Тц, всего лишь испытание между братьями, — произнес (Комендант Вик) с некоторой ноткой кислости. Однако эта эмоция была заглушена такой же мягкой артикуляцией реальных слов. Его глаза вспыхнули, когда он рассматривал Рэндидли. — Тем не менее, не могу отрицать, ты быстро вырос, брат. Хе-хе, даже заставил Мать Девик съесть свой кулак. Даже из-за могилы я болел за тебя.
Что происходит? — выпалил Рэндидли, гадая, не ловушка ли это, оставленная Лапласом, смешивающая поток времени. Однако, прежде чем он смог продолжить эту мысль, он напрягся, поскольку его слова снова разнеслись во все стороны.
В то время как эти два фантома говорили мягкими тонами, его слова содержали звонкий отголосок жизни. Клубящиеся вокруг них туманные массы зашевелились. Движения в углу глаз Рендидли усилились. Он чувствовал, как вокруг них мелькает все больше теней, приближаясь все ближе. Они не издавали ни единого звука, эти странные тени мертвых, хотя Рендидли слышал их стонущие призывы, звенящие в его ушах.
Его взгляд обострился, прежде чем две тени смогли ответить ему. Давление значимости внутри трупа Пайн оставалось экстремальным, но оно не наносило ему вреда. Он посмотрел от одной к другой. — вы здесь, чтобы остановить меня?
Напротив, — усмехнулся (Комендант Вик) и отвесил Рендидли изысканный поклон. — Мы будем твоей почетной гвардией. Идем, Рендидли Гостхаунд, давай вместе взоберемся на все трупы в истории (Нексуса).
Рэндидли, все еще сбитый с толку, повернулся к Иезекиилю. Его отец закатил глаза. — Игнорируй его сарказм; его замечания верны. Мы действительно здесь, чтобы помочь тебе на твоем (Пути). У тебя есть два преимущества. Во-первых ты уже отбросил свое тело. Те, кого могла бы соблазнить твоя жизненная кровь, не смогут устроить засаду просто легенде. И во-вторых
Иезекииль посмотрел вверх, на водоворот мерцающего света вдалеке. Даже сквозь туман это была ясная цель. — Больше всего мертвые негодуют на тех, кто отказывается умирать. Сравнивая вторжение от тебя и существо, хвастающееся тем, что оно (Вечность) ну, вместо того чтобы любить тебя, мы просто ненавидим Лапласа больше —
Взрывной удар в вышине трупа Пайн отозвался эхом с достаточной силой, чтобы заставить туманные массы даже в самом низу этого места задрожать и немного отступить. Глаза Рендидли метнулись вниз, отслеживая движение, и его зрачки расширились. В тот краткий миг, когда окружение не было скрыто, он увидел слоистые ряды мертвых, ожидающих с тусклыми глазами, чтобы идти на войну. Некоторые были призраками, некоторые — скелетами с висящей на костях плотью, некоторые имели архаичную броню, некоторые были обнажены.
Но когда он посмотрел на них, мертвые перестали смотреть вверх на источник беспокойства и стали взирать на него с терпением тех, кто живет в могиле.
Мы должны идти, Рэндидли, — прошептал Иезекииль. Он проследил за взглядом Рендидли и слегка улыбнулся. — У тебя есть (Пагубный Вальс Эребуса). В этом месте мы дадим тебе величайшее вообразимое оружие для этого (Навыка). Ты будешь Эребусом во плоти, скользя на волне трупов, чтобы взойти на вершину этого существования.
Когда его отец говорил, Рендидли почувствовал легкое дрожание в окружающей значимости. Хотя внутренняя среда Пайн представляла собой опустошительный шторм течений, это заявление имело силу изменить все эти энергии. Действительно, мертвые предлагали Рендидли нечто очень ценное.
Но легкость получения предложения оставила его в некотором недоумении. И поскольку его горе по безмолвно ушедшему отцу все еще жгло и сжимало его грудь, он не мог не спросить: — Я могу понять желание помочь отбить Лапласа, но почему вы прилагаете столько усилий, чтобы помочь мне?
Лаплас смешал бы границы времени. Что, мы просто должны сидеть сложа руки и принять, как он стирает границу жизни и смерти? — (Комендант Вик) скрестил руки на груди.
Иезекииль просто посмотрел на Рэндидли. — Это услуга, которую тебе придется оплатить. Здесь нет никаких уловок. Ты, естественно, поймешь нашу просьбу, когда отправишься в центральную область Пайн.
Еще один мощный взрыв эхом отозвался сверху. Рендидли все еще не совсем понимал действия мертвых здесь, но он стиснул зубы и кивнул. И Иезекииль, и (Комендант Вик) быстро взмыли вверх, поэтому он оттолкнулся от земли.
Спонтанно Рендидли почувствовал, как (Ужасный Гомункул) проявляет его (Плащ Тысячи Безсветных Горизонтов). Проклятые и сломленные призраки, роящиеся в трупе Пайн, запрыгнули на его фалды и взмыли с ним вверх, размахивая сломанным оружием и крича стеклянными глазами.
Они набирали скорость, взмывая вверх сквозь туманное пространство, намереваясь сокрушить захватчика.
Глава 2419
Сквозь туманную пелену трупа Пайна Рендидли следовал за двумя призрачными проводниками вверх, к водовороту света и ожидающей его там Вечности. Однако уголки рта Рендидли постепенно опускались. Даже если эти двое и бесчисленные фантомы, следующие за Рэндидли, были гостеприимны, быстро стало ясно, что сам труп Пайна — нет.
Группа рванулась вверх, и Рендидли почувствовал, как его тело пронзило какую-то невидимую границу. Она почти не оказывала ему сопротивления — он прошел сквозь нее без малейшего усилия. Но сам опыт прохождения барьера заставил его понять прежние комментарии призраков о важности того, чтобы уже отбросить свое физическое тело.
Глаза Рендидли сузились, когда он посмотрел вверх: над ним висело много пространства.
Это место словно Облик Одержимости. Десять отсечений, чтобы изолировать и достичь полностью сфокусированного состояния. Но в данном случае отсечения — это границы которые ограничивают ужасающую мощь Пайна .
Так его гниющая плоть не просто сокрушает Нексус .
За первой преградой ждала значимость почти вдвое плотнее, чем в исходной области Пайна. Но по-настоящему ужасающим дополнением было ощущение разорванного и истерзанного Эфира, ожидающего за первой преградой. В сочувствии этой раненой энергии, несмотря на недавнее воссоединение двоих, нарушенная связь между Рендидли и Шалом болела.
Колючая значимость раздирала кожу Рэндидли, но он стиснул зубы и проталкивался вперед. Его импульс посылал волны энергии наружу, которые отскакивали от широкого бурлящего моря и обрушивались обратно на него. Туман ворочался и клубился. Но, полагаясь на мощные и развитые Характеристики, которые он накопил, Рендидли пробивался сквозь эту дикую энергию. Каждый удар омывал его тело, и небольшая часть этой энергии направлялась в его Ядро Эфира.
Чем быстрее вращалось его Ядро Эфира, тем более ценный полупрозрачный Эфир он производил. И по мере того, как процесс очистки усиливался, в потоке его Эфира начали появляться маленькие мерцающие отблески цвета. Если ничего другого, то давление трупа Пайна способствовало бы его собственной устойчивой эволюции.
Также, когда он пробивался вперед, три его образа зашевелились и потянулись, готовясь к более опасным испытаниям. Каждый из них оттачивал свои индивидуальные ноты эмоционального резонанса, в то время как Рендидли преодолевал значимость одной лишь плотью. Непоколебимая решимость Иггдрасиля, неистощимая жажда Певицы Небытия и яростное нежелание Ужасного Гомункула — все это придавало силу его движениям.
Ужасный Гомункул показал особенно сильную реакцию на волны плотной значимости, которые обрушивались на него. Часть его энергии продолжала направляться на оказание давления на пылающее упрямство Шала, которое он держал в руке для сохранности. И все же образ достиг все большего и большего резонанса со всеми собранными проклятыми и отошедшими душами, которые текли вверх в его тени, используя Рендидли как острие клинка для восхождения сквозь труп Пайна.
Сначала пришло ощущение и тяжесть этих маленьких душ, все они имитировали движение Рендидли немного позже. С его могуществом (Привилегии Полу-Шаллы) Рендидли произвел сотню, тысячу, пятьсот тысяч небольших корректировок в упорядочении душ. В их волнистом потоке начал проявляться узор. И даже тогда, бесчисленное множество других следовало за ним во все растущем потоке бесплотной ярости.
Он чувствовал, как все они шевелятся, его эмоции проникают в их тела. Эмпатия между каждым перекрывающимся призраком увеличивалась. Ужасный Гомункул хрустнул шеей, его выражение лица становилось все более серьезным. Потому что чем выше они поднимались, тем дольше растягивался поток душ, неуклонно утолщаясь, удлиняясь так, что основание оставалось внизу трупа Пайна. Все больше и больше душ наполняли его, поддерживая их подъем.
Рендидли Гостхаунд тащил за собой поток душ и прорвался сквозь второй разделяющий барьер Пайна.
Снова значимость в воздухе резко возросла. Дикие ветры воспоминаний резали и рубили Рэндидли. Но с энергией, которую он собрал, с возрастающей силой Ужасного Гомункула, он прорвался прямо сквозь барьер. Рендидли сжал кулаки и ускорился. Проклятые источали предвкушающее ликование и мчались за ним.
Прямо перед Рендидли Иезекииль поднял тонкую руку и указал: Будь осторожен. Яд Лапласа распространяется даже здесь .
Его изумрудные глаза скользнули в сторону, к видимому водовороту, висящему в значимости. Тонкие чувства Рендидли могли различить разорванное и истерзанное чувство истории здесь, сначала, вероятно, поврежденное при поглощении Пайном, а затем еще больше искаженное Лапласом.
Рендидли широко раскинул руки; сейчас было время начать накапливать направление для своего Покаяния. Он щелкнул пальцами правой руки, и там появилась маленькая костяная игла. (Вторая Власть: Полая Игла) .
Его левая рука направляла извлеченную нить в полое отверстие иглы Никс. Затем он расплылся в сторону и появился прямо перед временным искажением. Приближаясь к нему, он почувствовал, как все души позади него глубже погружаются в свое дикое негодование, их скелетные глаза горели красным от ненависти к этому нападению на надлежащий порядок их вселенной. Однако Рендидли удерживал их силу в изоляции, желая продвинуться дальше и позволить упорядочению среди проклятых усилиться, прежде чем он их высвободит.