Глава 2241
Значимость потрескивала и искрила, пытаясь завершить полную трансформацию, но была удерживаема в стазисе неким клином. Зёрна текущего времени оказались крупным песком, застревающим и перемалывающим на своём пути через каждого. Хотя Невеа, казалось, была единственной, кто осознавал причину напряжения, внезапная бледность и стиснутые зубы на всех их лицах указывали на то, что каждый испытывал какой-то дискомфорт.
Каждое выражение лица, то есть, кроме Элхума и Мэй, чья энергия была испорчена. Оба уже были совершенно скованны в эмоциях, словно излитые из бетона и горечи, и их глаза были устремлены только друг на друга.
Ментальная боль продолжала отвлекать, но Невеа смогла расфокусировать своё сознание и почувствовать напряжение в конструктах Пустоты, которые должны были перебросить их в альтернативную реальность. Её глаза сверкнули, когда она изучала их форму.
Это ещё одна версия тех странных моментов, что переживал Рандидли, когда казалось, будто поверх воспоминания наложили альтернативный диалог. В конце концов, это спланированное желание. Эти корректировки — единственный намёк на истинную цель желания.
Так чего же желал Элхум, создавая это воспоминание?
Конструкты Пустоты колебались; их массивные двигатели, предназначенные для движения на высоких скоростях и резкой корректировки, не обладали достаточной силой, чтобы преодолеть препятствие, возможно, из-за энергии, которую Рендидли вложил в основу воспоминания. Вся сцена оставалась заторможенной. Течение времени не продвигало сюжет, а лишь причиняло боль. Все фигуры оставались неподвижными. Значимость бурлила и пыталась завершить свой сдвиг. Однако две энергии Мэй Мирны отталкивались друг от друга, создавая шипящий статический разряд.
Значимость иссякла. Сдвиг под давлением не мог быть завершён.
Со стоном давление ослабло. Головная боль начала отступать, и обе наложенные временные линии начали течь. Заикание воспоминания, из-за которого окружение мерцало от напряжения, не прекратилось, но, по крайней мере, больше не ухудшалось. Пока Невеа фокусировалась на среднем плане, она следила за обеими сценами, разворачивающимися перед ней.
Или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько кто-либо мог бы смотреть два фильма одновременно. Она просто скрестила пальцы, надеясь, что ей не придётся уворачиваться дальше.
Помимо общего ощущения их энергий, две Мэй были единственным очевидным различием в двух временных линиях. Текущая Мэй оставалась твёрдой и решительной, её глаза словно вызывали Элхума на бой, когда они свирепо смотрели друг на друга. Мэй из перезаписанной сцены, возможно, версия, более точно соответствующая оригинальной Мэй, была столь же пассивна, но по гораздо более эмпатичным причинам. Она смотрела на Элхума глазами, полными грусти и вины. Её выражение лица говорило, что она тоже останется неподвижной, но потому что знала, что не сможет изменить мнение Элхума.
Или, возможно, потому что не хотела.
Сцены начали двигаться, что значительно затруднило наблюдение за обеими. Два Элхума одновременно сделали шаг вперёд, подойдя так близко к Мэй, что она, должно быть, чувствовала его дыхание на своём лице. Мэй посмотрела на него, ожидая его решения.
— Ты навредила ему. Намеренно, — прошептал Элхум, по-прежнему в обеих сценах. Только оригинальная Мэй кивнула. Та, что была окутана энергией с крючковатыми краями, не удостоила его ответом. Её бескровные щёки делали её похожей на труп, который просто никто ещё не удосужился похоронить.
Значимость вздрогнула. Покровитель Заимствованного выступил вперёд в обеих сценах, но Невеа всё ещё с трудом отслеживала их в своём расфокусированном состоянии. Их голоса накладывались друг на друга, с разницей в полтакта. — Элхум, тебе не нужно этого делать. Мы мы можем найти способ исправить это, не убивая её. Она одна из нас; она сражалась с нами с самого начала.
— Она даже была первой из Покровителей, — вздохнул Покровитель Глубин в версии событий с отрицательной Мэй. По коже Невеа пробежали мурашки, когда она поняла, что его не было в наложенной версии. Без вмешательства Рендидли он был сильно ранен Вестриссером. Протест Лиса был встречен молчанием и смущением других Покровителей.
— Отойдите, — оба Элхума ощетинились и метнули взгляд на Покровителя Заимствованного. По каким-то причинам реплики Элхума произносились одновременно. — Значит, её следует простить за её пребывание в нашей группе? Именно потому, что она потратила время на борьбу за помощь Пайну, она должна была знать лучше.
— Это должно произойти, — прошептала перезаписанная Мэй. Она закрыла глаза, в то время как её отрицательный двойник продолжал смотреть на Элхума. — Не пытайся вмешиваться.
Невеа услышала треск из аппарата памяти. Части ритуала Пустоты, поддерживающие воспоминание, отваливались, когда две временные линии начали расходиться более явно.
В перезаписанной временной линии Покровитель Заимствованного шагнул вперёд после усталых слов Мэй. — Нет, я отказываюсь молчать, пока ты ведёшь нас по этому опасному Пути, Элхум. Ты не непогрешим. Так что, я думаю, если мы, как Покровители, говорим тебе, что ты заблуждаешься, ты должен поверить
Невеа с трудом расслышала остальное, что он сказал, потому что Элхум в отрицательной временной линии хлестнул левой рукой крюком и разбил остатки грудной клетки Мэй вдребезги. Он упёрся ногой, чтобы продолжить атаку, когда она кувырнулась назад, но гигантская стрекочущая многоножка вырвалась из земли и встала между Мэй и Элхумом.
Действие затруднило различение слоёв. Они боролись за внимание.
Настоящая временная линия, с Мэй, на которую Невеа оказала влияние, привлекла её внимание первой. Элхум взревел и нанёс удар Дуо, гигантской многоножке, чей образ взорвался с достаточной силой, чтобы сокрушить его удар. Оба бойца отскочили назад, их образы быстро раздувались, чтобы доминировать над окружением. Земля трескалась и разрывалась от силы, которой владели обе стороны. Невеа покачнулась.
Перезаписанный Элхум поднял кулак для удара, затягивая это настолько, что это переходило от рыцарственности к оскорблению.
Хвост Дуо обвёл вокруг и ударил Элхума сзади. Тот упал на землю и отскочил. Но его физические достижения были таковы, что удар лишь слегка досадил ему. Рыча, он вскочил на ноги и рванул вперёд, избегая взрыва разрушительной энергии изо рта Дуо и целясь в хрупкую фигуру Мэй Мирны.
Покровитель Заимствованного бросил своё тело вперёд и обхватил Элхума руками. — Я не могу этого допустить! Потому что я
Дуо взвыл от негодования. Казалось, весь мир резонировал с его яростью, огромные каменные когти вырывались из земли на пути Элхума. Однако скорость Элхума почти не замедлилась; он лавировал между препятствиями и приближался к своей цели. Дуо преследовал его, отставая всего на долю секунды, его жвалы щёлкали, а изо рта капала слюна насекомого.
— люблю Мэй Мирну, с того дня, как я встретил её, я знал
К тому времени, как Мэй поднялась, Элхум скрутился перед ней, готовясь нанести удар и разбить ей висок. Дуо зашипел и выплюнул сгусток разрушения ему в спину. Мэй просто наблюдала за происходящим, в своём отрицательном состоянии неспособная заботиться об исходе этой битвы, в которой её должны были убить.
— Фиеро — пробормотала положительная Мэй, реагируя на внезапное признание в любви Покровителя Заимствованного. Она казалась смущённой, но тронутой. Элхум зарычал и оттолкнул Фиеро назад. Хвосты Лиса распушились. Они вступили в короткую схватку, но даже в альтернативной временной линии Элхум обладал большей силой и вскоре бросил другого человека на землю. Его губы сжались в тонкую линию, и он повернулся обратно к Мэй Мирне.
Энергетический сгусток в спину Элхума был достаточен, чтобы заставить его резко развернуться. Мэй покачнулась, а затем исчезла. В хаосе
— Умри, — пророкотал Элхум, шагая к пассивной, почти жертвенной Мэй. С той же целенаправленной медлительностью он упёрся ногой для удара.
Фигуры Элхума и Дуо расплылись, когда они сошлись в рукопашной. Один из длинных когтей Дуо оставил глубокий порез на его груди, но он в ответ ударил кулаком и проломил часть панциря своего врага. Образ голода и резни обнимал образ силы и уничтожения, окаймлённый дыханием Пустоты.
Элхум стоял с поднятыми и напряжёнными руками, просто глядя на Мэй Мирну. Словно механизм, исчерпавший свой завод, он замер. В перезаписанной временной линии, где её энергия оставалась чистой, она открыла руки, как будто он собирался обнять её, а не напасть. Если что-то и могло, так это отсутствие сопротивления ещё больше разъярило его, и его лицо потемнело. — Почему?
Невеа прищурилась, заметив неожиданное движение в текущем воспоминании. Мэй Мирна исчезла, появившись на небольшом расстоянии от схватки. Она появилась рядом с Покровителем Заимствованного, который в более реалистичной версии не вызывал Элхума на бой. Лис резкими жестами призывал её бежать, но Мэй покачала головой.
— У меня не было выбора, — сказала чистая Мэй, на её лице появилась лёгкая улыбка. Элхум стиснул зубы и нанёс удар, целясь ей в лицо.
— ФИЕРО! — прогремел голос Элхума на расстоянии, когда он резко развернулся, чтобы найти исчезнувшую Мэй, и обнаружил виновника. Более того, бой против Дуо, казалось, только усиливал его; некоторые из более обыденных элементов уничтожения, которыми владела многоножка, вплетались в его собственный образ. — Если ты ещё раз вмешаешься, я сломаю тебя.
Невеа должна была признать, что Элхум обладал способностью расти во время боя, сравнимой с Рандидли.
В перезаписанной временной линии Мэй Мирна с энергией, ещё не испорченной её болью, стояла и смотрела, как удар летит ей в лицо. Покровитель Заимствованного, который ранее был брошен на землю в этой временной линии, бросился между ними и принял удар. Его грудная клетка провалилась.
В более реалистичной временной линии крик Элхума заставил Покровителя Заимствованного вздрогнуть и опустить взгляд. Губы Мэй дёрнулись — первая мягкость, которую проявила испорченная Мэй. Она похлопала его по плечу. — Будет легче, если ты просто отойдёшь в сторону. Ты недостаточно силён, чтобы участвовать в этом противостоянии.