— он настолько занят тренировками, что не может даже поприветствовать своего начальника? Скажите ему, что я принес новости.
С ледяной медлительностью Хайфал заставил себя поклониться стоящему перед ним военачальнику. Пот струился по кончику его носа и капал на землю.
— К сожалению, я ничего не могу сделать в данный момент. Пожалуйста, будьте уверены, что все его внимание сосредоточено на предоставлении наиболее способных новобранцев в согласованное время. Но он сейчас занят.
Комендант фыркнул, и Хайфал едва удержался от рвоты от силы этого выдоха.
— Ха. Эта внезапная неуловимость перед лицом начальства обескураживает. Вызывает беспокойство. Но, полагаю, обучение новобранцев — это то, что действительно важно в конечном счете. Пока результаты будут удовлетворительными я не буду дальше интересоваться этим отпуском.
Комендант отвернулся, но Хайфал не позволил себе расслабиться. Он оставался в полупоклоне, пока зловещая фигура собиралась с мыслями.
— действительно, Призрачный Гончий — человек непостоянный. Разве он не знает, что, покинув Сборочную станцию, Данн может убить его так же легко, как прихлопнуть муху? Высокомерие молодых, конечно, поражает воображение.
Затем комендант Вик взглянул через плечо на Хайфала. Его лицо исказила ярость.
— До возвращения бригады Ксирт на передовую и начала контрнаступления Нексуса осталось два дня. Надеюсь, ваш господин понимает, что чем дольше он отсутствует, тем больше будут сплетничать другие Главные Инструкторы. В такие времена необходимо твердое руководство.
Хайфалу нечего было на это ответить. Он стоял, обливаясь потом, пока комендант Вик снова не фыркнул и не исчез. Только тогда он позволил себе выпрямиться и, скованно двигаясь, вернуться в свои личные покои.
Несмотря на значительные травмы, полученные просто от воздействия коменданта Вика, у него хватило гордости, чтобы не выказывать свою слабость перед новобранцами. Но под слоем изнеможения скрывалась тревога; Хайфал тоже понятия не имел, где находится Рандидли. Их связь сохранялась, хотя и была каким-то образом экранирована.
Хайфал мог только доверять своему лидеру и ждать. Подобно другим Надзирателям и Советникам на Сборочной станции Пятой Когорты, он с головой ушел в обучение новобранцев, чтобы скрыть беспокойство, таившееся в его сердце.
Проекция Шал, возможно, и представила жертву как потерю Рендидли способности отдыхать, но его опыт был больше похож на постоянное ношение в груди зажженного костра. Внутренности его собственных ребер были обуглены его энтузиазмом и внезапной энергией. Это было навязчивое желание, граничащее с одержимостью.
Огонь, который он держал, не был энергией как таковой, но ощущался очень похоже на энергию. Это был постоянно булькающий поток эмоциональной мотивации. Когда одна задача заканчивалась, он не мог не перейти к следующей, которая была перед ним. Он находился в постоянном маниакальном состоянии во время своей деятельности, когда завершение было фактически недостатком, потому что ему приходилось изо всех сил искать что-то новое, чем можно было бы заняться.
Честно говоря, если бы у Рендидли не было предварительного опыта использования менее умственно изнурительных методов тренировок, он вполне мог бы продолжать отчаянно гравировать Пустоту, пока не выгорел бы. Настолько непреодолимым стал возложенный на него гейс.
Не то чтобы выгорание помешало бы ему продолжать, конечно. Он просто потерял бы огромное количество эффективности, продолжая двигаться вперед после того, как его умственная энергия иссякла. Даже с учетом замедления времени ему, возможно, действительно пришлось бы потратить десятилетие, пытаясь решить проблему гравировки Пустоты, если бы он позволил себе впасть в такое состояние.
К счастью, эта горящая мотивация в груди Рендидли была относительно неразборчивой в своих стремлениях; пока Рендидли действительно вкладывал все силы в задачу, она была удовлетворена.
С такой расплывчатой целью Рендидли придумал новый способ подтолкнуть себя. Вернее, он создал новый метод хорошо знакомого процесса в этой странной среде: проверка пределов своего тела.
Это было именно то изнуряющее, но бессмысленное упражнение, которое сейчас было нужно Рандидли.
Постоянная работа позволила Рендидли заметно улучшить свои гравировки Ядра Пустоты. У него не было объективного метода определения своего мастерства, но Рендидли был почти уверен, что, если бы он не зашел так глубоко в недра Нексуса, он смог бы противостоять притяжению значимости внизу и сбежать. Как бы то ни было, когда Рендидли объединил свою грубую гравировку Иггдрасиля в своей Туманности Пустоты со своими знаниями о Мрачной Химере и Мертворожденном Фениксе, он едва мог сопротивляться неизбежному потоку значимости вниз.
В основном, он обрел достаточно независимости, чтобы из первых рук испытать, насколько крепко его схватила бездна.
Это было несколько похоже на то, как ребенок толкает валун. Он развил достаточно способностей, чтобы проявить свою силу, хотя вес, с которым он боролся, был далеко за его пределами. В каком-то смысле его борьба была совершенно бесполезной. Даже если бы он остался здесь на сто лет, Рендидли почему-то сомневался, что его физическое тело когда-нибудь сможет пробиться сквозь искажающую пространство силу этой значимости. Даже его скорость улучшения никогда не сможет догнать это.
И все же, даже когда Рендидли напрягался и давил на поток значимости своей плотью и металлическими руками, его разум получал несколько минут столь необходимого отдыха.
Но если вы думаете, что это все, на что я способен
Соперничество Рендидли снова проявилось против неумолимого потока. Он парил в шахте, подняв руки над головой.
Я однажды разорву этот Нексус на куски. Вы думаете, какой-то паршивой значимости достаточно, чтобы остановить меня?
Продолжая давить вверх в темноте шахты, вены на его правой руке и шее начали набухать. Вибрация от его сердцебиения неуклонно усиливалась по всему телу, хотя он больше не мог воспринимать звук . Его образные физикализации шипели от мощи, когда Рендидли подталкивал себя к пределам своего физического тела.
Это было, очевидно, гораздо меньшее явление, чем эта шахта, но не то чтобы Рендидли не хватало способности разрывать пространство на куски.
Он стиснул челюсть, пока она не начала болеть. Его мышцы дрожали по всему телу. Когда от потока значимости не было ни малейшей уступки, лицо Рендидли расплылось в широкой улыбке. Он вытянул пальцы, костяшки которых хрустнули от выдержанной ими силы. В груди Рендидли три его образа начали сливаться в одно целое. Его металлическая рука высвобождала волны Маны, поскольку гравировки на ней активировались и вмещали образные физикализации. Тяжелая верхняя часть тела и левая рука Мрачной Химеры накрыли Рандидли.
Пальцы его правой руки стали длиннее и когтистее. Открывшиеся вены на его теле начали светиться внутренним золотым светом. Новый, более необузданный Мертворожденный Феникс сжал свой горизонт событий до плоского черного диска размером с большую монету, который плавал на месте левого глаза Рандидли. Энергии в окрестностях искажались и плавились, становясь жидкими, когда сталкивались с краем этой плоской черной монеты.
Рандидли, конечно, не мог этого видеть, но его волосы начали шевелиться и развеваться, словно от легкого ветра. Постепенно каждый волосок приобрел глубокий изумрудный оттенок.
Эти изменения проявились быстро, а затем закружились обратно в груди Рандидли, чтобы соединиться друг с другом. Когда внешние изменения были завершены, образы начали переплетаться друг с другом. Мощная реверберация распространилась от его ядра, и физическая сила, которую высвободил Рандидли, почти мгновенно удвоилась. Он активировал свои навыки (Тело Иггдрасиля из Иирвуда), (Крепкость Восходящего Губителя) и (Космическая Необходимость), чтобы мобилизовать как можно больше физической силы.
Он достиг своего пика. И когда он поднялся до этой точки, он растянул этот момент как можно дольше.
Отчасти Рендидли хотел довести себя до предела своих возможностей. Все мышцы его тела напряглись и напряглись, не в силах сдвинуть тянущий его поток даже на малейшую долю. Он чувствовал, как в его плоти образуются микротрещины только от огромного давления, которое он выдержал. Но, кроме того, это был хороший шанс понаблюдать за завершенной рукой в условиях экстремальной нагрузки. Эта сила не могла сравниться с ударом Велио Данна, но Рендидли был рад обнаружить, что на его руке нет ни деформации металла, ни гравировки.
Как только Рендидли собирался ослабить свое мобилизованное тело и образы, он понял, что окружающее пространство слишком монохромно для его чувствительной Мрачной Интуиции. Все эмоциональные краски были высосаны. Когда он распространил свои чувства вокруг, не было ни малейшего намека на чужую эмоцию, поднимающуюся вверх к `.
его. Пространство также было лишено Изверженных Зверей –
После столь долгого переживания тишины собственного существования, эхо удара потрясло Рендидли даже больше, чем жестокий удар.
Атака произошла без предупреждения, обрушившись на бок Рендидли и заставив его вращаться. В следующую секунду он врезался в стену и отскочил, вывалившись в середину пространства. Рендидли быстро выпрямился и усилил свои тройные образы до предела их силы. Он был потрясен, но не получил серьезных повреждений от этих ударов; были некоторые преимущества в укреплении своего тела так сильно, как это делал Рандидли.
Несколько секунд покалывающей болезненности уже проходили, когда он выпрямился. Детали физикализации образов становились все четче, когда он готовился –
На этот раз невидимый удар пришелся не сбоку, а прямо над ним. Содрогаясь от удара по плечу, Рендидли мог только отступать и выигрывать время, чтобы найти виновника. Но и урон увеличился; на этот раз сила была такова, что Рендидли мог только беспомощно позволить своей эмоциональной привязке вырваться из его хватки, когда его сбили с ног. Со злобной гримасой на лице Рендидли мобилизовал свои объединенные образы, чтобы прочесать область над ним.