Рендидли резко поднял глаза на шум у входа в палатку, но тут же расслабился.
— Ух ты, я даже удивлен, что тебе удалось подобраться так близко, не привлекая моего внимания.
— Я не могу долго так делать, но один из моих новых Навыков позволяет мне плавать по воздуху, — сказала Хелен, отодвигая полог палатки. В доказательство она развернулась в воздухе, словно ее занесло в центр палатки порывом своенравного ветра. — Ты слишком полагаешься на растения для получения информации. Если я не касаюсь травы, ты меня не найдешь.
— Я приму это к сведению, — сухо ответил Рандидли. Хотя он знал, что Хелен очень серьезно относится к его защите, иногда она сосредотачивала свое внимание не на тех областях. Но Рендидли легко мог признать, что высокомерие — это проблема даже для него, поэтому он сделал пометку, чтобы подумать об улучшении процесса обнаружения угроз. — Итак, каков их уровень?
Хелен скрестила руки на груди.
— Хуже, чем в Доннитоне, намного, но, вероятно, так же хорош или лучше, чем где-либо еще, что я видела. К тому же, сразу видно, что это твои последователи; здесь полно всяких чудаков. Кто-то копирует твою привычку отказываться от ношения ботинок.
— Чудаковатые последователи включают и тебя, знаешь ли, — с мягкой улыбкой сказал Рандидли.
Но Хелен сердито посмотрела на него.
— Это стажеры, Рандидли. У меня нет проблем с их воспитанием, конечно. Часто обучение — один из лучших способов познать путь копья. Но что у меня
есть
проблема, так это то, что я не могу пойти с тобой навстречу этому следующему испытанию. Особенно когда я вижу, как ты нервничаешь из-за Суда.
— Я выгляжу нервным? — удивленно спросил Рандидли.
Хелен поджала губы.
— Даже если ты довольно хорошо умеешь держать себя в руках, тот образ пепельного монстра, который у тебя внутри, — нет. Я чувствую вспышки этого, иногда. Просачивается по краям твоего тела. Сплошное насилие, разочарование и тьма.
Рендидли мог только пожать плечами. Надеюсь, проницательность Хелен объясняется только ее опытом работы с образами. Меньше всего Рендидли хотел бы поколебать дух Эриксона Стила или Ордена Дуцис перед отъездом, позволив Мрачной Химере мрачно парить позади него.
— Я могу тебе помочь, — тихо сказала Хелен. — Если ты собираешься на поле боя, нет никого лучше рядом, чем я. Теллус был всей необходимой мне подготовкой.
— А что будет, если война придет на Землю, пока нас обоих не будет? — ответил Рендидли таким же тихим голосом. — Это моя родная планета, Хелен. Судя по тому, что я слышал Я не уверен, как долго меня не будет. Месяц? Три? Но это определенно будет время, когда я не смогу помочь людям этого мира. У меня есть Всадники, но они могут сделать не так уж и много. Вот почему ты мне нужна здесь, осваивая пограничные земли.
— Мне это не нравится, — проворчала Хелен.
Рендидли улыбнулся, но не ответил вслух. Думаешь, мне это нравится? Но у меня нет выбора. Пришло время открыто встретить обвинение в ереси. Даже если я не виновен в преступлении, в котором меня обвиняют, это намного лучше, чем если бы Система узнала правду о том, кто я есть .
Глава 1031
Сенатор Клифф Хитбридж налил себе чашку кофе, а затем одним четким движением добавил ложку сливок и один кусок сахара. Чайной ложкой он четыре раза размешал кофе против часовой стрелки. Чистая белизна сливок закружилась в каштановом кофе, превращая его в карамель.
Подняв ложку из смеси, сенатор Хитбридж несколько секунд наблюдал, как жидкость продолжает вращаться, прежде чем остановиться. Он почувствовал тепло кофе сквозь чашку в руке. Затем он положил ложку на салфетку и поднес кофе к губам.
Он не стал пить, а глубоко вдохнул густой пар, поднимавшийся от кофе. Улыбка медленно расплылась по его лицу, когда его нос разобрал различные представленные ему ароматы. Затем он поставил фарфоровую чашку на блюдце. Действительно, даже несмотря на то, что сенатор Хитбридж не сделал ни глотка, качество зерен было сразу очевидно. Но дело было не в том, что он мог определить качество, не попробовав напиток.
Когда помощница сенатора Хитбриджа услышала отчетливый звон фарфора о блюдце, она посмотрела на него и улыбнулась.
— Наслаждаетесь кофе, сенатор?
— Конечно, Маргарет, — с улыбкой ответил сенатор Хитбридж, возвращаясь к документам на своем столе. Его помощница застенчиво улыбнулась в ответ и вернулась к своей работе. — Конечно.
Смысл был в том, что не имело значения, сделал он глоток кофе или нет; единственное, что имело значение, это то, поверит ли его помощница, что он это сделал. Это был урок, который он усвоил от самого Рендидли Гостхаунда. В этом заключалась сила имиджа.
Это была сила, позволяющая сделать невозможное возможным.
Вот как я наконец смогу добраться до Рендидли Гостхаунда. Вот как я смогу его замедлить.
Отодвинув чашку в сторону, сенатор встал и подошел к окну. Снаружи садовник подстригал живую изгородь ухоженного двора. Все, конечно, за счет налогоплательщиков. Когда он двинулся, его помощница посмотрела на него и скорчила страдальческое лицо.
— Сенатор, ваш сантехник снова звонил. Кажется, он хочет назначить встречу, чтобы поговорить о ваших трубах.
Эван Крейн снова звонил, да? Похоже, он тоже заметил, что Рендидли скоро двинется но он все еще может быть полезен.
— Посмотри, какой у него график. Если он сможет приехать сегодня, скажи ему, чтобы встретил меня в моем летнем доме. Надеюсь, я смогу устранить проблему до того, как мне придется развлекать гостей, иначе я стану посмешищем для всего Конгресса.
Его помощница кивнула и снова принялась печатать на своем терминале. Но сенатор остался у окна, наблюдая за деловитыми движениями садовника.
Сенатору Хитбриджу было пятьдесят шесть лет, когда появилась Система. В зависимости от того, кого вы спросите, сенатору Хитбриджу повезло оказаться в Зоне. Он не был достаточно стар в Сенате в то время, чтобы получить известие о предстоящем прибытии Системы заранее, но его это не особо беспокоило.
В действительности, самое большее 5% людей, знавших о надвигающемся событии, пережили первый месяц хаоса и кровопролития. Между тем, более поздний статистический анализ показал, что у среднего человека был шанс около 8% пережить первый месяц. Казалось, что предвидение — это одно, но именно это знание заставило людей недооценить надвигающуюся угрозу.
В конце концов, кто бы действительно поверил, что то, что грядет, изменит все так, как это произошло?
Неожиданность принесла с собой дополнительное преимущество — осторожность. Так много могущественных людей, которые думали, что понимают, что такое Система, были зверски убиты из-за своего высокомерия. Их смерть стала первым уроком, который сенатор Хитбридж усвоил на своем пути к власти.
Несмотря на то, что он был уже в годах, сенатор Хитбридж был движим огромным честолюбием и точной практичностью, что позволило ему неуклонно подниматься по служебной лестнице в Сенате, в то время как его более крепкие товарищи покидали залы заседаний и брали в руки оружие, чтобы защитить свои семьи. Необходимая задача, но она оставила вакуум власти в и без того крайне истощенной сфере. Политика, в конце концов, была игрой стариков. Когда Система уничтожила и смутила большинство его сверстников, разум сенатора Хитбриджа увидел в ней то, чем она была на самом деле.
Возможность.
Пока общество боролось с потоком монстров, сенатор Хитбридж бросился в бой. Он почти обнищал, чтобы отправить помощь военным, научно-промышленному комплексу Восточного Провиденса, а также полицейским силам по всей Зоне. Он тоннами отправлял оружие и патроны. Но его вклад в развитие Зоны на этом не закончился.
Благодаря некоторым не совсем этичным экспериментам над своими подчиненными сенатор Хитбридж быстро определил некоторые из наиболее эффективных путей к Навыкам и Путям. Это он использовал, чтобы довести себя до своего скромного текущего 41-го уровня, но именно элиты, которых воспитывал сенатор Хитбридж, сияли дольше всего. Его первая группа реагирования была той скалой, в которой нуждалась Зона 1, пока они боролись со своим Испытанием.
Воспоминание об этой кровавой битве заставило содрогнуться даже такого опытного политика, как Хитбридж. Он отвернулся от окна и вернулся к своему столу. Несколько секунд он сидел, закрыв глаза, вспоминая разорванные конечности и рыдания на месте столкновения.
Но они победили, и большинство осведомленных людей понимали, что сенатор Хитбридж сыграл важную роль в этом успехе. Их поселение было первым в Зоне, и добрый сенатор успешно обеспечил его защиту.
Сенатор Хитбридж забрал себе часть плодородных земель к югу от Восточного Провиденса в качестве своего поместья после этого. В то время население в этом районе было невелико, но сенатор считал, что растущий спрос на продовольствие быстро привлечет людей к его сельскохозяйственным предприятиям в этом районе. Кроме того, он потратил немалую сумму денег на строительство единственных в Зоне 1 заводов по производству экзоскелетов. Он полностью доминировал в этом сегменте рынка.
Казалось, это была золотая гусыня, которая никогда не перестанет нести яйца.
Во время экспедиции в Рейдовое Подземелье каждый человек был одет в один из его экзоскелетов. И для общественности сенатор Хитбридж казался главным влиятельным лицом в Конгрессе. У него было всего несколько десятков голосов, которые он мог контролировать напрямую, но он в основном сидел между либералами и консерваторами по большинству вопросов, удерживая за собой решающий голос. Кроме того, он был убежденным сторонником бизнеса и принял закон за законом, чтобы дерегулировать вход в промышленность после прибытия Системы.
Казалось, он был самым могущественным человеком в Зоне 1. И вместо того, чтобы наслаждаться своим успехом, сенатор вложил все свои деньги обратно в исследования, чтобы создать для себя еще более неприступный фундамент.
Но сенатор Хитбридж совершил две ошибки, которые его погубили. Или, по крайней мере, привели его к его нынешнему шаткому положению.