Люди набирали зелёную фасоль и куриный суп с лапшой в чашки вдоль разнообразных буфетов. Иногда особенно пронзительный смех прорезал гул разговоров, но шум был низким и постоянным. Телевизор в дальнем конце здания показывал Ниндзя-воина , и несколько парней в баскетбольных майках застонали, когда мужчина упал с лососевой лестницы.
Рендидли стоял в воспоминании о столовой Университета Роулендса. Он узнал это место и время, когда он встретил Эйса. Его левая рука автоматически, казалось, держала поднос, но он уронил его. Пластик загремел на пол, а картофельное пюре и куски пиццы разлетелись, словно пищевая граната, по его ботинкам. Им овладел иррациональный гнев; он содрал обувь с себя как можно грубее. Некоторые люди за соседними столами толкали друг друга локтями и смеялись, прикрывая рты руками, но Рендидли игнорировал их.
Прямо сейчас он
. Он внезапно осознал, как глупо было потакать этим воспоминаниям. Или, скорее, как глупо было пытаться перекладывать ответственность с себя.
Не желая терять больше времени, Рендидли двинулся по столовой к дальней стороне. Изначально он бродил по столовой ещё около пяти минут, нервничая о том, куда бы ему сесть. В конце концов, он наткнулся на Сидни, смеющуюся и болтающую со старшекурсниками, как будто это было самым естественным в мире. Он стоял там и наблюдал несколько минут, достаточно далеко, чтобы они его не заметили, пытаясь выглядеть непринуждённо, пока набирался смелости подойти к ней и её компании.
В конце концов, он приехал в колледж Роулендса, чтобы последовать за Сидни. Он не был уверен, как она отреагирует, особенно когда она специально сказала ему этого не делать.
Для нынешнего Рендидли стресс и тревога его поздних подростковых лет были трудны для понимания. В эти дни он был слишком занят и осаждён проблемами, чтобы беспокоиться о том, что о нём думают другие люди.
Кроме того, он признался себе, долгая история его достижений давала ему большую поддержку. То жужжащее, оторванное от реальности ощущение одиночества в мире больше не было тем, что он испытывал.
Нет, то несравненное одиночество, которое он знал теперь, было совсем другим существом.
Как только он нашёл место, где он скрывался и наблюдал за Сидни какое-то время, он развернулся на каблуках и внимательно осмотрел окружающие лица на противоположной стороне столовой. Через несколько минут Эйс внезапно появился рядом с Рендидли и обнял его за плечи. Он сказал: Она довольно привлекательна, да? Интересно, какова её история .
Облизав сухие губы, Рендидли пробормотал, что они были друзьями детства. Эйс безразлично взглянул на него, а затем рассмеялся. Он настоял, чтобы они подошли и представились. И вот, Эйс потащил Рендидли за собой, и они подошли. Даже тогда Рендидли хотел обрести эту лёгкую уверенность.
Остальное уже история.
Рендидли поднял руку и приложил её к груди, чтобы почувствовать громоподобные отголоски своего сердца. Его челюсть болела от сильного сжатия. Очень быстро он нашёл Эйса, сидящего за одним из столов. Однако, несмотря на дымку ярости вокруг него, Рендидли сразу заметил несколько вещей. Во-первых, Эйс сидел за своим столом один. Он тихо ел свою еду, бросая украдкой взгляды на соседние столы между укусами. Он выглядел молодым и нервным. Чем, конечно же, он и был.
Выражение лица Рендидли ожесточилось, когда он направился к столу Эйса.
Я уже примирился с Эйсом. Мы должны были лучше общаться, пока у нас был шанс. Но теперь, когда ты вредишь моим спутникам прежде чем ты влезешь в мою жизнь и затронешь что-то серьёзное—
Эйс поднял взгляд и моргнул, когда Рендидли встал рядом с его столом. Он робко улыбнулся. Эй, приятель, места свободны, если хочешь присоединиться—
Где Акри? — прошипел Рэндидли.
Что? Что, чёрт возьми, такое Акри? — сказал молодой Эйс, искренне смущённый. — Послушай, я просто подумал—
Я никогда не стану совершенным, — прервал Рэндидли, обращаясь столько же к себе, сколько и к проекции Эйса. — Впрочем, это ядро негативной эмоции, которое он чувствовал, витающее в воздухе, было больше им самим, чем кем-либо другим. — В то же время, я должен признать свои собственные трудности. Мне нужно нужно представить себе жизнь, в которой мне не придётся сражаться. Теперь, когда я становлюсь ближе, я думаю, что теряю немного своей упорства, просто потому, что будущее, за которое я борюсь, становится всё более конкретным.
Что? — повторил Эйс. Проекция действительно не знала, что делать с этим внезапным монологом. В отличие от Сидни в другом воспоминании, это был лишь фрагмент прошлого.
Рендидли стукнул кулаком по столу, заставив замолчать соседние столы и Эйса вздрогнуть. Я действительно не хочу играть с тобой так, Зависть. Верни Акри. Прямо сейчас.
Или что? Внезапно выражение лица Эйса расплылось в солнечной улыбке. Фасад рухнул, когда Зависть взяла верх. Послушай, я понимаю, у тебя давно была привилегия владеть всем. Ты стал уютным и разжирел, сидя в контроле над собой. Но ты теперь больше, чем просто одна личность; из-за твоего размера ты потеряешь некоторые вещи. Акри — это только начало, уверяю тебя— кхг!
Рука Рендидли выстрелила и сомкнулась вокруг шеи Эйса. Молодая женщина поблизости закричала. Несколько парней в окрестностях вскочили на ноги, адреналин бурлил в их жилах, но они не знали, что делать. Краем глаза он видел, как несколько человек поднимают свои мобильные телефоны, чтобы записать видео происходящего.
Какое бессмысленно реалистичное воспоминание , — подумал Рендидли с едкой горечью. Его пальцы сжались на горле Зависти.
Он наклонился ближе. Позволь мне снова сказать, что я понял, направляясь сюда, чтобы встретиться с тобой: я не идеален. Я злюсь, я расстраиваюсь, я совершаю ошибки. Я никогда не буду идеальным; даже если я найду способы обойти худшие из своих недостатков, новые ситуации будут побуждать меня совершать новые ошибки. Быть той версией себя, какой я хочу быть, — это постоянная работа.
Именно! — прохрипела Зависть. — Как бы ты ни боролся, ты никогда не сбежишь—
Ты дурак! — прошипел Рэндидли. Его рука дрожала от идиотизма зарождающегося сознания внутри него. — Я не замучен тобой. Я создал тебя, потому что боялся, что обладание негативными эмоциями значит для меня. Всё это восходит к моей матери. Потому что потому что мне было и до сих пор трудно винить её за то, как как трудно мне было в детстве. Я похоронил и притупил топор, который естественным образом создал, чтобы восстать против неё. Но правда в том—
Рендидли втянул воздух, прежде чем продолжить. Охранники спешили на место в воспоминании.
—Правда в том, что я немного ненавидел её. Я желал, чтобы она была лучше. Нормальной, как мамы других детей. Я желал— Рендидли подавился этими словами и покачал головой. Лысеющий мужчина с электрошокером просил Рендидли успокоиться. Странная нереальность вихрилась вокруг него. Он игнорировал всё это, сосредоточившись на Зависти, принявшей форму Эйса. — Но я — это все эти негативные эмоции. Я подавлен, и завистлив, и ревнив, и разъярён.
Всё, что у тебя есть, скоро станет моим, — прошептала Зависть.
Рендидли покачал головой. Ты меня не слышишь. Зависть ты уже я. Ты не антагонизм, рождённый мной. Ты — это я. А это значит, что ты —
мой.
Одним мощным глотком Рендидли проглотил второе ядро негативной эмоции. Серое Существо ликующе захохотало, а Мертворождённый Феникс загрохотал своим постоянным голодом.
Глава 2100
В некотором смысле, переваривание всей этой негативной эмоции было крайне трудным для Рэндидли. Этот процесс оказывал огромное давление на всё ещё дикую эмоциональную силу Рэндидли. Даже с энергией, которую он поглотил из жалости к себе, Рендидли потребовалось больше сил, чем он имел, чтобы справиться с внезапным наплывом зависти, охватившим его тело.
Все эмоции, в которые он так долго избегал погружаться, хлынули обратно.
Он вырос, желая большего, чем имел. Все эти чувства, усиленные отражёнными эмоциями от существ в Альфа-Космосе, действительно превратились в угрожающую бурю негатива.
Но как только он понял, что всё это уже принадлежит ему, эмоциональная сила перестала быть антагонистичной; он мог расслабиться и просто позволить внутренним течениям постепенно выровнять эту новообретённую энергию. Это было не вторжение, а его истинная природа. Он мог просто оставаться на месте и переждать разрушительный взрыв. Что бы ни случилось, вся эта сталкивающаяся эмоциональная сила была его.
Через несколько часов он очнулся в своей кладовой. Его тело сотрясала дрожь от карманов сдержанных эмоций, выходящих на поверхность. Рендидли крепко зажмурился и попытался сосредоточиться на своём дыхании. Он выдавил из глаз слёзы, не зная, по кому они были пролиты.
Я действительно ненавидел её. Если она жива я всё ещё ненавижу .
Он наклонился вперёд и упёрся кулаками в землю.
Думаю, правда в том что ни один из моих родителей не был готов быть родитетелем. Они были просто людьми с ребёнком .
Акри ворковала у его пояса, утешая его и говоря Рэндидли, что не предала его. Он выдавил улыбку и погладил наконечник копья большим пальцем. — Не волнуйся, дружище, всё в порядке. Я понимаю. Те части меня были тоже мной.
Ему потребовался ещё час, чтобы собраться и убедиться, что он не начнёт дрожать без причины. К этому моменту его эмоциональное состояние превратилось в огромное море насилия. Серое Существо больше не могло сжимать его эмоциональным смятением, потому что ему почти постоянно приходилось очищать всю эту эмоциональную силу и возвращать её в единое целое.
Тем не менее, он признал, что его шаткий стоицизм мог рухнуть, если бы один из сухопутных моржей перевернулся на спину и сделал ему умилительную мордашку.
Маленькая улыбка от этой мысли продержалась недолго. Скорее, это только усилило ощущение надвигающейся головной боли. Рендидли выдохнул, а затем сжал губы. Он не был уверен, было ли это следующее эмоциональное ядро, воздействующее на него — Гнев, или же он просто устал и был раздражён после внезапного эмоционального восстания. Чтобы успокоиться, он встал и прогулялся по ферме.