Со вздохом Рендидли отвернулся. Затем он поднял обе конечности к небу, пока суставы его плеч и локтей не хрустнули. Теперь, когда Вуалла ушла, некоторые из более приземленных забот возвращались к нему. Передвигаться в этом образе было не то чтобы утомительно. Но поскольку его образ становился все более детализированным, были некоторые неприятные побочные эффекты.
Например, Рендидли был потрясен, обнаружив, что его ноги довольно сильно болят. Вернее, он представил, что они болят, что и заставило их болеть. Повернувшись, он посмотрел на Зауну и Салазара. Человек-змея тут же выпрямился и с важным видом ударил себя в грудь.
— Кхм. В м-м-моем мире самки часто любят получать обезглавленные трупы обыкновенных п-п-паразитов
Когда Рендидли угрожающе поднял свой коготь, рот Салазара захлопнулся со странно приятным звуком. Покачав головой на глупость более разговорчивого из своих двух подчиненных, Рендидли еще раз подчеркнул в уме необходимость определить, какое влияние он оказывает на них. Если бы можно было использовать какое-то наказание, чтобы улучшить их отношение
— блестящие камни
Рендидли остановился. Затем он повернулся и посмотрел на Зауну. Ее лицо было совершенно невозмутимым. Перед ее невыразительным лицом Рендидли ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и продолжить свой путь через ничейную землю между двумя лагерями.
Когда они вернулись к палатке, Иггдрасиль кивнул группе, продолжая концентрировать энергию на (Сущности Возгорания). Рендидли прошел в дальний конец палатки и занял свое обычное место у стены. Зауна и Салазар вошли следом за ним и заняли свои места в внезапно довольно тесной палатке. Она была три метра в длину и два в ширину, но коренастое тело Зауны занимало довольно много места, а Салазар, казалось, любил растягиваться на большой площади.
Рендидли закрыл глаза и попытался еще раз сосредоточиться на улучшении образа Мрачной Химеры. Любые улучшения, которые он мог добавить сейчас, помогут ему в будущем. Эти мирные дни были важной возможностью для подготовки. Йеллая не стала бы утруждать себя тем, чтобы дать ему двух подчиненных только для проверки восстановительных сил Иггдрасиля. Несомненно, его также будут отправлять во все более сложные районы для сражений.
Что вполне нормально.
Коготь Рендидли свернулся внутрь, когда его волнение вырвалось наружу и напрягло мышцы его руки, прочертив глубокие борозды на земляном полу палатки.
Если я не смогу понять, что за страх я держу в себе, я просто вытащу его, бросившись в опасность. Даже околосмертные переживания лучше, чем просто сидеть скучающим в Нигде и чувствовать, как меня медленно варят
Поэтому Рендидли попытался сосредоточиться на том, чтобы сделать себя более утонченным и могущественным. Это не очень хорошо получалось. Но причина, по которой Рендидли становился все более рассеянным, была не та, от которой он защищался. Скорее, его посетило новое осознание.
Рендидли очень остро ощутил тонкое влияние образа Йеллаи на весь ее лагерь. Его прикосновение чувствовалось повсюду; место было пропитано им.
Конечно, когда Рендидли впервые прибыл в лагерь с Загналом, он также был сверхосведомлен об этом всепроникающем образе. Это был образ, эквивалентный запаху; казалось, он исходит из каждого аспекта лагеря, пока не становится совершенно повсеместным. Каждый дюйм даже палатки, в которой они сидели, был пропитан личным зловонием Йеллаи. Настолько, что Рендидли было трудно изначально разобрать, что именно он чувствует. Это было слишком много всего сразу.
Но ночная прогулка через весь фронт поля боя дала Рендидли немного перспективы. Теперь, когда он вернулся, он мог отчетливо почувствовать тонкую завесу образа, которая кружилась вокруг них. Как показал резкий крик, который Рендидли смутно почувствовал, когда Йеллая ударила один из чернильных щупалец в небе, Рендидли почувствовал очень сильную гордость орла.
Огромного орла, который мог расправить крылья и покрыть небо.
И гордость — недостаточно грандиозное слово для того, что олицетворял этот орел. В его длинных и прямых перьях заключались господство и слава за счет всех остальных. Это было высокомерие главного хищника неба. Это было величие короля широкого голубого простора, висящего над землей.
Или королевы.
Похоже, Вуалла не шутила, когда говорила, что в этом лагере происходят странные ритуалы и поклонение утонуть в этом образе, неудивительно, что людей постепенно приводят на ее сторону. И это имеет дополнительное преимущество, гарантируя, что они будут полностью лояльны ей. Это господство, которое включено в образ, — не шутка .
Определив проблему, Рендидли смог обратить свое внимание внутрь и вынюхать присутствие этого образа в себе. Осмотрев свое образное тело, он увидел, что тонкая пленка его собственного образа в его дыхании удерживает влияние Йеллаи. Но когда он действительно исследовал себя, он нашел несколько обрывков крика ее орла, которые, вероятно, были инстинктивно принесены для поддержки, когда он вернулся из Великой Расщелины окровавленным и раненым.
Это заняло некоторое время, но Рендидли вырвал эти мелкие нити и исцелил свой образ Мрачной Химеры до целостного состояния. Это была именно та карма, которую Рендидли не мог позволить себе посеять прямо сейчас. Его путь был не путем подчиненного, а путем правителя по праву. У него, возможно, больше нет Короны, но теперь Рендидли Призрачный Гончий
Правит.
После этого внимание Рендидли переключилось на хрупкие образные тела его двух подчиненных. Образ Йеллаи был на удивление скудным вокруг них. Конечно, Рендидли видел, что ни один из них не был инстинктивно настороже против него, как он сам. Вероятно, это было связано с подозрением и
Паранойя была неотъемлемой чертой Мрачной Химеры. Она постоянно оценивала окружающую среду на предмет возможных угроз и принимала контрмеры.
Это не тот страх, который я ищу , — нахмурился Рандидли. — Это просто одна из тех редких областей, где я благоразумен .
Но, изучив их образы, он увидел, что они практически не тронуты. Это стало для Рендидли неожиданностью, ведь он ожидал, что они будут шпионами Иэллаи, которые глубоко у нее в долгу. Как он заметил, когда Салазар говорил, в сердце змеелюда горел чрезвычайно яркий и мощный образ. Настолько мощный, что Рендидли не мог не испытывать к этому разговорчивому малого некоторого уважения. Даже у Рендидли не было столько сырой силы в его существовании.
Зауна ну, Зауна была очень похожа на камень, который она напоминала; хотя образ Иэллаи густо оброс на ее внешней стороне, как своего рода психический мох, он не касался ни одной из ее внутренних частей. Тем не менее, Рендидли немного поколебался, прежде чем раскинуть мантию пепла, чтобы покрыть их обоих и оттолкнуть образ Иэллаи. Это было нелегко, нечисто и не совсем тщательно, но все же значительно уменьшило их воздействие на него. Оба они несколько раз дернулись, пока это происходило, но Рендидли старался не проявлять враждебности в своих действиях. В конце концов, похоже, ни один из них ничего не заметил.
Береженого Бог бережет .
Пока Рендидли медленно совершенствовал свое понимание этого места и образа Иэллаи, время снова ускользнуло сквозь его пальцы. Ментальное было областью постоянного труда. Вскоре он, наконец, получил известие, что пришло время; настал момент для их первого группового вылета.
Глава 1060
Троица появилась в Великой Расщелине со приглушённым шлепком. Салазар тут же начал дрожать и потирать свои чешуйчатые плечи, поскольку Пустота начала кусать и терзать их относительно уязвимую плоть-образ. Зауна просто парила в огромном пространстве, заполненном прерывистыми синими прожилками, казалось, чувствуя себя спокойно, несмотря на очевидную коррозию её тела. Оба посмотрели на него в поисках руководства.
Глаза Рендидли засветились изумрудом. Пепел волнами вырвался наружу, оттесняя Пустоту и давая группе короткую передышку.
Было не то чтобы
невозможно
оттолкнуть Пустоту без Эфира. Просто Эфир функционировал как оружие, которое можно было использовать для прямого удара по субстанции Пустоты и её ослабления, чтобы образу было легче освоиться. Это напрямую соответствовало разнице между тем, чтобы убедить незнакомца отдать тебе свой кошелёк, и тем, чтобы заставить его сделать это под угрозой пистолета.
Но, конечно, Мрачный Химер был очень убедителен. В этом случае он просто не принимал отказы.
Тем не менее, это было также чрезвычайно истощающее занятие. Лишь небольшая область Пустоты в настоящее время подавлена силой воли Рэндидли, и уже появилось знакомое жужжание головной боли. Без Эфира, чтобы заземлить сдвиг, область немедленно вернется в первозданную Пустоту, когда он перестанет давить на субстанцию мира.
Рендидли скосил взгляд на Салазара. — Я буду удерживать её, пока ты не сориентируешься. После этого ты будешь держаться сзади и поддерживать эту область заполненной образом, пока Зауна и я будем разбираться с любыми зверями Пустоты.
Салазар тут же начал подергиваться и заламывать руки. Его тонкий и розовый язык выскользнул между губами. — Я н-не думаю, что это х-х-хорошая идея. Я не м-м-могу.
Часть Рендидли умерла, когда он открыл рот, чтобы заговорить.
Худшие из адов — те, которые ты навлекаешь на себя добровольно и осознанно.
— Не думай об этом. Просто расскажи свою любимую историю. О себе. Я уверен, что всё получится.
Зауна кивнула в знак согласия, и Салазар тут же повеселел. — П-правда? Ну, если вы уверены кхм о-хо-хо-хо так неловко, что вы умоляете меня рассказать истории но, полагаю, я не могу сказать, что не привык к этому а какую же рассказать, есть так много поступков и приключений, которые шокируют мир
Он даже не начал рассказывать историю, но Рендидли уже почувствовал, как давление на его волю ослабевает. Когда Салазар разошёлся, его образ вырвался наружу от него. Бесплотный призрак, который, как предположил Рэндидли, был видением Салазаром самого себя, начал проявляться прямо над троицей. Призрак напоминал Салазара в той мере, в какой он принадлежал к той же расе, но на этом сходство заканчивалось.