Шал наклонил голову в сторону. — Скучал по мне?
Рендидли беспомощно посмотрел на Шала. — Имейте совесть. Настоящий Шал
бы не пошутил так.
Проекция пожала плечами. Затем он сжал губы, прежде чем заговорить. — Ты наконец-то добрался до сложной части. Желаю тебе удачи. На этот раз ты должен пожертвовать своей способностью четко различать прошлое и будущее. Ты будешь вынужден ходить между ними; призраки других времен будут идти с тобой в настоящем.
Рендидли моргнул. — Как как это вообще будет работать?
Но проекция исчезла, не объяснив. Рендидли остался один на один с барьером тени. Несколько секунд он пытался осмыслить то, что собирался пережить. Но он мог лишь покачать головой.
Есть только один способ узнать.
Он спустился по ступеням и погрузился в лужу тени. В отличие от предыдущих жертвоприношений, это Рандидли
почувствовал.
Его субстанция была довольно тяжелой. Он сделал еще один шаг, и жидкость сжала его до икр. Покачиваясь, он не мог избавиться от странного чувства невесомости. Еще один шаг поднял его до бедер. Его разум гудел. Его (Пространство Души) яростно жужжало, когда его Навыки, связанные со временем, вспыхивали и мерцали. Звезды танцевали перед взором Рандидли.
Что-то исказилось внутри него; эта плата напрягла его тело. Рендидли выдавил из себя вздох.
Возможно, вся причина того, что это было разделено на две части, заключалась в том, чтобы сделать эту часть возможной. Отказаться от моей способности различать время — это нечто грандиозное
Он сделал еще один шаг. Жидкость сжалась, связывая его по пояс. Он бы покачнулся, если бы теневой барьер не удерживал его на месте. Рендидли оскалил зубы и сделал еще один шаг. Его руки погрузились в тень и закрепились там.
Следующий поднял его до шеи. Его голова закружилась. Он глубоко вдохнул. Затем он позволил своей голове погрузиться под поверхность. Туман закружился вокруг него. Рендидли понял, что он снова в мире проекций, но внезапно мир наполнился хаотической массой тел. Его чувства давали ему противоречивую информацию.
Мир существовал в слоях, которые поднимались и опускались, как прилив. Рендидли изо всех сил старался оставаться спокойным и сосредоточиться пока только на самом сильном слое.
В одно мгновение он стоял над Кларент, которая разлагала окружающее поле своей внутренней тьмой, в следующее — поле было пустым; меч еще даже не прибыл на эту планету. На близлежащих склонах Рендидли видел членов Лизахов в толстых плащах, прогуливающихся и любующихся окрестными видами. Аура мира была наполнена счастьем и удовлетворением. Когда слои снова сместились, поле было осквернено чернотой, и одинокий человек, шатаясь, пересекал проклятую землю, чтобы найти спасение для своего народа.
Он выглядел таким маленьким и хрупким.
Рендидли облизнул губы, наблюдая за меняющимися слоями мира перед собой. Он понимал, что видит, но почему-то не мог дать этому название. Чем больше он пытался уловить это смутное понимание, тем больше оно рассыпалось и рассеивалось. После него он чувствовал лишь легкое недоумение.
По мере того как его осознание распространялось, охватывая весь мир, дезориентация усиливалась. Слои не покрывали мир равномерно. Иногда процветающие города заполняли определенные области, в следующий момент они могли быть заполнены распадающимися рунами. Что еще хуже, иногда величественные сооружения исчезали вовсе, оставляя нетронутый и первозданный мир еще до развития Лизахов.
Хуже всего во всем этом странном смешении, которое он переживал, были сами гуманоиды. Иногда слои, полные тел, доминировали над окружением. Потому что (Осколок Судьбы) лишил его способности узнавать лица, даже среди Лизахов. Даже если он фокусировался на них, детали их черт исчезали, оставляя переднюю часть их голов жутко гладкой. Рендидли ходил среди миллиарда безликих существ, а в другие моменты оставался совершенно один на планете. Иногда он мог узнавать особенно важных личностей по их образу, но в остальном
Существа вокруг него вполне могли быть непостоянными призраками. Он не из тех, кого легко напугать, но этот опыт заставил его кожу покрыться мурашками.
Тем не менее, он не забывал, почему он здесь: ему нужно было улучшить образ Клодетт. Поэтому он собрался и сосредоточился на том, что было перед ним. Рендидли чувствовал некую смутную способность влиять на то, какую из сцен спектра он видит между всеми различными слоями, но он не мог полностью контролировать это. По крайней мере, пока нет. Он свободно перемещался между разными моментами и использовал удивительное количество умственной силы для доработки образа.
Возможно, самое большое изменение произошло в его мировоззрении; нынешний Рендидли обладал легкостью в своих убеждениях, что определенно усиливало его способность к доработке образа.
Когда Кларент оказалась перед ним, Рендидли использовал свою ненависть и жажду мести, чтобы вырвать меч из земли и поднять его. Прожилки вскоре стали четко очерченными, вытягиваясь вверх от бледно-голубого меча, который вмещал три разрозненные точки света. Возможно, изначально дьявольски острое лезвие Кларент было даже полностью прозрачным, но влияние этих прожилок было неумолимым. Область вокруг этих растягивающихся щупалец становилась мутной и тусклой.
Значит ли это, что сама Клодетт является источником порчи?
— задумался Рандидли. Затем сцена перед ним изменилась. Он снова наблюдал, как Д’мин изо всех сил пытался приблизиться к нечестивому мечу, который отравлял его планету.
Рендидли почувствовал некое чувство вины, глядя на эту сцену. Д’мин шатался в сторону, едва удерживаясь на ногах под воздействием ауры Кларент. В отличие от Рандидли, Лизах не обладал Силой Воли, чтобы привить себя от ее влияния. Человек-ящер мог полагаться только на стойкость и решимость, чтобы ставить одну ногу перед другой. Его плечи дрожали, но он неуклонно продвигался вперед.
Наблюдая за развитием сцены, Рендидли протянул руку и сгладил размытые линии; он закрепил конец трагедии этой планеты.
Ход мыслей Лизахов был прост; они не понимали всей полноты своей гибели, даже когда теряли позиции из-за опустошения. Экспедиция, возглавляемая Д’мином и Йн’улком, должна была расследовать источник порчи, который они правильно определили как этот меч.
Однако после того, как группа прошла через разрушающиеся остатки (Храма Солнца), дела у экспедиции пошли неважно. Но причина, по которой этот удар был столь фатальным, заключалась в том, что он исходил изнутри.
Помимо холода, экспедиция не сталкивалась с реальными препятствиями. Йн’улк, который слышал, как его товарищи постоянно хвалили Д’мина за его лидерство, начал ожесточаться. Однажды долгой ночью, когда группа разбила лагерь на краю (Поля Когтей), Йн’улк убедил нескольких своих последователей уйти с ним; им не требовалось лидерство Д’мина.
Конечно, как только они двинулись на (Поле Когтей), падшие Лизахи нашли их. Имея всего несколько воинов, падшие Лизахи задушили группу Йн’улка численной силой.
И мясо этих несчастных душ лишь разожгло аппетит проклятых существ, которые танцевали под пустынную песню Кларент.
Глава 1762
Рендидли казалось, будто он почти час рисовал жуткое изображение Юн’улька и его последователей. Каждый раз, переводя взгляд, он находил новый обледеневший коготь, который можно было щедро измазать кровью глупой группы. И как только отметка была сделана, ему приходилось наблюдать, как кровь возвращается по воздуху в тело Лизаха и переживать ужасное своего рода исцеление.
По какой-то причине, когда Рендидли крепко цеплялся за одну историю, слои вели себя на удивление послушно.
С другой стороны, павшие Лизахи были дикими и развращенными. Рендидли чувствовал себя довольно скверно, формируя их, прослеживая их вонючие норы и ужасное безумие. Их оружие было ржавым и частично тупым. Создание всей этой сцены очень напоминало прохождение последнего барьера в (Лике Наваждения).
Однако, манипулируя слоями, он уменьшал ментальный удар по себе. Он двигался назад, от раны к целостности. Таким образом, Рендидли охотно погрузился в тень, его вина рассеивалась, поскольку группа снова внезапно стала высокомерной и безопасной.
Это был любимый момент Рендидли в этой трагедии. Он задержался там на некоторое время, стараясь довести это чувство до совершенства. Их беспочвенная уверенность и волнение, когда они спешили на (Поле Когтей), уверенные, что скоро спасут свою цивилизацию. Он не видел их выражений, но чувствовал их чистое желание преодолеть это запустение, даже если оно проявлялось как нечто эгоистичное.
Он обязательно останавливался в эти моменты и добавлял свои собственные ценные идеи в изображение. Внезапно Рендидли оказался в своей хижине в южной части еще не основанной долины Доннитона. Он помогал Донни, Дэниелу и Лире, делясь своим опытом с (Путями) со времен своего пребывания в Подземелье.
Мы пережили первоначальный шок от Системы и начали верить, что можем так жить,
Рендидли переживал эти моменты. Его собственные слои ненадолго возобладали; он физически занимал свою роль, но в другой версии. Слабость тела была незнакомой, а его левая рука чувствовала себя странно и горячо. Но он все еще улыбался.
Это была хрупкая радость. Мы ничего не знали о том, что еще ждало нас впереди
Тем не менее,
Рендидли вернулся к месту засады Юн’улька. Другие слои отступили. Когти замерцали, и внезапно там появились худшие из засадчиков. Павшие Лизахи присели над телами и разрывали их чешую зубами.
Наше пробуждение было немного мягче, чем это.
(Поздравляем! Ваш Навык Убеждение Небесного Катаклизма вырос до 513 уровня!)
Затем время начало неуклонно разматываться. Трупы лежали под обледеневшими когтями и гнили. Д’мин стоял над ними. Рендидли не мог прочесть его выражение лица из-за цены, взимаемой его (Частью Судьбы), но он черпал из своего ясного воспоминания о смерти Хелен. Горе и смутное самосомнение висели на плечах Лизаха, заставляя его сутулиться.