— Какого черта, этот навык не должен работать на мне, — поморщился Рандидли. Осталось еще два уровня навыка. В этот момент он, вероятно, не мог дождаться, пока его работа над его образами будет завершена для Путей, но это было нормально. До тех пор, пока он сможет закончить изображения до достижения 50-го уровня, все получится.
Рендидли вскочил на ноги и вышел из палатки, прежде чем случайно получил уровень навыка, делая что-либо еще. На данный момент у него просто слишком много навыков, чтобы он мог принимать разумные меры предосторожности против этого
Стоило ли тратить пп, чтобы забыть навык? Вероятно, нет, но.
К его удивлению, Салазара не было на его обычном месте ожидания возле палатки Рандидли. А на его месте был довольно нежеланный гость.
— Илеот Свакк, — легко сказал Рандидли. — Чем обязан такому удовольствию?
Илеот с визгливым смешком церемонно поклонился Рандидли. — Рандидли, `
У меня замечательные новости. Лорд Милн наконец-то добился кое-каких успехов с Потусторонним Принцем. Скорее всего, в ближайшие несколько дней мы получим доступ к могущественным воспоминаниям или эмоциям, заключенным в этом кусочке Потустороннего мира.
— Как мило, — сухо сказал Рандидли. — Но вы должны меня извинить, у меня есть кое-какие дела.
— Конечно, конечно, — Илеот сладко улыбнулась, ничуть не смутившись отношением Рандидли. — Еще кое-что. Не знаю, сообщал ли я вам ранее, но воспоминания Потустороннего Принца — это не то, что может испытать только один человек. Часть силы, конечно, теряется но ими легко можно поделиться. И благодаря нашей дружбе я убедил лорда Милна позволить вам сопровождать его. Не нужно меня благодарить.
Глава 1161
После удивительно приятных двух часов беседы с все более воодушевленным Салазаром, Рендидли вернулся в свою палатку и был немало удивлен тем, насколько улучшилось его настроение. Даже если время можно было бы потратить более эффективно, чем слушать очевидные небылицы, которые рассказывал о себе Салазар, Рендидли не смог бы найти лучшего способа развеяться.
У Рендидли были серьезные сомнения в правдивости слов Салазара, но это не имело значения. Рендидли был там не для того, чтобы убедиться в честности змеечеловека. Он просто слушал, потому что его подчиненного никто не замечал уже несколько недель.
Это был акт доброты и ответственности. И, честно говоря Рендидли был удивлен тем, насколько это приятно.
Когда он отбросил свое нетерпение, осталось спокойное желание выполнить работу, которую он должен был выполнить. Он был лидером. Его подчиненные были частью его ответственности. Слишком сильная сосредоточенность на личных проблемах могла показаться лучшим вариантом в краткосрочной перспективе, но она также делала Рендидли напряженным и надевала на него шоры.
Что было здорово для достижения конкретных целей, но плохо для общей картины. А его амбициозные планы относительно своей Судьбы определенно были больше общей картиной, чем конкретной целью. Ослабление хватки и выделение времени на то, чтобы взглянуть на вещи с другой стороны, было тем, что ему нужно.
Как и во всем остальном, Пустота не настолько конкретна, чтобы я мог придать ей форму силой , — подумал Рандидли, глядя на потертый металл своей левой руки. Я думаю о форме, а затем отпускаю ее, чтобы она могла следовать Пути, указанному моей верой.
Не все среды, с которыми я работаю, могут быть металлическими .
Конечно, после перерыва приходит время работы.
Первое, что Рендидли сделал, вернувшись в свою палатку, — это попрактиковался в Ритуалах Пустоты. Один момент, который Рендидли понял после того, как его разум успел догнать его занятое тело, заключался в том, что ему не нужно немедленно тратить огромный кусок ОП, который он получит. Это было крайне неприятно, но вполне логично.
Просто он не хотел ждать, чтобы завершить свои Пути. В частности, те, которые относятся к Иггдрасилю. Рендидли не гнушался использовать некоторое вдохновение из Системы, чтобы помочь сформировать свои образы.
К лучшему или к худшему, Рендидли не получил никаких Уровней Навыков, когда заново знакомился с Ритуалами Пустоты. После этого он снова вернулся к неуклонному начертанию Записей Акаши на огромном стволе Иггдрасиля. На этот раз он получил еще один Уровень Навыка в Визуализации, доведя количество ОП до активации Душевного Навыка до одного.
Большую часть ночи Рендидли неустанно работал своими мысленными пальцами, создавая формы, которые он медленно представлял, проводя светящимися пальцами по темно-коричневой коре. Хотя это было в основном для красоты, он приписывал смысл каждой форме. Храбрая форма. Коварная форма. Непостоянная форма. Упрямая форма. Линии изгибались и резко обрывались, создавая целый пантеон форм для расширенного повествования, которое простиралось за ним в его неуклонном путешествии по ветвям.
Один кончик пальца за раз, заполняя момент в реальном мире, который растягивался, чтобы заполнить вечность. Когда он уставал, он смотрел вверх, на шелестящий изумрудный полог Иггдрасиля, и хрустел пальцами. Затем он продолжал работать.
Когда он уставал от чего-то, Рендидли менял формы. Когда он хотел смешать разные формы вместе, он это делал. Возможно, как и в случае с Пустотой, его движения в основном определялись верой и инстинктом. Даже несмотря на то, что Рендидли был очень высокого мнения о своих способностях, он не мог создать все это в одиночку. Чем большую роль играло время и случайность в исходе, тем лучше.
Вопреки себе, Рендидли почувствовал, как отголоски речи Салазара проникают в его формы, и это трудно было описать. Без заикания, но с тем же эпическим построением, которое заставляло обыденность жизни Салазара звучать как историческое событие.
Рассказывание историй не было сильной стороной Рандидли. Но именно этим и была эта запись. Великая история всего. Поэтому он использовал все доступные ему инструменты, чтобы добавить этой дополнительной конкретики.
Почти всю ночь он провел именно так. Только благодаря нежному прикосновению Абсолютного Времени Рендидли понял, сколько времени прошло. Когда снаружи начал проникать дневной свет, Рендидли вышел из палатки и посмотрел вверх, на массу голубых жил, которые дрейфовали, как беспечные щупальца медузы.
Реальный мир напомнил о себе. До крупнейшего столкновения с Пустотой в эту эпоху оставались считанные дни. Силы Пустоты нависли над ними. У цели Рендидли был надвигающийся конец. Если он не сможет закончить до прибытия Пустоты.
Зауна резко подняла голову, когда он вышел из палатки, и выпрямилась, чтобы поклониться, пока Рендидли изучал небо.
Кивнув ей, Рендидли спросил:
— Есть какие-нибудь приказы сверху? Или движения со стороны Пустоты?
— Никаких, — тихо ответила Зауна.
Рендидли почесал подбородок. Он не забыл, что говорил Илеот о том, что Принц Пустоты близок к тому, чтобы быть взломанным. И Рендидли действительно не верил, что это внезапное отсутствие нападений было случайностью.
Хотя они ничего не слышали от штаба, Рендидли был готов поспорить, что силы Эфира получили еще одно требование от сил Пустоты. Это было затишье перед бурей, пока Лорд Милн выигрывал время, открывая Принца Пустоты. И как только Король Пустоты почувствует, что Принц уничтожен, молот обрушится на силы Эфира.
Если бы только я мог понять, почему Лорд Милн так уверен , — Рендидли прикусил губу. Частично это, вероятно, из-за присутствия Илеота но дублирование Вуаллы было планом Илеота. Что Лорд Милн получил от всего этого ? Была ли это только сила Илеота ?
Даже несмотря на то, что он чувствовал, что что-то упускает, Рендидли заставил себя отпустить это. В конце концов, его главной заботой было стать сильнее до того, как упадет молот. Все остальное может подождать.
— А Салазар? Куда он подевался? — наконец спросил Рандидли.
Зауна пожала плечами.
— он подумал, что побегает для разнообразия
Что несколько поставило Рендидли в тупик.
Наверное это хороший знак ? Надеюсь, разговор с ним немного помог ему справиться со стрессом .
В любом случае, этого было достаточно, чтобы убедить Рендидли в том, что он достиг своей цели в разговоре. Затем Рендидли вернулся в палатку и обратил свое внимание на Сущность Зажигания, которую медленно возмущали воспоминания о клинке Без Рукояти.
Погрузившись в эти ощущения, он почувствовал знакомое прикосновение.
Двое детей, один просто достаточно красивый с каштановыми волосами, а другой, сияющий, как рассвет. Две сестры-близнецы, рожденные с одной душой. Обе измучены ужасными болезнями, которые учащались с возрастом.
Иллим, ребенок выше среднего. И Радианс, золотая сестра.
Клинок без рукояти с ее ужасной дрожью, из-за которой она была прикована к постели, и ее сестра, страдающая от комы, которая на несколько дней заглушала ее звенящий смех.
Воспоминания об Иллим, сидящей в темноте и смотрящей на свое отражение в зеркале, затронули глубокий уголок. Под ее глазами были мешки, а ее каштановые волосы безжизненно свисали.
Стиснув зубы, Рендидли попытался успокоить свои эмоции. У него было слишком много таких ночей. Хотя причина, по которой он был так потерян, была другой, чувство было тем же.
Но даже если покров трагедии пропитал каждый аспект жизни этих двух близнецов, которую Рендидли видел сквозь призму воспоминаний, они продолжали жить. Двое родителей с такими большими надеждами чувствовали себя беспомощными. Они искали решения, но не могли их найти. Напряжение в доме нарастало по мере того, как девочки росли.
Воспоминания о днях рождения, которые Иллим пропускала, дрожа и сжимая простыни в кулаках, и воспоминания о днях рождения, когда Иллим сидела за столом только со своими родителями. В доме царила тишина.
Время неумолимо шло вперед.
Проблемы, конечно, не исчезли, но они привыкли к ним. Иногда одной или другой нужно было брать отпуск с занятий с репетитором, но в остальном все шло с подобием нормальности.