний бой. Или, честно говоря, Энни намеренно замедляла свои выстрелы, чтобы не деморализовать этого человека полностью, прежде чем он даст ей повеселиться.
Дай-ка я их немного порву .
Без лука Энни ухватила заснеженный ветер, вихрящийся вокруг них, и вытащила из ниоткуда два кинжала изо льда. Кукла ткнула в неё стилет, но острие затерялось в развевающихся складках её мехового плаща, когда она откинулась назад. Её левая рука резко взметнулась вверх, рассекая конструкцию рук куклы и оставляя её безоружной. Затем её правая рука рубанула вниз, прорезая бедро куклы и оставляя её уткнувшейся лицом в снег.
Ещё две куклы ринулись в атаку, но Энни проскользнула между их неуклюжими ударами, её оружие рассекало их конечности, оставляя их также корчащимися на земле. С её чистыми физическими (Характеристиками) было легко одолеть их, даже не вспотев.
Перед ней самая большая кукла с тесаком приняла стойку. Снова мельчайший образ просачивался из её плаща, намекая, что этот кукловод однажды может стать по-настоящему могущественным.
Однако сегодня был не тот день. Сегодня была тихая ночь, когда всё было погребено под неумолимым снегом.
Энни сымитировала рывок вперёд, и владелец тесака отступил, пытаясь не отстать. Пока его плащ ещё покачивался, Энни резко остановилась: один из её ледяных кинжалов превратился в арбалет, а другой — в болт. Она выстрелила кукле в лицо, прежде чем та успела отреагировать. Болт взорвался в сферу льда, достаточно большую, чтобы полностью заключить её туловище. Ледяной леденец упал на землю, неспособный двигаться. Его тесак со стуком упал на землю, снег неуклонно засыпал его.
Ещё шесть кукол ринулись на спину Энни. Она развернулась, и лук вновь оказался в её руках. Она просто позволила своим инстинктам руководить движениями. Все шесть мгновенно получили стрелы в суставы — свидетельство истинной скорости, которую Энни могла развить, когда действовала в полную силу. Однако ей надоело играть медленно с этим носителем медальона.
Энни повернулась к нему и поморщилась. — Не хочу быть такой занудой но серьёзно? Так быстро ты закончил?
— Я всегда знал, что это будет сложно, — голос пользователя медальона был безмятежным. Он широко развёл руками, словно не стоял вдруг перед Энни один. — Это? Я всегда могу создать больше кукол. Но теперь у нас есть доказательство, которое нам нужно; если нам удастся одолеть тебя, в вере, которую люди всё ещё сохраняют в (Гончей Духа), начнут появляться трещины. Так что теперь