Что? Синее пламя вокруг тела Фатии замерцало.
Рендидли наблюдал за энергией вокруг Лазурита. Тонкие нити Нити уже начали вплетаться в его сущность, что было выгодой от нового трофея. Выгодой, которую Рендидли намеревался вырвать у него. Он прокашлялся. Ты падаль, клюющая труп, на который охотился и который одолел другой. Ты устраиваешь засады, ты прячешься, ты выслеживаешь. Ты падаль, крадёшь добычу, которая была моей .
Образ Фатии Лазурита исказился. Четвёртый трофей начал искрить. С опозданием конструкт хищника осознал, что делает Рэндидли. Его глаза вспыхнули яростью, но эта ярость заставила Фатию Лазурита замереть. Именно эта способность сдерживать импульсы делала Фатию опасным, несмотря на то, что он был немногим больше, чем гиена с бешенством.
Ты поступил бесчестно. Ты этого не
, — сказал Рэндидли, перебирая несколько фраз, чтобы найти подходящую точку преткновения. На слове заслужил образ содрогнулся. Искрение стало более интенсивным. Рендидли позволил себе лёгкую улыбку триумфа.
Фатия Лазурит мог обладать мощным образом, позволявшим ему каннибализировать своих жертв, но он был обманут. И он обманывался относительно способа своей хищнической деятельности . Рэндидли, вооружённый своей уверенностью и значимостью, полученной в битве с Иллией, мог лишить его этого заблуждения. Потому что Фатия знал, что Рендидли прав.
Пламя по телу конструкта хищника начало дрожать. Рендидли ждал. В этот момент Фатия мог либо подавить реакцию и, вероятно, ослабить свой образ в долгосрочной перспективе, либо отрыгнуть ту жизненную сущность, которую он украл у Иллии.
Если это правда, то проблема этого Воина Нити полностью ваша , — выплюнул слова Фатия.
Рендидли показал ему зубы. Кто ещё был бы способен с этим справиться?
Ты Гнев отступил с лица Фатии. Ты пожалеешь об этом .
Я сожалею, что так долго ждал, прежде чем чётко обозначить свою позицию. Слухи о нашей дружбе сильно преувеличены , — Рендидли ждал, пока Фатия позволит своему краткому, четвёртому трофею распасться. Из остатков он извлёк Принца Нити, который сформировался из Иллии.
Он ушёл тихо, как трепещущий вздох воздуха, сопровождаемый потоком проклятий от Фатии Лазурита.
Глава 2255
Мойш и Тенектоил, теперь уже знакомые друг с другом и строящие мост дружбы, основанный на долгой, почти анонимной связи, сидели на одном из низких, горизонтальных отростков, что расходились от животворящих лиан, пронизывающих трущобы, и ели сэндвичи из солонины страуса на пресном хлебе.
Несмотря на прошедший день, сегодняшний был хорош. Пока что этого было достаточно. Оба жевали, испытывая почти блаженство.
Страусы были вредителями, заполонившими пустоши, но их появление вблизи трущоб стало недавним событием, которое местные жители активно использовали. Жадные птицы обнаружили ягоды, растущие на новой системе лиан, и теперь периодически возвращались за едой. А новый источник мяса был именно тем стимулом, который так нужен был беженцам вокруг Хомуэлла прямо сейчас.
Каждый укус давался с трудом; дешёвое птичье мясо было жилистым, а хлеб — грубым. И всё же каждый ощущался как триумф. Ещё на один день им обоим удалось выжить. Рука Тенектоила заживала медленно, а Мойш теперь чувствовал ноющую боль, которую не мог точно определить, в суставах правой руки, но они жили.
Оба откусили от своих сэндвичей и отломили ещё один кусок пищи. Их жевание было почти синхронным.
Ужасные серые тучи нависали на горизонте, напоминая о силе Пустоты, ждущей за их вратами. Часть более крупного наступления, медленно сжимающегося вокруг Эфирных земель. Но Мойш давно научился сосредотачиваться только на настоящем.
Его внимание оставалось только на тех моментах, которые были гарантированы, на настоящем.
— Раддей поправится? — спросил Тенектоил между огромными укусами, несколько портя настроение. Кусочки страусиного мяса застряли между его мелкими и острыми зубами, пока он говорил.
Однако Мойш осторожно кивнул. Он протянул руку и похлопал по тёплому телу толстой главной ветви лианы. — Они говорили, что энергия Воина Пустоты заразила рану, что ничего невозможно сделать. Что он будет медленно гнить, один орган за другим. И я подумал, его дочь — ну. Мы просто пытались облегчить его страдания, давая ему воду из лианы. Давая ему несколько маленьких плодов. И Пустота рассеивается.
Тенектоил замер. — Ты думаешь вода из лианы повлияла на Пустоту в его теле?
Мойш мог только кивнуть. Трудно было не испытывать сильную гордость, глядя на растение, родовую культуру народа Хомидов, теперь разросшееся почти до божественных размеров. Но он всё же украдкой огляделся, прежде чем ответить. — Я не знаю, что ещё думать. И, по-видимому, другие тоже заметили, хотя никто не хочет говорить об этом публично. На случай, если
Тенектоил понимающе кивнул. Оба понимали, что если бы это знание стало слишком распространённым, Черепашьи Линии вышли бы и начали выкачивать всю жидкость из лианы для своих собственных целей. Скрыть правду от правителей Хомуэлла навсегда было невозможно, но как можно дольше они хотели заставить их верить, что лианы — это просто странный, и, возможно, удобный, беспорядок в трущобах.
Мойш наклонился вперёд и прижался лбом к лиане, ощущая её тепло. Он любил напоминать дочери Раддея, отвлекая её, когда боль отца была невыносимой, что это растение было его подарком ей, редким фрагментом истории Хомидов. И теперь оно разрослось и обеспечило так много для трущоб.
Главные ветви лианы находились примерно в метре от земли, достаточно толстые, чтобы уверенный в себе человек мог пройти по ним, не боясь упасть. Жёсткие, почти похожие на клетку выступы росли снизу, в основном горизонтально, прежде чем опускались к концу. Именно на одном из таких выступов сейчас сидели Мойш и Тенектоил. Но также, по сравнению с ветхими лачугами, которые раньше населяли трущобы, было гораздо легче копать под главной ветвью лианы и прокладывать материалы по нижним отросткам, создавая извилистый, частично подземный ряд жилищ, разделённых занавесками.
Более папоротникообразные отростки прорастали сверху, теперь длиной в несколько метров и постоянно колыхаясь на ветру, дующем с пустошей. На этих папоротниках росли плоды, и жители трущоб только начинали разгадывать их секреты. Потому что плоды сначала были маленькими, размером с монету, но находясь на папоротниках, они быстро накапливали грязь, принесённую ветром с Запада. Сначала Хомиды отчаянно очищали плоды от грязи, собирая кислые ягоды, как только их замечали, но случайно некоторые были пропущены на южной окраине трущоб, которая сильнее пострадала от атак Пустоты.
Ягоды там, покрытые слоем грязи, продолжали набухать, пока не достигли размера яблок. Сначала люди предполагали, что это просто грязь стала отвратительно толстой на ягоде, но когда они разломили её, почти три четверти оказались сочной и сладкой мякотью.
Когда они были закрыты от солнца, ягоды начинали расти до нелепых размеров. Теперь участки лиан на окраинах трущоб стали самыми популярными, потому что ягоды там покрывались грязью ещё быстрее. С такой скоростью, с которой ягоды сами восстанавливались, несколько предприимчивых людей пытались варить собственную медовуху.
Пока что у жителей трущоб была надежда. И увидев огромное животворное дерево, которое создал Король Пустоты Голодный Глаз, как мог кто-либо не знать, кто ответственен за это благо?
Закончив сэндвич, Тенектоил облизал пальцы. Когда он заговорил, стало ясно, что его мысли движутся в том же направлении, что и у Мойша. — ты слышал о столкновении между Королём Пустоты Голодным Глазом и Лордом Лазурным? Оказывается, Голодный Глаз был так разъярён тем, что другой украл его противника, что щёлкнул пальцами и обрушил ночь на силы Лазурного на целые сутки. Несколько человек задохнулись, и целая рота изувечена из-за травм.
Мойш цокнул языком. — Не прошло и двух дней с момента нашего нападения. Когда это должно было произойти?
— Ты же знаешь, как растут слухи, — Тенектоил пожал плечами. — Но всё же что мы будем делать? Будет ещё одно нападение. А наши сильнейшие воины, кажется, не сотрудничают.
Мойш почесал щеку. Слова казались тяжёлыми во рту, даже когда он произносил их. — Очевидно, ты можешь принять собственное решение. Но я подумывал записаться добровольцем на программу гипер-тренировок, для которой верхушка набирает людей. Говорят, что есть небольшой шанс испытать нервный срыв под влиянием временного ускорения но я тоже это чувствую. Во времена хаоса нельзя всегда рассчитывать на спасение.
— Если ты решишь пойти, тебя не будет некоторое время. Слишком много наших надёжных товарищей было потеряно в атаке. И если они просят добровольцев от нас — Лидер Лизахов скривился. Оба понимали, что риски, вероятно, были преуменьшены.
Оба понимали, насколько плохо подготовлена молодая генерация, чтобы не иметь их у руля трущоб.
Прежде чем их обсуждение могло продолжиться, Мойш почувствовал несколько сильных вибраций через волокнистую центральную лиану. Он осторожно прижал ногу к поверхности, чтобы лучше ощутить вибрации. Сообщение повторялось, передаваясь по всем трущобам. Сообщения были простыми, поскольку они разрабатывали систематический метод использования этого ресурса, но Мойш быстро расшифровал его: солдаты, вернуться.
— Вызов к возвращению. Интересно, что им нужно на этот раз, — Мойш спрыгнул с лианы. — Если они используют термин солдаты , это могут быть только наши щедрые благодетели.
Мрачная улыбка пересекла лицо Тенектоила. — То же самое, что они хотят каждый день: узнать, насколько дёшево они могут купить наши жизни.
Когда они прибыли на плац за западными воротами Хомуэлла, большинство других выживших членов гарнизона трущоб уже были там; по крайней мере, связь через лианы оказалась чрезвычайно эффективной. Передача произошла, хотя для извлечения воды в лиане был сделан довольно глубокий надрез. Ещё один плюс в пользу Короля Пустоты Голодного Глаза.
Как и ожидалось, представители Хомуэлла пришли поговорить с группой. Синеволосый Полковник Маттео стоял, скрестив руки за спиной, а за ним стояли двое незнакомых людей.