Знать, что ничто не угрожает этой последней трапезе, которая наконец-то положит конец голоду, который он чувствовал. Даже Мертворождённый Феникс встрепенулся от этого всплеска эмоций, проявляя собственное любопытство по поводу этого результата.
Полегче ,
Подумал он про себя. Но, несмотря на себя, горло Рендидли дёрнулось. Слюна скопилась во рту, эхом отдавая голод в предвкушении того, как мир придёт к катаклизмическому концу.
И он начал идти, углубляясь в Море Снов. Цвета метались и хлестали, пытаясь замедлить его шаг, но он игнорировал их. Огромный багровый Кракен из цвета потащил своё тело вперёд, после того как Рендидли опустил голову в цвета и позволил фрагментам образов прорваться сквозь его навес из изумрудных листьев. Этот странный сгусток разума бушевал и хлестал щупальцами, но Рендидли чувствовал, как смеётся.
Он был чист. Он был воплощённой энергией. Пульсирующая ментальная боль тянула по краям его сознания, но он просто шлёпал свой путь сквозь густую среду цвета. Что-то упрямое и решительное поднялось в его груди. Рендидли планировал дойти до дна этого моря цвета и разорвать этого проклятого Кракена на куски за то, что он осмелился встать против него.
Хех, отлично. Эмоциональный сдвиг Иггдрасиля сделал меня ещё более склонным к глупым конфронтациям . Рендидли поднял свои покрытые корой руки и схватил щупальца. Затем он начал тянуть, таща Кракена, который изменил цвет на бледно-зелёный, к себе.
И всё же Я не ненавижу это в себе. Если я не могу верить в невозможное, я никогда не смогу разрушить Нексус .
Глава 1921
Вернувшись в свое тело, Рендидли почувствовал себя освеженным и обваренным, будто окунулся в кипяток, и жар с пузырьками содрали с него несколько поверхностных слоев кожи. Его разум метался в черепе, ощущая себя одновременно возвышенно и избито. То, что осталось от его эмоций, было очищено и тщательно разглажено глубоким погружением в Море Снов.
Его (Искупление) подходило к концу; Море Снов было таким видом тренировок, который затруднял точное отслеживание времени. Поэтому, прежде всего, Рендидли погрузился в забвение и оплатил те несколько секунд в минуту, что он был должен. Придя в себя, он потратил несколько минут на то, чтобы собраться, и просто посмотрел на остров.
Тренировочные группы начали возводить ряд деревянных строений над пляжем. Остов частично возведенных лесов изгибался, словно пальцы, в мягком свете рассвета, восходящего над островом; видимо, ученикам надоело отдыхать на песке или на покачивающейся барже. И Рендидли не сомневался, что Татьяна продала часть земли этого острова очень дорогим ресторанам, которые хотели быть известными тем, что обслуживают группу, тренирующуюся в его тени.
Муравьи вели собственное строительство на своей части острова. Они выборочно вырубали деревья и рыли огромные норы глубоко в земле. Или, возможно, вместо строительства, точнее было бы сказать, что они проводили масштабную выемку грунта и расширение своего туннельного комплекса. Огромные кучи земли свидетельствовали об их трудолюбии, которое продолжалось даже до самого утра. Кроме того, Рендидли почувствовал, что один из помощников Татьяны-огра был с муравьями, ведя какие-то переговоры.
Я никогда не думал об этом раньше, но, должно быть, именно так она зарабатывает для меня столько денег , Она отчасти застройщик, отчасти бизнес-ангел. И это легко, потому что она просто следует за мной, куда бы я ни пошел, и вкладывает деньги в то, что находится поблизости.
Тем временем его взгляд скользнул влево. Странное растительное сообщество становилось все более взаимозависимым и плотным, хотя часть его коллективного разума, казалось, утихла. Лианы между деревьями размножились в несколько раз, так что передвижение по этой части острова больше напоминало прохождение веревочного парка, чем поход по лесу.
Вероятно, в качестве адаптации к новой среде, Рендидли заметил, что вернулось несколько разновидностей змей и более мелких обезьян. Они сновали и прыгали по тесным проходам, образуя некое странное симбиотическое отношение с центральным деревом. Лапы обезьян и желудки змей выработали липкость, которая позволяла им игнорировать постоянные дожди; фауна, казалось, процветала. Рендидли не совсем понимал, как это все работает, но он чувствовал, как (Нетер) скапливался в той области.
И он также видел постоянный рост этого центрального дерева, теперь приближающегося к высоте вулкана. Его высочайшие ветви касались низко висящих облаков в его шторме Нетера.
— Какой странный остров, — Рендидли беспомощно покачал головой. Было трудно вспомнить, каким был остров до его прибытия. Его присутствие оказывало такое сильное влияние. И даже после того, как он ушел, он сомневался, что по крайней мере два из этих изменений вернутся в норму.
Выбросив эту тревожную мысль из головы, Рендидли начал тренировать свои способности (Нетера). Он пожал плечами и потянулся, чтобы взаимодействовать со своим сложным (Штормом Нетера). Он экспериментировал с несколькими новыми вариациями (Узоров), о которых думал, находясь в Море Снов. Он методично наблюдал за результатами в течение нескольких минут, прежде чем внести другие мелкие корректировки и посмотреть, заметит ли он какое-либо накапливающееся изменение.
Одна проблема с (Нетером) в том, что он существует на гораздо более длительной временной шкале, чем (Эфир) ,
размышлял Рандидли.
К тому времени, как я узнаю реальные результаты, я уже буду в некоторой степени привержен тому, что создал. Полезность этого метода ограничена .
Затем он расширил свой обзор и взглянул на массивную погодную сферу, втянутую в весь бурлящий шторм вокруг острова, ища способы, которыми его небольшие изменения приводили к развитию чего-то большего в других местах. Иногда он находил тревожные крупномасштабные последствия, иногда нет.
Рендидли потянулся и усилил поток (Нетера) или связал два вместе и попробовал снова. В некотором смысле, работа успокаивала; он мог действительно наблюдать, не прилагая особых усилий. С другой стороны, некоторая непредсказуемость и его неспособность предсказывать более крупные проблемы оставляли Рендидли разочарованным. (Нетер) должен быть моей стихией, но мне предстоит узнать так много . Рендидли встряхнулся. Было почти облегчением перейти к следующему типу тренировок: большему воздействию массивного (Массива Нетера), расположенного в самом сердце Эспиры.
Восприятие Рендидли погрузилось в землю и быстро наткнулось на бурлящую инфраструктуру (Нетера) ритуала, который он совершил по внезапному импульсу. Увидев в нем изменения, он понял, что, возможно, (Ритуал Нетера) был похож на изменения в (Нетере); возможно, это казалось легким решением, но оно накапливалось долгое время.
И эта мысль была весьма отрезвляющей.
Но его любопытство к Ритуалу быстро пересилило это чувство. По мере того, как он разбухал и становился все более плотным в своих потоках, он напоминал массивные песочные часы с двумя большими полукруглыми потоками, сходившимися в тугом и сложном узле взаимодействий посередине. Именно к этому плотно переплетенному центру, где потоки идеально расходились, образуя небольшую арену, подобную кабине пилота, — туда и устремился Рандидли.
Почти гримасничая про себя, он прорезал туманный слой (Нетера), который он обычно держал вокруг своего (Ядра Нетера), что не позволяло ему отвлекаться во время других видов тренировок. Затем он приготовился к потоку ощущений, связей, смыслов, моментов и воспоминаний, которые начали вливаться в его форму.
Если Рендидли был честен —
Его веки трепетали почти бесконтрольно. Зарождающаяся головная боль уже поселилась за его глазами. Давление другого значения, впихиваемого в его тело и (Ядро Нетера) —
— этот вид тренировок разделял тот же баланс успокаивающего и разочаровывающего, что и манипулирование (Узорами Нетера). Шелест осознания и обрывки смысла были опьяняющими. До такой степени, что Рендидли чувствовал, как даже
твердая и надежная (Сила Воли) вынуждена подчиняться этому массивному потоку. Полная отдача себя потоку информации приносила с собой некое внутреннее освобождение.
Тело и разум пришли в соответствие, и глубокий покой распространился по всему его телу. Просто так получилось, что большая часть положительных эффектов этого покоя была глубоко скрыта под растущим ментальным напряжением и ускоряющимся потоком ощущений.
Рендидли чувствовал тонкие усики, тянущиеся и связывающие его со всеми проявлениями разумной жизни на Эспире. Их заботы и жизни проносились через эти тонкие связи, ненадолго вселяясь в него и сменяя друг друга в его личности. Его кожа будто передавалась миллион раз в секунду, вмещая в себя всевозможные надежды и желания. Но повсеместно они исчезали, как только связь подтверждалась, оставляя его потным и задыхающимся, едва способным выдержать бесконечный парад связей.
Он заставлял себя выдерживать ментальное истощение по трем причинам: во-первых, он чувствовал, как мир внутри него рос. Рендидли не сомневался, что уляжется на поистине восхитительный и полноценный сон после.
Во-вторых, он чувствовал, как постепенно акклиматизируется к давлению. Недостаточно быстро, чтобы изменить ситуацию, но Рендидли хотел дойти до предела своих возможностей.
И в-третьих —
Принудительное соприкосновение со связями заставило Рендидли понять, что из всех связей некоторые выделялись среди остальных. Были очевидные, такие как его четыре первоначальные связи в Доннитоне и его более поздние связи с Хейффалом, Раймундом Балластом, и со всем (Пантеоном), управляющим (Системой) в (Альфа-Космосе), но были и две другие, которые заметно отличались от остальных. В его странном, почти подводном видении значения, текущего между индивидами, они
светились.
Одну он узнал сразу: связь между ним и Делилой была, возможно, самой сильной из всех этих отдельных нитей смысла, текущая глубже, чем связь Рендидли с ее матерью и отцом. Часть его мозга продолжала спотыкаться под постоянным потоком связей, но другая изучала эту прочную нить между ним и Делилой в попытке понять, почему она была настолько крепче остальных.