Но теперь, когда он смотрел на Рендидли Гостхаунда
Ничего. Он ничего не чувствует.
Улыбка на лице сенатора Хитбриджа стала натянутой. Он повысил голос и продолжал идти вперед. — Мистер Гостхаунд, у вас такие большие амбиции. Неужели вы думаете, что сможете удержать все это в одиночку? Все, чего мы хотим, — это кусок пирога. Перевести часть наших собственных деловых интересов в Эриксон Стил и получить акции города. За это мы закроем глаза на ваши нарушения в области импорта и даже окажем вам поддержку на саммите.
— Мы все хотим одного и того же, мистер Гостхаунд. Давайте сделаем это цивилизованно. Доверие и партнерство — основа любого великого предприятия. Так что вы скажете? — Сенатор Хитбридж оскалил зубы. Позади него он слышал, как чрезвычайно громкое дыхание Эвана Крейна эхом отдавалось в огромном помещении вокруг них.
Вопрос повис в воздухе почти на минуту. Сенатор Хитбридж прищурился и открыл рот, чтобы надавить на него, но обнаружил, что не может. Быстро моргая, сенатор также понял, что не может даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы дышать. Он был заморожен на месте изумрудным взглядом Рэндидли.
Дело не в том, что Крейн — беспомощный ротозей , —
с ужасом понял сенатор Хитбридж.
Он изо всех сил пытается дышать даже с помощью экзокостюма .
Затем Рендидли Гостхаунд рассмеялся, внезапно разрушив все напряжение в комнате. Сенатор Хитбридж ахнул и пошатнулся назад. Качаясь на ногах, его лицо покраснело от прилива крови.
Хорошо, тогда мы сделаем это по-плохому .
— Если вы откажетесь уйти мирно, мы заставим вас. Никто этого не хочет, — выплюнул сенатор Хитбридж. — Меньше всего вы.
— Ты понятия не имеешь, чего я хочу, Клифф, — ухмыльнулся Рэндидли. Румянец на лице сенатора Хитбриджа усилился.
— Все остальные могут думать, что вы неуязвимый воин и искусный изобретатель, — грудь сенатора Хитбриджа тяжело вздымалась. — Но я слишком долго в политике, чтобы не распознать, кто вы на самом деле: шарлатан. Немного магии иллюзий из Зоны 32, правильный выбор времени и тона для ваших убедительных речей, и вдруг вы можете заставить людей поверить во что угодно. Но хотя мир изменился, одно остается неизменным: люди все еще остаются людьми. Они СЛАБЫЕ
Сенатор Хитбридж сжал руки в кулаки. — МЕРЗКИЕ
Он шагнул вперед и ткнул пальцем в Рендидли Гостхаунда, который продолжал с забавой наблюдать за этой троицей своими изумрудными глазами. — и НЕСОВЕРШЕННЫЕ. Вы ничем не отличаетесь! Вы ничем не лучше любого из нас. На самом деле, я ожидаю обнаружить несколько очень грязных секретов, когда мы наконец отковырнем гламур, которым вы себя окутали.
Рендидли никак не отреагировал. Его глаза, казалось, засверкали, когда он продолжал смотреть на сенатора Хитбриджа.
Сенатор Хитбридж открыл рот, прежде чем Рендидли успел снова создать этот странный гнет. — Эван Крейн! Пришло время продемонстрировать, что мы настроены серьезно.
Сервоприводы на экзокостюме Крейна ожили. Целенаправленно двигаясь, Эван Крейн оттолкнул двух мужчин и направился к Рендидли Гостхаунду. Чрезвычайно маленькая и хрупкая женщина рядом с Рендидли шагнула вперед, с интересом глядя на Крейна. Но Рендидли Гостхаунд,
будь он проклят
, просто снова рассмеялся.
— На самом деле, это идеально. Я хотел провести тестовый запуск этого. Вы будете моими подопытными кроликами. Время пробудить сердце.
Сенатор Хитбридж дрожал от ярости, когда Рендидли отвернулся и нажал несколько кнопок на терминале. Слабое желтое свечение начало исходить из некоторых стеклянных окон, освещая то, что находилось внутри этого высокого цилиндра.
Хотя большая часть его внешнего проявления эмоций была лишь фасадом, чтобы заставить Рендидли недооценить их, в его основе была доля правды. Потому что Хитбридж всегда инстинктивно знал, когда одно из его обвинений попадало в цель. Каким бы хорошим актером ни был человек, всегда была какая-то дрожь, когда что-то задевало слишком близко к дому.
Но с тех пор, как они прибыли, ничто не смутило Рэндидли. Казалось, что для него это чертова
игра
Рыча, Эван Крейн ускорился до рывка. Со всей грацией и импульсом товарного поезда он помчался по металлическому переходу к основной зоне, где стояли две фигуры. Но когда Крейн начал ускоряться, все здание содрогнулось. Желтый свет стал ярче, а затем стал белым. И когда сенатор Хитбридж огляделся, он понял, что странные линии начали мерцать вдоль каждой `
Поверхность.
Сенатор Хитбридж побледнел.
— Это Гравюры?!?
Но размер
— Крейн! Стой! Это ловушка! — закричал Хитбридж, но было слишком поздно; Крейн набрал слишком большую скорость. И что еще больше раздражало, так это то, что его крик, казалось, заставил Рендидли так сильно смеяться, что он даже хлопнул себя по колену от удовольствия.
После того как Гравюры ожили, с каждой поверхности начали вылетать частицы лесного зеленого света и собираться в огромный шар прямо на пути Эвана Крейна. Вместо того чтобы замедлиться, Эван Крейн активировал функцию (Метеорный Удар), которая была кульминацией двухлетней работы конструкторской группы сенатора Хитбриджа. Весь экзоскелет начал светиться вишнево-красным цветом и излучать волны призрачного пламени.
Эти частицы света сгустились в двухметрового голема, который, казалось, был сделан целиком из мха. Он издал глубокий трубный звук и сделал шаг вперед, чтобы встретить Крейна.
Сенатор Хитбридж почувствовал странную вспышку страха. Все это происходило слишком быстро. Если Эван Крейн будет побежден сейчас, когда у него все еще есть документы при себе
Но когда экзоскелет врезался в голема, голем снова рассыпался на частицы света. Фактически, это произошло так внезапно, что Эван Крейн замедлился и чуть не споткнулся от шока. Затем он выпрямился и поднял кулак.
— Ха! Думали, вы сможете меня остановить?! — взревел Крейн. Он подпрыгнул в воздух и поднял руки над головой.
Но сенатор Хитбридж мог только побледнеть, осознав, что частицы света не рассеиваются. Их собиралось все больше и больше. Пока Крейн летел по воздуху, частицы закручивались быстрее, чем мог уследить глаз, и сформировали еще четырех моховых големов вокруг летящей фигуры Крейна. Своими большими руками они быстро вцепились в экзоскелет.
— Да пошли вы! — взревел Эван Крейн. Резкими движениями он начал систематически отбиваться и отрывать конечности, которые схватили его в полете. Это означало, что он был отвлечен летающими вокруг него светлячками и не заметил луну лесной зеленой энергии, которая формировалась над головой Рандидли.
Эта луна заколебалась и расширилась, превратившись в руку высотой с небоскреб. Ее комично большие пальцы сжались в кулак. Поэтому, когда Крейн закончил расправляться с моховыми големами вокруг себя, он повернулся лицом вперед и получил огромным кулаком по носу. Даже с экзоскелетом удар был достаточно сильным, чтобы сломать ему кости и заставить кровь хлынуть изо рта.
Чак Баллард бросился вперед, чтобы поспешно поймать сломанную фигуру Крейна. Часть крови Крейна попала на него, но, по крайней мере, было ясно, что Крейн все еще жив.
— Ты действительно осмеливаешься сопротивляться аресту? Мы не просто полицейские в форме. Мы представляем волю Зоны 1. Неужели ты думаешь, что у тебя есть на это право? — тихо сказал сенатор Хитбридж. Его мозг быстро просчитывал варианты. Такого рода Гравюра если она распространится по всей территории, Рендидли Гостхаунд сможет полностью контролировать всю мировую столицу, если осуществит свой замысел.
Сенатору Хитбриджу явилось видение, как этот человек правит Землей. Эти изумрудные глаза, казалось, пронзили сенатора насквозь и увидели это будущее. Хитбридж так сильно прикусил губу, что она пошла кровью.
— Я не думаю, что отношения с Зоной 1 больше приносят пользу, — легко сказал Рандидли. — Если здесь уважают таких, как вы Боюсь, гниль проникла слишком глубоко, чтобы с ней было легко справиться.
— Ну, тогда
Пора переходить к плану Б.
Сенатор Хитбридж резко обернулся.
— Крейн? У тебя есть бумаги?
— Конечно, — пробормотал Крейн. Из своих межпространственных часов он достал папку из манильской бумаги и слабо передал ее Чаку Балларду. Этот глупец моргнул.
— Что это ?
— Открой ее, — поторопил сенатор Хитбридж, доставая из своих межпространственных часов какой-то предмет. — У нас мало времени.
— Я хорошо. — Чак Баллард, нервничая и дрожа, так как его руки были скользкими от чужой крови, сделал, как ему было велено. Он вытащил бумаги и покрыл их своими окровавленными отпечатками пальцев. Его взгляд рассеялся, когда он пробежал глазами первую страницу. Вдруг он нахмурился. — Это
Бах.
Усиленная маной пуля сенатора Хитбриджа попала ему между глаз. Он был мертв, прежде чем упал на перфорированный металл мостика. Улыбнувшись, сенатор Хитбридж позволил себе удовлетворенную улыбку победы. Но когда он повернулся, чтобы посмотреть на Рендидли Гостхаунда, тот был просто озадачен.
Скоро ты пожалеешь, что оставался таким пассивным. Теперь-то я тебя подловил .
Сенатор Хитбридж оскалил зубы.
— Вы не сможете сохранять это выражение лица долго, мистер Гостхаунд. Особенно учитывая тот факт, что в контракте, который он держит в своих мертвых руках, изложена сделка, включающая подписи вас, нашего новопреставленного Чака Балларда и агентов из Зоны Семь.
— И теперь его мозги разбрызганы по всей сделке. Неужели Чак Баллард передумал предавать свою страну за деньги? Поэтому он пришел к вам, чтобы пересмотреть свое участие, и вам пришлось его убить? Воистину, вы человек, чья жажда власти не знает границ.
Сенатор Хитбридж долго и громко смеялся.
— И единственный способ скрыть свои грязные дела — убить меня и Крейна. Не поэтому ли вы использовали свое супероружие, чтобы уничтожить его? Но я сенатор. Я дал знать, что приду сюда сегодня вечером. Мало того, что вам придется выдержать расследование, которое последует за моей смертью, но думаете ли вы, что ваша мечта о превращении этого места во Всемирную Столицу сможет пережить громкое нераскрытое убийство? Так что можете забыть