— Что вы имеете в виду? — спросил Рэндидли.
Арбитр Пустоты выпрямила указательный палец левой руки и начертила в воздухе букву с . Узоры зажужжали и рассыпались прочь, создавая сияющую вспышку влияния и прозрения. — Ваше Ядро Пустоты такое необработанное, грубое и суровое. Вы действительно обучались самым сложным путём, просто через эксперименты. Нам следует поговорить о Пустоте, Голодный Глаз. За то, что вы избавили меня от участи, которую я считала неизбежной, я научу вас всему, что знаю о великом потоке.
Предвкушение бурлило во всём его теле. Даже Ядро Пустоты Рендидли чувствовало, насколько это может быть откровением для его силы.
Однако так много времени, проведённого в Нексусе, заставило Рендидли забеспокоиться. Он не позволил себе податься вперёд и выдать, как сильно он этого хотел. — Вы не потребуете ничего другого взамен?
— Ничего, кроме вашего времени. И, возможно, однажды, между двумя необычными личностями вашей дружбы. — Арбитр Пустоты казалась такой хрупкой, когда произносила эти слова, такой искренней, что Рендидли захотелось немедленно согласиться. Но он сохранил контроль.
— Как долго?
Арбитр Пустоты закатила глаза, раздражённая. — Зависит от того, насколько вы хороший ученик. Но позвольте сказать, этот неохотный темп не сулит нам ничего хорошего. Ох, расслабьтесь. Я не пытаюсь вас обмануть. Я очень хотела бы научить вас, Король Пустоты Голодный Глаз. Я верю, что вы по-настоящему произведёте революцию в том, как мы используем Пустоту; всё, что вам нужно, это основа. Я могу рассказать вам всю необходимую информацию, показать все основные узоры примерно за восемь часов. Сколько вы сможете усвоить за это время, зависит от вас.
Рендидли несколько секунд жевал внутреннюю сторону щеки. Невеа справится с развивающейся ситуацией на Востоке. Изучение Пустоты у Арбитра принесёт ему только пользу; он мог выделить восемь часов. Он кивнул. — Согласен. Я не хотел быть таким настороженным. Просто
— Вы видите, — вздохнула Арбитр Пустоты. — Я так и думала. Большинство людей — Оба посмотрели на Девик, которая нахмурилась на них, наливая чай в чашки. — не имеют понятия, кто я. Я очень, очень старалась сделать так. В некотором смысле это облегчает ситуацию.
— Но это значит, что они не могут вас понять. — Рендидли почувствовал укол сочувствия к Арбитру Пустоты.
Она пожала плечами. — Мы можем быть уязвимы позже. Теперь мы вступаем в очень старые отношения: учитель и ученик. Вы всего лишь третий ученик, которого я когда-либо брала, хотя у меня было много учителей, чтобы достичь этой точки. Я Лованна, та, кого называют Арбитром Пустоты. И чтобы начать наши отношения, история.
Рендидли поднял бровь. — Нам нужна история? Я бы предпочёл, чтобы мы как можно быстрее перешли к демонстрации узоров. То, как разрушительная сила узоров вокруг вас вызывает ослабление в следующем взрыве
— Нам нужна история, — твёрдо сказала Арбитр Пустоты. — У вас в теле есть и Эфир, и Пустота, поэтому у вас много разных забот. В целом, я скажу так: обе энергии выигрывают от истории, лежащей в основе их существования, хотя и по разным причинам.
— Наша история начинается за пределами обетованной земли Шаллы, после их падения. Все были изгнаны и вынуждены бежать из земель изобилия, вселенных, которые сверкали и мерцали, появляясь и исчезая каждое мгновение. Потому что великий раскол между двумя энергиями, Эфиром и Пустотой, на самом деле произошёл из-за относительно небольшого разделения.
— Те, кто в конечном итоге стали использовать Эфир, бежали из горящих цитаделей Шаллы, чтобы исследовать вселенную. Те же, кто стал использовать Пустоту, остались, осев прямо за руинами своих прародителей.
Глава 2228
— В те времена некоторые из древних чудес Шаллы ещё цеплялись за жизнь; энергия и реальность ещё не приняли свой нынешний, более упорядоченный вид. Мир довольно легко можно было убедить в том, что существовало что угодно, если ты был искренен и хорошо говорил. Не так много осталось свидетельств о том, как именно пал великий Шалла, но он пал. Это заставило беженцев оставить всё, что они знали, и найти новый образ жизни.
— Мы, народ Незера, были самыми упрямыми. Сразу же мудрейшие из нас собрались на великое собрание, чтобы записать всё, что они помнили о путях Шаллы. Для незерцев история и традиция — постоянное присутствие в их жизни. Поэтому они не могли представить себе более насущного дела, чем восстановить подобие прежнего порядка вещей.
Лованна улыбнулась Королю Незера Голодному Глазу, наслаждаясь его внимательным выражением лица. Пришло время испытать его, хоть и слегка. — Однако вскоре на великом собрании возникла проблема. Можете ли вы угадать, что это было?
Его изумрудные глаза дрогнули. Он на мгновение задумался и с уверенностью ответил: — Все они помнили разные ритуалы.
— Именно так, — Лованна задавалась вопросом, как он пришёл к такому верному выводу; она внимательно наблюдала за потоками его Незера и не прижимала его лицо к потоку, чтобы почувствовать форму истории. Он просто пришёл к этому выводу путём логики.
Хотя предвкушение опасности играло в каждом её движении, Лованна всё же раскинула пальцы и пошевелила кончиками. Маленькие узоры закружились и изогнулись, образуя завораживающий водоворот. — Теперь, существует довольно много теорий о том, почему воспоминания различались: были ли мудрые лидеры из разных слоев общества Шаллы? Были ли у них эгоистичные мотивы, и они слегка подправили свои воспоминания, чтобы получить больше выгоды? Или же реальность действительно была настолько субъективной, что множественные слои существования давили и скользили друг по другу без каких-либо негативных последствий?
— В конце концов, это не имеет значения. Важно то, что возникло разделение, ещё до того, как незерцы обрели свою новую форму. Споры накалялись, и были проведены границы. Появились три доминирующие идеологии о том, как незерцы связаны с Шаллой и как им следует действовать в первую очередь.
По тому, как Король Незера Голодный Глаз наклонился вперёд, пока она говорила, Лованна почувствовала его нетерпение. В некотором смысле он напомнил ей Энмью, чистого и жестокого в своих целях. Часто вредящего себе из-за своей негибкости. Но там, где Энмья попыталась бы использовать юмор, чтобы подтолкнуть её к более актуальным фактам, Голодный Глаз просто наблюдал.
Это терпение, что приносит тебе покой? Обретаешь ли ты там покой?
Лованна задумалась, тщательно выбирая следующие слова.
Или это нечто более чудовищное, голодный зверь с полуприкрытыми глазами, в спячке, пока не учует запах добычи?
— Когда идеологии были созданы, у них не было зубов . Они были скорее образом жизни, чем энергетической организацией. Последние появились позже, когда Незер устоялся и ритуалы стали обычным делом. Тем не менее, энергии, которые мы используем сейчас, всё ещё черпают свою силу из этих историй.
Ещё одна пауза, чтобы дать молодому Королю Незера последнее испытание. Его Ядро Незера, такое плотное и туго свёрнутое, не колебалось в своих вращениях. Цвет его глаз, казалось, потемнел, но он сидел и слушал.
Он принял их отношения как учителя и ученика. Он будет ждать и слушать, оценивая только после того, как испытает то, что получил от этого процесса. Это была не идеальная позиция, но этого было бы достаточно.
— Первую идеологию вы знаете, — сказала Лованна. — Фаэя. Идеология служения. Она родилась от людей, которые помнили, как они отдали контроль Шалле как акт веры, доверяя, что в обмен на их жертву Шалла будет направлять и защищать их. В конечном итоге, эта идеология будет использована как оружие и приведёт к созданию Арбитра Незера из которых я — второй. И, надеюсь, последний.
Лованна цокнула языком, пока её пальцы танцевали, рисуя изогнутый, круговой узор усиления Фаэи. — Трагедия, что теперь это будет инвертировано в своей первоначальной форме Фаэя также казалась мне самой благородной связью.
— Инвертировано? — Голодный Глаз нахмурился.
— Изначально, один человек создавал Фаэю для огромных масс людей. Целой деревни. В отличие от одного человека, удерживающего Фаэю многих других, — вздохнула Лованна. — Помните, сила всегда черпает из истории. Возможно, поэтому история Арбитра Незера всегда была так обречена те, кто придерживался Фаэи, неустанно трудились, чтобы помогать целым группам людей, свободно отдавая свою Фаэю. Они предлагали свои жизни, чтобы облегчить существование окружающим. В те дни их называли Жрицами Незера, хранительницами народа.
— Вторая и третья идеологии вышли из употребления, возможно, по уважительной причине. — Одна за другой Лованна хрустнула костяшками пальцев. Ей понадобится вся её сосредоточенность и ловкость, чтобы сплести старые узоры. В них не было ничего от обволакивающих изгибов Фаэи. — Обе использовались как опасное оружие в ранних Войнах Незера. Вторая идеология — Тооса, сотрудничество и партнёрство. Они помнили народ Шаллы, который работал вместе с существами, которых они создали. В более современные времена Тооса была связью между отдельными людьми, очень публично связывающей их интересы.
— Очевидно, одна или две Тоосы помогали установить авторитет человека; зачем доверять лидеру, с которым никто не желал вступать в Тоосу? Однако во времена изобилия, когда Воины Незера жили всё дольше и дольше связи Тоосы становились сложными. С возрастом было довольно обычным делом создавать новую Тоосу каждые несколько лет. Вскоре возникли разветвлённые сети связей, пока не появились внеправительственные объединения, поклявшиеся душами защищать друг друга. Всего лишь несколько ловких манипуляций
— Гражданская война, — зрачки Короля Незера Голодного Глаза сузились.
Лованна грустно улыбнулась, так устав от того, как низко пал её народ. Как лавры победы и мира состарились, превратившись в помехи и оружие, которое можно было обратить против собственного народа. У неё не было оправданий, и она не пыталась оправдать своих предшественников.