Даже если это только Уровни Навыков и вес образа, которые я получил от чая, это, вероятно, стоило часа страданий
Черт, просто увидеть, как ты можешь формировать дым и огонь своими образами, стоило бы этой поездки. Это цель, к которой я могу стремиться .
— Хорошо, тогда тебе лучше знать свои пределы, чем мне, — сказала Надя с улыбкой, которая, казалось, подразумевала, что все как раз наоборот. — Еще один вопрос: почему ты выбрал меня? Ты начал идти вперед довольно агрессивно, как любит Кайлм. Но потом ты остановился. Что заставило тебя передумать?
Рендидли не видел причин лгать.
— Это была твоя игра? Белки и дерево. Как только я понял, что могу либо приблизиться, либо подождать, чтобы заслужить твое одобрение, я судил по тому, с кем я больше всего связан. Мой образ образ, которым я являюсь в значительной степени основан на пепле. Поэтому я выбрал, основываясь на твоей способности манипулировать дымом.
— Что? — В ее тоне было что-то странное, что заставило Рендидли резко поднять голову. Надя несколько долгих секунд смотрела на Рендидли с отвисшей челюстью. Ее рот начал дергаться. Затем она хлопнула себя по колену и разразилась хохотом, ее смех разнесся по всей долине.
Даже охранники, которые нервно наблюдали за тем, как Загналя постоянно отчитывают, остановились и посмотрели на этот грохочущий звук.
— Ты слышал это, Кайлм? — захихикала Надя. Из палатки, в которую вошел Кайлм, донесся хриплый звук, ударивший Рендидли с такой силой, что он упал с бревна, на котором сидел, и покатился назад.
Нахмурившись и потирая спину, выпрямляясь, Рендидли встал и посмотрел на все еще хихикающую Надю.
— Это странно?
— Не странно, просто неудачно для тебя, — усмехнулась Надя. — Я использую дым, а он — огонь, чтобы высмеивать друг друга. Наши отношения уже не те, что были раньше. По правде говоря, мой образ связан с огнями возрождения, а Кайлм — с пеплом войны. Так что, по сути, мы обманули тебя, заставив выбрать противоположное тому, что ты хотел.
— Э — Рендидли моргнул.
— Что еще хуже, — продолжала говорить Надя, и ее улыбка быстро уменьшилась. — Я ну, не буду ходить вокруг да около; я менее сильна, чем Кайлм. Не намного, но я не равна ему. Если он действительно захочет убить тебя, пока ты находишься в оружейной, у меня не будет никакой надежды остановить его. Так что можно сказать, что ты сделал наихудший выбор, учитывая твои конкретные обстоятельства.
— Э
— Честно говоря, я объясняю это только для того, чтобы, возможно, Кайлм нашел в своем увядшем сердце сострадание к тебе и воздержался от того, чтобы раздавить тебя между двумя потоками жидкого Эфира. И потому, что это, безусловно, самое забавное, что здесь происходило за последнее время, — к Наде вернулась жизнерадостность. — Но! Не теряй надежду. Есть одно преимущество, которое я могу тебе предложить, и которое Кайлм никогда не сможет превзойти.
Рендидли быстро заморгал, пытаясь угнаться за всеми случайными откровениями, исходящими от Нади.
— И это?
— Судьба нашей дочери, — теперь на лице Нади не было и намека на улыбку. — Она покончила с собой, поэтому существует некоторая опасность во взаимодействии с такой Судьбой. Но она основана на огне и является невероятно мощным оружием. Моя прерогатива — огонь, поэтому это оружие — мое, чтобы отдать его. Я гарантирую, если ты сумеешь полностью обуздать силу этой Судьбы, никто на этом поле боя, кроме Кайлма и меня, не сравнится с тобой.
Однако Мрачная Химера заставила Рендидли сузить глаза. Рендидли не только по своей природе с подозрением относился к тому, чтобы полагаться на внешнюю силу, но и внезапное предложение звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Но почему ты предлагаешь мне такое драгоценное оружие?
— Если честно — на секунду глаза Нади наполнились пламенем. — Меня и мою дочь можно считать отдаленно связанными с фениксами. И я надеюсь, что ее Судьба поглотит тебя и позволит ее сознанию возродиться.
Что ж, по крайней мере, это был честный ответ
Через долю секунды жизнерадостная улыбка Нади вернулась. Она махнула рукой и рассеяла сноп искр, которые проникли в тело Рендидли и оставили его покалывающим.
Скривившись, Рендидли быстро открыл рот, прежде чем она отослала его.
— Можешь ответить мне на один вопрос? Что такое Судьбы на самом деле? Когда я выбираю их что я получаю?
Надя остановилась и изучила Рандидли. Затем она пожала плечами.
— Нет особого вреда в том, чтобы рассказать тебе. Классы в Системе и Судьбы, как их продолжение, — это молитвы о невозможном.
Связь. Судьба — это указатель, направляющий к цели. Она стремится проложить путь, чтобы сделать идеальную, воображаемую форму себя реальной.
— Что, конечно, невозможно, — продолжала Надя. — Независимо от того, насколько реальным или могущественным становится образ, он никогда не бывает реальным, не в том же смысле, что и мы ну, не ты, но не в том смысле, в каком реальны физические тела.
Рендидли был, честно говоря, довольно шокирован этим откровенным признанием.
— Что ты имеешь в виду, это не реально? Мы можем использовать образы, чтобы воздействовать на реальный мир. Они занимают место, их можно увидеть и почувствовать. Разве это не реально?
Надя разочарованно посмотрела на Рандидли.
— Как странно это слышать. Разве реальность не подвержена влиянию практически всего? Паранойя, эмоции, слухи и культура — все они искажают нашу реальность. Но разве они не являются бессодержательными конструкциями? Мы никогда не связаны ими, независимо от того, насколько они могущественны. Мы можем пройти сквозь них, если захотим. Мы можем превзойти ограничения тех, кто стремится определить нашу природу. Потому что мы реальны.
К удивлению Рандидли, Надя протянула руку и коснулась его лица.
— Ты пока не можешь понять. Чтобы по-настоящему понять, нужно потерять что-то невероятно ценное. Кого-то. Потому что, каким бы могущественным ни стал мой образ или образ моего бывшего мужа, мы никогда не смогли бы воссоздать нашу дочь. По-настоящему. Образ может имитировать, но никогда не достигнет сущности, независимо от того, насколько тонким становится это различие, независимо от того, как сильно мы молимся, чтобы это было не так. Точно так же, как Нижний мир никогда не сможет вернуться к своему славному прошлому, независимо от того, насколько он станет единым с памятью.
Рендидли снова пришлось потрудиться, чтобы попытаться разобрать плотную цепочку рассуждений, которой следовала Надя. Наконец, он открыл рот и спросил:
— Тогда зачем? Зачем вообще нужны Судьбы, если они всего лишь неудачные попытки?
— Разве невозможность когда-нибудь мешала нам желать невозможного? — довольно печально рассмеялась Надя. Затем ее лицо стало несколько мрачным. — И в конце концов, с таким количеством накопленных несбывшихся надежд и молитв кто знает, что сможет сделать существо, обладающее всей этой нереализованной силой. Возможно, если качества недостаточно, то количество будет достаточно.
Затем, резким жестом, Надя перебросила Рендидли через край ямы в кружащиеся потоки жидкого Эфира.
Глава 1091
Дело было не в том, что Рендидли не верил охранникам, не говоря уже о его собственных чрезвычайно острых чувствах, которые подсказывали ему, что его образу будет трудно в жидком Эфире. Он, конечно, верил им; то, что они говорили, было неоспоримым фактом. Жидкий Эфир был не только нестабильным, но и плотнее всего, с чем он сталкивался в прошлом.
Даже если строгий контроль Надии и Каилма означал, что нестабильность не является проблемой, плотность было бы нелегко преодолеть. Так что он знал, что будет трудно.
Но подобно тому, как Рендидли удалось выдержать чрезвычайно плотный Нижний мир, когда они отправились выманивать Стража Врат Нижнего мира, Рендидли верил, что сможет выдержать жидкий Эфир. Если проблема заключалась в структурной целостности его тела, он доверял испытанию, которое он пережил за последние несколько недель, и тому, что это значило для его образа. Он был усовершенствован до такой степени, что был несравним со своими слабыми образами во время пребывания на Теллусе, а затем и на Земле.
Однако ему не приходило в голову задуматься о том вполне законном факте, что если есть жидкий Эфир, то, вероятно, есть и жидкий Нижний мир. И этот плотный Нижний мир, с которым он так боролся, конечно, не был жидким.
Рендидли врезался в поверхность жидкого Эфира и понял, что это предположение было очень и очень ошибочным. Она прогнулась под ним, поверхностное натяжение не позволяло ему пройти. Возможно, если бы он не барахтался и не разорвал поверхность когтем, она бы вообще его не впустила.
Как бы то ни было, жидкий Эфир неохотно позволил ему погрузиться в него, быстро сомкнувшись за ним и оставив его полностью подвешенным в Эфире.
В некотором смысле, это было намного легче, чем справляться с Нижним миром. В конце концов, Эфир не пытался ослабить и поглотить его. Это была естественная стихия Рандидли. Хотя Рендидли в настоящее время не обладал многими разнообразными Навыками Эфира основного тела, он все еще мог достаточно хорошо двигаться в жидком Эфире.
После того, как первоначальный шок прошел, из губ Рендидли вырвался вздох. Мир, скрытый под поверхностью лазурной энергии, был потрясающим.
Спирали сверкающей энергии танцевали перед его взором, создавая некоторое разнообразие по сравнению с глубоким бассейном лазури, который окружал его. Маленькие искорки золотого света, казалось, танцевали в уголках его зрения, исчезая, как только он поворачивался к ним лицом. Тем не менее, лицо Рендидли становилось все более красным, когда он осматривал достопримечательности; его телу было нелегко существовать здесь. Каждая секунда тянулась, как будто Рендидли медленно сжимал пятнадцатиметровый питон, которому очень нравились его мучения.
Внезапно красота стала меньше чудесным сокровищем и больше последним даром мира Рендидли перед его путешествием в загробную жизнь. Его внимание сузилось, поскольку сокрушительная сила жидкого Эфира требовала все больше и больше его внимания.