Губы Рендидли дрогнули.
— Думаю, мы оба знаем, что я был слишком отвлечен ситуацией, чтобы серьезно рассматривать ваше предложение. Но у меня было немного времени в замедлении времени, чтобы обдумать это и прежде чем я углублюсь в детали, я хочу кое-что спросить. Ваша личность ваша ситуация это не просто, верно?
— Можно и так сказать, — застенчиво улыбнулась Клодетт.
Рендидли не сводил с нее твердого взгляда.
— Тогда тот факт, что я — ваш лучший выбор давайте будем откровенны. При всех разных лицах, которые я видел, как вы принимаете, чтобы соответствовать ситуации, суть Клодетт Бейгон — расчетлива. Если вы искренне верите, что я — ваш лучший вариант без какого-либо опыта, после лишь кратчайшей возможности узнать меня, то за кулисами что-то происходит. И я вмешиваюсь Я хочу знать, кому я противостою.
Улыбка Клодетт начала увядать.
— Ну это долгая история. Но вы не можете отрицать, что вы совершили на передовой кое-что, чего не смог повторить никто из присутствующих. Ваша способность использовать Преисподнюю ну, я надеюсь
Ее слова прервал долгожданный пинок по кухонной двери. Гоблин вышел, неся два больших подноса, едва взглянув на новоприбывшую Клодетт. Что касается молодой женщины, то она издала странный булькающий звук, когда слова, которые она собиралась произнести, застряли у нее в горле. Она наклонила голову вбок и подняла брови на Рандидли, как бы говоря: Кто это? .
Рендидли ухмыльнулся и наполовину пожал плечами в ответ.
— Это шеф-повар.
— Мне сказали, что вы не будете есть, — сообщил гоблин Клодетт, плюхнувшись рядом с ней. Ее улыбка была несколько натянутой, когда она отодвинулась глубже в кабинку, чтобы освободить место. На этот раз подали тонко нарезанное мясо, покрытое странной ореховой пастой и свернутое, но Рендидли с благодарностью набросился на еду, не задаваясь вопросом, насколько этот гоблин полагался `
о мясе в своём рационе.
— Но если тебе всё-таки что-то нужно — Гоблин говорил с набитым ртом, проталкивая мясо в глотку. Он указал на поднос Рандидли. — укради у него.
— Запах восхитительный, — вежливо сказала Клодетт. Затем она замолчала, сохраняя улыбку до тех пор, пока Рендидли и гоблин не закончили есть и довольно похлопали себя по животу. После того, как повар унес тарелки и вернулся на кухню, она вопросительно приподняла бровь.
— Повар ест вместе с клиентом?
— Так кого я обижаю, помогая тебе? — парировал Рандидли.
Клодетт вздохнула. Рендидли почти видел, как она мысленно признала, что очарование на него не подействует, поэтому она сменила тактику; её глаза заблестели искренностью, когда она заговорила. — моего отца, косвенно. Во-первых, потому что он хочет использовать меня как разменную монету, и твои действия, надеюсь, дадут мне возможность этому воспротивиться. Но также он может быть несколько собственническим. И хотя я не уверена, так ли это, подозреваю он уже продал меня кому-то. Если ты поможешь мне улучшить мой имидж настолько, чтобы это имело значение тот, кто это вероятно, тоже затаит обиду. И они, скорее всего
Клодетт замолчала и уставилась на Рандидли.
— почему ты так смотришь?
Рендидли медленно покачал головой. С помощью своих эмоциональных чувств он мог различить одинокую ноту правды в том, что говорила Клодетт. И эта нота сильно резонировала с его собственным детством. — твой отец продаёт тебя ради собственной выгоды? Мне жаль. У меня тоже не было хороших отношений с отцом, так что я понимаю, как это тяжело. Что ты не важна, не совсем, не по сравнению с тем, чего он хочет, пока ты не станешь ему полезна.
— О, — Клодетт подняла руку и на секунду поправила волосы. Они не смотрели друг на друга. Рендидли постучал пальцами по столу, и его сердце неприятно сжалось при мысли об Иезекииле.
Я не почувствовал его образ во время своего визита, но это лишь означает, что его точно нет в Хароне. Куда он пошёл, интересно?
Клодетт прочистила горло. — Просто моя жизнь всегда была такой; я особо об этом не думаю. Но я говорила о том, что человек, который меня купил, вероятно, сам по себе довольно влиятельная личность. Так что ты обидишь и его тоже.
Рендидли на мгновение стиснул челюсть, затем заставил себя расслабиться. Почему-то ему было трудно думать о людях, которых ему нужно будет опасаться после помощи Клодетт, особенно когда он представлял себе ликующий акт разбивания лица её отца. Но мне нужно сначала узнать правду . Рендидли пристально посмотрел на Клодетт. И как я могу извлечь выгоду из этой сделки
Глава 1694
На протяжении большей части своей сложной жизни Клодетт Бейгон чувствовала себя так, будто сидит на дне бассейна, глядя вверх на остальной мир. Звуки были приглушены, а свет — неуловим. Всё приглушалось и поглощалось набегающими волнами инаковости , окутывавшими её; даже если бы она стала сопротивляться и биться, она не смогла бы пробить поверхность своего существа. Она была бессильна под грузом своей личности, но могла наблюдать.
По крайней мере, частично, сквозь странную и искажающую субстанцию ожиданий вокруг неё. И потому она наблюдала, устремив взгляд на искажённые лучи света, которые проникали сквозь поверхность её бытия к наблюдательному ядру.
Первая мысль, которую она помнила, была осознание того, что причина, по которой другие дети так мило с ней обращались, заключалась в её отце. Дон Бейгон отбрасывал такую длинную тень, что она постоянно плавала в ней. Его половинчатое влияние на желанного Алимиана было повсеместной темой для каждого, кого она встречала. Все они хвалили его стиль управления. Всё, что Клодетт переживала, должно было пройти через его тяжёлое существование, чтобы достичь её.
По сравнению со своим отцом, Клодетт была очень мала в собственной жизни.
По мере того как она росла, обучаясь в лучших частных школах Нексуса и всегда преуспевая в сложных условиях, Клодетт изо всех сил старалась выбраться из этой тени. Она бросалась в другие дела, отчаянно желая определить себя. Она заставляла себя учиться и запоминать, пока её не провозгласили гением. Она напрягала мышцы и работала до крови, пока не смогла побеждать своих инструкторов, заслужив похвалу как боевой маньяк.
По чистой случайности, переходный возраст был к ней благосклонен. Так что на некоторое время она потерялась в восхищённых взглядах сверстников. Она стала красивой, и все не могли перестать говорить об этом. Они не могли перестать говорить о ней, или смотреть на неё, или сжимать и щипать её, или тяжело дышать ей в ухо.
Однако вскоре она обнаружила, насколько пустыми были все эти ярлыки, по двум причинам. Во-первых, сколько бы чего-то одного в ней ни было, она никогда не выходила за рамки той первой инаковости , которая душила её: тени отца. И во-вторых эти ярлыки были такими же мимолётными, бессмысленными и притупляющими, как и сама связь с отцом. Все они были омутами, неуклонно позволяющими её я погружаться всё глубже в забвение.
В какой-то момент Клодетт даже не была уверена, почему она сопротивлялась; она больше не могла ответить на вопрос, чем на самом деле было её я . Каждый день было неожиданностью просыпаться и обнаруживать, что она не утонула подо всем этим.
И всё же!.
Жужжащий разум Клодетт замер, заметив меняющееся выражение лица мужчины напротив. Выражение было незнакомым. Со дна перекрывающихся омутов её личностей, её я с интересом посмотрело вверх. Очень редко появлялось такое существование, которое она не могла понять. почему у тебя такое лицо?
Человек по имени Рэндили Гостхаунд, загадочный Главный Инструктор, обладающий талантом плести Пустоту, закрыл глаза и покачал головой. В его движении было что-то невероятно нежное. Сейчас в нём была обдуманная непринуждённость, которую Клодетт не успела заметить в ожесточённой битве в Пятой Когорте. И странно, но она не могла не отметить, какие у него длинные и красивые ресницы.
Ещё больше, чем его лицо, Клодетт удивили его слова. твой отец продаёт тебя ради собственной выгоды? Мне жаль. У меня тоже, в некотором роде, были не лучшие отношения с отцом, так что я понимаю, как это может быть тяжело. Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Что ты не важна, на самом деле, не важна по сравнению с тем, что он хочет, пока ты ему хоть как-то не станешь полезна. Тогда он вдруг возвращается и говорит тебе, что ты слишком чувствительна но, конечно, это не так. Над тобой издеваются.
Ох. То я на дне бассейна вдруг почувствовало себя вполне замеченным. Она подняла руки, но забыла, что собиралась с ними сделать. Ощущение того, что её разбирают на части и исследуют, было неприятным. Клодетт попыталась прийти в себя, заправив волосы за уши, но её волосы уже были заправлены за уши. Она быстро спрятала пальцы под стол, надеясь, что Рэндили не заметил её промаха. Что, чёрт возьми, со мной не так.? Люди постоянно говорят о моём отце. Возьми себя в руки, девочка.
— Уговаривала себя Клодетт.
Клодетт затем прочистила горло и попыталась вернуть разговор в нужное русло. Какая-то детская фантазия быть замеченной уж точно не была причиной, по которой она сюда пришла. Даже если это был предчувствие чуда, за которым она следовала. Так моя жизнь всегда и строилась; я особо не думаю об этом. Но я говорила о том, что человек, который меня купил, вероятно, сам по себе весьма влиятельная личность. Так что вы и его тоже оскорбите.
Рэндили медленно кивнул, всё ещё двигаясь с таким невероятным контролем над своим телом, что Клодетт вспомнила, как животное нежно будит детёнышей, чтобы покормить их.
Тогда давайте поговорим о выгоде , — сказал Рэндили, и Клодетт искренне улыбнулась. Выгода — мой первый и самый совершенный язык.
Клодетт подалась вперёд, но её внезапно ставшие неуклюжими пальцы всё ещё оставались под столом. Что ж, учитывая, что вы Главный Инструктор этого экстренного призыва и у вас так много связей с Высшим Военным Командованием я могу предположить, что деньги вас не соблазнят. Но, если вам удастся успешно помочь мне до такой степени, что я смогу защитить себя, я стану вашим пожизненным другом и доверенным лицом