Рендидли молчал.
Не дожидаясь ответа, обезьяна поднялась из гроба. Его ноги были худыми и хрупкими, с настолько редкими волосами, что Рендидли мог видеть молочную кожу его ног. Но что привлекло взгляд Рандидли, так это бок обезьяны.
Там сидела корчащаяся черная тьма, медленно пожирая маленькие кусочки плоти обезьяны и поглощая их. Образ вневременности, казалось, был сосредоточен в этой области, чтобы противостоять тьме, но это была проигранная битва. Заметив его взгляд, обезьяна усмехнулась. — Хех, я вижу, ты знаком с этим? Хорошо это облегчит мои объяснения. Но прежде чем я начну у меня есть к тебе вопрос, юнец. Не нужно бояться, я не хочу причинить тебе вреда. Просто скажи мне где мы?
Рендидли обдумал вопрос. Существо перед ним было сделано из такого плотного Эфира, что Рендидли даже не мог начать разбирать его за короткое время. Даже раненый, он был далеко за пределами возможностей Рандидли. Обезьяна была права в одном: Рендидли почувствовал легкое чувство узнавания, когда посмотрел на бок обезьяны. Его пожирал Нижний мир, как и от его (Прикосновения извне).
Но чего Рендидли не мог понять, так это почему первым вопросом обезьяны было то, где они находятся. Было ли заверение, которое предложила обезьяна, искренним?
Какая-то часть Рендидли была в ярости от того, что он так бездумно вскрыл гроб. Но была и другая часть его, которая верила в этот образ и доверяла этому странному существу, которое, казалось, было запечатано давным-давно.
По мере того как между ними затягивалось молчание, Рендидли прочистил горло. — Мы находимся в озере Эфира на плато
— Нет, нет, — слабо махнула рукой обезьяна. Затем он поморщился и поднес руку к боку. — Возможно, лучше спросить, как ты сюда попал, юнец. Это не твой родной мир, верно?
Рот Рендидли скривился. — Вы правы. Я попал сюда через Систему. Это место Подземелье.
Рот обезьяны растянулся, обнажив рот, полный гнилых и сломанных зубов. — Конечно. Мой драгоценный мир, сведенный к чертову Подземелью. После всего, чем я пожертвовал но чего я ожидал? Таков путь Нексуса: отбрасывать всех тех ангелов и дьяволов, которые больше не считаются полезными.
На мгновение волна необузданной ярости коварно распространилась наружу через образ вневременности. Мгновенно Рендидли вернулся в состояние боевой готовности. Но так же быстро обезьяна вздохнула, и эта ядовитая ярость исчезла из его образа. Все вернулось в свое первоначальное, безупречное состояние. И, как ни странно, жидкий Эфир вокруг Рендидли отхлынул от него. Капля за каплей обезьяна поглощала весь Эфир в окрестностях, пока они не стояли одни среди частично запачканных куч костей.
— Юнец, кажется, ты кое-что знаешь о Системе. Но я хочу предупредить тебя ни в коем случае не доверяй ей, — молочно-белый взгляд обезьяны был пристальным, когда он смотрел на Рандидли. — Пожалуйста, выслушай мою историю. Мой мир был частью четвертой Когорты. Мы убили Первую Катастрофу. Мы преодолели Вторую Катастрофу. Мы выдержали Третью Катастрофу. А потом
— Третья Катастрофа? — выпалил Рандидли. — Можете рассказать мне, что это такое?
Даже если бы этот конкретный кусочек знаний был всем, что Рендидли получил от этого странного взаимодействия, этого было бы более чем достаточно, чтобы оправдать риск, на который он только что пошел.
Конечно, ты не можешь использовать это, чтобы оправдать риск, принятый в ретроспективе Рендидли поморщился. Но, по крайней мере, это принесет определенную пользу.
Довольно терпеливо обезьяна кивнула, несмотря на прерывание его рассказа. Он открыл рот, но не издал ни звука. Задыхаясь, его ухмылка снова растянулась. — Хех, думаешь, ты можешь помешать мне сейчас сказать это? Третья Катастрофа — это урок.
Тяжело вздохнув, обезьяна продолжила. Но Рендидли не мог не заметить, что чернильно-черное существо, которое вгрызалось в его бок, стало незначительно больше. Он мог сопротивляться ограничению Системы но это ему дорого обошлось. — Это выживание в течение года, как если бы вы провалили Катастрофы. Эфир становится невероятно редким по всему миру. Без надежного источника энергии сильным людям нужно монополизировать Подземелье высокого уровня и периодически зачищать его, чтобы собрать награду. В противном случае они будут страдать от Эфирного Голодания и ослабеют. Я узнал позже, это было разработано, чтобы держать миры голодными. Чтобы добавить свирепости и злобы образам.
Рендидли торжественно кивнул. Если Система действительно искала сильный образ, было логично постоянно совершенствовать эти образы разными способами. Системе просто не повезло, что Рендидли был прямым противодействием Третьей Катастрофе, что было облегчением. По крайней мере, одной вещью меньше, о которой стоит беспокоиться, по крайней мере, на данный момент.
Но я не могу забыть предупреждение Октавия о том, что некоторые вещи могут быть изменены из-за того, что я привлек их внимание с помощью Теллуса.
Рендидли указал на обезьяну. — Прошу прощения, что перебил. Пожалуйста, продолжайте свою историю.
Обезьяна усмехнулась. На самом деле, он, казалось, смотрел на Рендидли с большой долей доброй ностальгии. — Хех, не нужно беспокоиться. Я был на твоем месте в прошлом. Так отчаянно хотел защитить свой родной мир но, как я уже сказал, все это не имеет значения. Потому что, даже несмотря на то, что я превзошел все, кроме четвертой Катастрофы, и мне была обещана мир для моего мира посмотри на это. Тысячелетия спустя мой мир был разрублен и подавлен до уровня Подземелья. Мои люди деградировали до уровня монстров
— Я знаю, что в далеком прошлом были внесены изменения, но четвертой Катастрофой, с которой я столкнулся, было присоединение к Великой Войне. Именно эти военные усилия призвана продвигать Система. Там, на передовой, я должен был сражаться против захватчиков в течение ста лет. Я был напуган, но решил пройти этот тест и завоевать свободу для своего мира.
— Но была проблема. Время на поле боя было странным. Кажется, существа Нижнего мира вмешивались в мою перспективу. Я вернулся после того, что, как я полагал, было почти дюжиной лет перерыва, только чтобы обнаружить, что в моем тесте прошло пять дней. Фактически Я считаю, что Система включает в себя часть силы Нижнего мира для создания функционирующих Подземелий. Или, может быть Это миры, которые были заброшены и медленно поглощаются Нижним миром. Если это так, то мой мир
Снова обезьяна стиснула зубы. Тьма в его боку вспыхнула сильнее. Покачав головой, он наконец сказал: — Достаточно сказать, я потерпел неудачу. Я вернулся домой раненым, как ты видишь. Отравлен Нижним миром. Это считалось моей неудачей. После стольких успехов в моем слове, было горьким результатом провалить Четвертую Катастрофу. Последний раз, когда мне засчитали был один год из моих ста. Я был даже не близко.
— Тем не менее, я заработал полные права гражданства в Нексусе в ходе своих приключений. Моя рана в конечном итоге убьет меня, но я могу использовать свою силу, чтобы подавить ее и спокойно уйти на пенсию в свой родной мир. Поскольку я чувствовал, как медленно старею и умираю я, по крайней мере, утешал себя знанием того, что мой мир будет в безопасности.
— По мере того, как я становился слабее, казалось, что время ускользает от меня все дальше и дальше. Сначала я закрывал глаза, и проходило несколько недель. Но вскоре каждое моргание, казалось, захватывало годы в этой краткой тьме.
Обезьяна грустно посмотрела вниз на рану в боку. Его выражение было горьким. — Эта странная сила Нижнего мира она медленно отнимала у меня понимание времени. Возможно, ты этого не знаешь, глядя на меня сейчас, но я был могущественным воином, который вырос из художника. Моим образом всегда было создание вечного и прочного произведения искусства и, как ни странно, Нижний мир дал мне небольшую подсказку к этой истине. Даже если моя физическая Сила была поглощена мой образ ну, ты чувствуешь это сейчас, не так ли? Я чувствую это на тебе.
Внезапно улыбка обезьяны стала почти извиняющейся. — В
это была единственная причина, по которой я подошел, решив, что ты один из моих, из-за схожего образа. Если бы я этого не почувствовал, возможно, я бы
В этот момент обезьяна замолчала, и его веки начали трепетать. Рендидли резко проснулся.
— А тебя зовут Чулрун, верно?
И снова глаза обезьяны широко открылись. Он улыбнулся Рандидли.
— Ах да, это так. Ты нашел мое зубило, верно?
Кивнув, Рендидли протянул перчатку Чулруну. С большой осторожностью Чулрун взял предмет. Он держал его на руках, как любимого внука, улыбаясь ему прищуренными глазами.
— Ах да. — Чулрун довольно промычал. Затем он посмотрел на Рандидли. — Как я уже говорил, время пролетело быстро. Но ум мой не помутился. Я начал понимать что с моим миром что-то не так. Большинство других этого не заметили бы, но я почти достиг вершины Нексуса. Я чувствовал, как количество эфира в воздухе медленно уменьшается.
— Сначала я предположил, что это моя ошибка. Или, возможно, мое собственное ослабление привело к тому, что эфир потерял свою силу в моем мире. В конце концов, именно мой образ преодолел Бедствие. Но прошли сотни лет, и становилось все хуже и хуже. Из-за моей неудачи я был в значительной степени отрезан от Нексуса, так что моя рана не могла повредить поставкам энергии другим людям. Но я понимал эфир.
— В моем сердце начало расти подозрение. Подозрение, что все, что Система обещала за прохождение Третьего Бедствия, было ложью.
Чулрун вложил руку в перчатку. Его аура мгновенно обострилась, став чем-то возвышающимся и смертоносным. Качество вневременности превратилось во что-то, больше похожее на неизбежность. Рендидли почувствовал, будто стоит на краю пропасти, когда Чулрун прошептал следующие слова:
— Что ж, это нормально. Меня предавали и раньше. Но я знал наверняка одно. Если мои подозрения подтвердятся, я заставлю Нексус истечь кровью за это.
Глава 1000
Чулрун медленно подошел к Рандидли, подняв руки. В его движениях не было агрессии, поэтому Рендидли просто наблюдал. Но он не мог не заметить, что вокруг чернильных щупалец на его боку медленно рос круг, где рыжие волосы Чулруна выцветали до белого и начинали увядать.