— Не солдаты, — пробормотал Тенектоил себе под нос, и Мойш согласился. Эти двое не обладали ни строгим вниманием, ни хищной уверенностью солдат. Более того, они выглядели скучающими. Несмотря на их медленную походку, солдаты расступились, давая им пройти вперёд, что позволило Мойшу лучше рассмотреть этих двоих. Тот, что справа, имел постоянно мрачное выражение лица и волнистую серую мантию. Очевидно, богатые существа Эфира любили свои мантии, но этот довёл это до крайности; Мойш никогда не видел такой плотно украшенной поверхности ткани.
Каждый дюйм был покрыт плотной сетью вышивок, которые вспыхивали и блестели. Очевидно, эта фигура считала себя экспертом по Гравировке, хотя даже такой любитель Гравировки, как Мойш, задавался вопросом, была ли мантия функциональной, или просто показным хвастовством без всякой пользы. В мантии невозможно было разглядеть ничего, что указывало бы на личность владельца, только постоянное сияние тщеславия.
Фигура по другую сторону от Полковника выглядела гораздо более профессионально, с ухоженной эспаньолкой и острыми глазами. Что-то в том, как этот человек разглядывал грязноватых солдат, заставило Мойша почувствовать себя не по себе.
Совсем не солдат. Возможно, торговец?
Через несколько минут Полковник прочистил горло. — Полагаю, это все, если ваши доклады о потерях среди вашего подразделения верны. Мои соболезнования, кстати. Мы понимаем, что вам пришлось держать оборону, пока не прибыл Король Пустоты Голодный Глаз. И теперь вы остаётесь поражёнными остаточным образом его, в форме лианы. Пожалуйста, знайте, что Хомуэлл осведомлён о том, что это инвазивное растение вытеснило и разрушило многие из ваших домов. Когда угроза Пустоты минует, мы обещаем, что выделим ресурсы для восстановления первозданного состояния вашего района.
Ни один из солдат не произнёс ни слова, просто смотрели на Полковника и ждали, когда он продолжит. Их лица были пустыми. Все усвоили урок того, что происходит, когда более могущественное существо осознаёт, насколько ценным является одно из твоих владений.
— Тем не менее, мы хотим помочь в вашей текущей ситуации насколько это возможно. Мы привезли припасы, в основном кукурузную муку и броню, чтобы укрепить вас в это трудное время.
Эффектным жестом Полковник извлёк из межпространственного кольца ряд ящиков. Справедливости ради, Объединённые Эфирные Вооружённые Силы не поскупились на ящики. Они были сложены высотой в два их богато украшенных многоэтажных дома в Хомуэлле, на несколько тонн материалов. Когда Полковник остался стоять, ожидая ответа, Тенектоил бросил взгляд на Мойша и неторопливо подошёл.
Лидер Лизахов был награждён несколькими почётными медалями Черепашьих Линий за удержание центра линии во время атаки Пустоты. Это означало, что он, вероятно, был самым официальным лицом в трущобах. Поэтому Лизах подошёл к ящикам и открыл пару. Он издал восхищённые звуки, поклонился Полковнику, затем вернулся на своё место в строю.
Но, делая это, он постучал костяшками пальцев по своей ноге. Сначала Мойш не понял, что происходит, но затем при повторении звуков уловил сообщение, тот же код, который они разрабатывали для передачи через лианы.
Съедобно.
Группа солдат зашелестела, тихо повторяя сообщение, ударяя по своей броне, так что оно распространилось по всей группе. Очевидно, солдаты были меньше заинтересованы в броне и больше в кукурузной муке. И услышав съедобно , они поняли, что это определённо можно использовать для пропитания своих семей. Однако даже прибытие оборванного страуса, ищущего ягоды, объявлялось через лианы как пиршество .
Кукурузная мука, по сравнению, была оценена весьма сдержанно.
Не то чтобы кто-либо из солдат был удивлён; они подняли головы и ждали. Потому что после скудного дара следовала просьба.
— Я должен представить вам весьма уважаемого человека: это Мастер, — Полковник жестом указал на человека в чрезмерно вышитой мантии. — Он прибыл, чтобы помочь в обороне Западного Хомуэлла, пытаясь воспроизвести ваш собственный вариант Жизнепечати. Я надеюсь, что вы все приложите максимум усилий, чтобы помочь ему.
Глава 2256
После заявления Полковника воцарилось долгое молчание. Некоторые солдаты вокруг двух лидеров переглядывались, не понимая, что они слышат. Все знали, что даже худшая версия Печати Жизни принесёт трущобам огромную пользу. Когда из уст синеволосого Полковника не последовало никаких внезапных оговорок, на лицах некоторых молодых солдат появились полные надежды выражения.
Мойш и Тенектрил обменялись взглядами; оба сосредоточились на просьбе о помощи Мастеру.
Они слышали много подобных просьб и раньше. Никогда они не были столь чётко или приятно сформулированы.
Мойш прочистил горло, впервые заговорив на этом собрании. — Какая помощь потребуется для создания этой имитации печати жизни? Очевидно, что при постоянном присутствии Нижнего Мира и продолжающейся адаптации к лианам, разросшимся по всей нашей территории, у нас не так много свободной рабочей силы, чтобы предоставить.
— Воспоминания, — произнёс Мастер удивительно низким голосом, прокатившимся по плацу. Его губы сжались в маленькое о при мысли о необходимости объясняться, особенно перед солдатами. Мойш видел отвращение в морщинках вокруг глаз Мастера. — Печать Жизни должна быть утяжелена плотным ядром, чтобы установить её в любом месте. Особенно чтобы привязать её к вашему народу, ваши воспоминания будут наиболее эффективным средством. Теория верна, и результат должен быть необычайным с моими модификациями.
Мойш почувствовал странный холод. Он задумался о первых Черепашьих Линиях, прибывших в Нексус, и о том, через что им пришлось пройти, чтобы создать для себя безопасное убежище. Возможно, у этих горделивых существ в панцирях была более веская причина ревностно охранять границы своего города, чем Мойш мог себе представить. — Что происходит с воспоминаниями, используемыми для стабилизации Печати Жизни?
— Они станут частью Печати Жизни, — сказал Мастер, как будто этот результат был очевиден. Мойш не стал вдаваться в подробности, понимая из пренебрежительного ответа, как мало Мастеру было дела. Рядом с бородатым Мастером Полковник сияюще улыбался солдатам, словно излучая на них позитивную энергию, чтобы они охотнее приняли предложение.
Остальные солдаты оставались на месте, ожидая, пока их лидеры осмыслят эту странную просьбу.
— .вы не делали этого раньше? Вы говорите, что результат должен быть необычайным? — Брови Тенектрила сошлись на переносице. Лизахи редко проявляли эмоции, но на его чертах было заметно недовольство. — Вы не проверяли свою теорию?
Мойш слышал слова Лизаха, но также переживал странный внетелесный опыт. Он стоял там, на переполненном плацу рядом с Тенектрилом, но также стоял на гораздо более редконаселённом плоском участке земли, напротив точно того же трио личностей. Оба слоя, казалось, давили друг на друга, но при этом существовали отдельно. Этот другой Мойш был грязнее, голоднее, и у него болели ещё не до конца зажившие раны.
В параллельном видении холодный ветер покрывал коркой грязи их руки и ноги, касавшиеся земли.
Тот другой Мойш с ужасом осознал, что воспоминания, вероятно, должны будут исходить от него или таких, как он, последних из старых Гомидов. Тех, кто пережил разграбление — подождите, что? — Хоумвелла и бежал с Черепашьими Линиями. Другому Мойшу пришло в голову, что единственными воспоминаниями, достаточно сильными для создания Печати Жизни, будут воспоминания целого народа.
Дешёвая цена, которую Черепашьи Линии были бы готовы заплатить сами.
Этот Мастер хотел похоронить культуру Гомидов в земле и позволить чему-то другому вырасти на ней. Они стали бы жертвой ради безопасности тех, кто сбежал из города.
Но тот другой Мойш в альтернативной реальности, сломленный и всё ещё скорбящий по всем потерянным спутникам, огляделся на жалкие остатки своего народа. Он думал о нескольких десятках оставшихся Гомидов, о плачущих родителях и молчаливых детях с пустыми глазами. Он думал о том, как они голодны. Он думал о кукурузной муке.
В том альтернативном мире съедобное обладало мощной притягательностью.
Когда слёзы начали наворачиваться на его глаза от ужасного выбора, который ему предстояло сделать, третья фигура наконец наклонилась вперёд. Зрение Мойша затуманилось, он тоже наклонился вперёд таким же образом в другой реальности, той, которую он населял в настоящий момент, и заговорил в обеих. Два голоса отозвались эхом. — Очевидно, было нелегко собрать эти припасы; Хоумвелл сильно пострадал, и конвои подкрепления от наших союзников ещё не прибыли. Можете ли вы понять, какой это для нас жертвой — кормить вас прямо сейчас? Мы живём в обществе; мы процветаем, когда работаем вместе, и рушимся, когда распадаемся. Мы поможем вам восстановить ваш район, и в обмен вы сделаете то, что мы попросим.
Последняя часть предложения прозвучала с жестоким давлением, крюком, который так глубоко вонзился в альтернативного Мойша, что тот издал удивлённый всхлип. Слёзы текли по его щекам, когда он принимал решение. Он откажется от наследия своего народа. Потому что что может быть важнее настоящего? Если бы его народ не имел кукурузной муки, они всё равно умерли бы от голода.
В настоящем Тенектрил медленно покачал головой. Крюк здесь не нашёл плоти. — А, ну, такие усилия были излишни. Если вам нужна эта кукурузная мука, чтобы накормить свой народ, вы должны оставить её себе. Мы найдём способ обойтись. Таков наш путь.
Все три фигуры казались шокированными. Полковник несколько раз моргнул, словно не уверенный в том, что он слышит. Он искоса взглянул на остроглазого мужчину с козлиной бородкой. — Вы вы не хотите еду?
Мойш вернулся в своё тело, охваченный холодом от увиденной альтернативной временной линии. Он сжал ступни, чтобы скрыть дрожь; здесь было бы неуместно показывать слабость. Он задумался, не видел ли кто-нибудь ещё того мира; больше чем когда-либо, он был глубоко благодарен, что Король Нижнего Мира Голодный Глаз решил выступить на их защиту. Он прочистил горло. — Если больше ничего нет, нам нужно продолжить восстановительные работы. Спасибо, господа.