— Какая наглость с твоей стороны говорить такое когда умираешь Откуда у тебя такая уверенность Почему ты пожертвовал собой ради меня до такой степени?
Но ответа не последовало. Тьма продолжала наполняться (Агонией), обрушиваясь на его волю. Рендидли сдержал всхлип, затем сфокусировал взгляд, яростный. Хотя огоньки пожертвовали собой, он отказывался верить, что в их действиях не было никакого смысла. Был смысл в том месте, где Рендидли сейчас плыл, а также в 4 линиях, которые они прочертили в воздухе. Все, что ему нужно было сделать, это найти его.
Поэтому Рендидли закрыл глаза и медленно вздохнул. Сокрушительная боль отчаянно вгрызалась в края его сознания, требуя внимания, но его ядро медленно становилось все более спокойным. Кроме того, если его внешняя обратная связь была отключена, не было смысла держать глаза открытыми. Информация там была бы искажена. Все, что у него осталось это надежда и интуиция.
И обещание, что он не один. Но если огоньки умерли, чтобы это сказать, было ли это правдой?
Тем не менее, надежда не была ответом, но это был запах пути. И, как ни странно, у Рендидли не было опасений, что огоньки солгали ему. Они были чистыми существами, радостными. Они были простыми и яркими, пока были живы. Думая об этом, гнев в груди Рендидли становился все горячее и горячее, и он оскалил зубы в темноте.
Это место, местонахождение самого большого из огоньков
Его чувства расширились, но ничего не обнаружили. Покачав головой, Рендидли вместо этого просто сел, отводя свой фокус. Он отбросил боль (Агонии), даже когда она начала достигать уровня, который привел бы к физическому повреждению его тела. Эти вещи сейчас не важны, даже не ясно, что это тело, которое может быть повреждено.
Это было
Он был погружен, полностью под водой, окруженный толстым, глубоким давлением. Бесконечные возможности кружились вокруг него. Это было сырым и чистым, и ледяным, и обжигающе горячим. Это была энергия Эфира, и он находился глубоко в его ядре, сидя в месте этого глубокого колодца внутри себя. Внутри его груди отверстие, которое было источником всего этого, находилось в том же месте, что и его сердце, и билось в такт с его пульсом.
Затем он направил свой фокус наружу в 4 направлениях, которые прочертили другие огоньки. Там была только тьма, тьма и коварное перемалывание (Агонии).
Но Рендидли прошел через (Испытание Тарнака), и он много узнал о своей способности выдерживать. И он был терпелив. Поэтому он ждал. И ждал.
Его чувства были отрезаны от него, но он все еще ждал, уверенный. Может быть, он просто представлял себе это, но теперь, когда он подумал об этом, Рендидли был уверен, что прав; он сидел в ядре своего (Эфирного Источника). Его (Эфирный Перекресток), который был ограничен таким образом, что не давал Эфиру никаких выходов, кроме него самого, превращаясь в подземелье.
Вдоль этих путей он внезапно почувствовал это. Пятнышки света, медленно текущие к нему. Четыре разных цвета света.
Глава 206
В его воображении эти огни медленно плыли по четырем путям к Рандидли. Был путь прохладных белых огней, путь горячих красных огней, путь живительных золотых огней и сдержанных индиговых огней. Они шли большими волнами, партиями двигаясь к местоположению Рандидли. В его воображении Рендидли видел, как эти светящиеся точки вплывают в дыру в его Эфирном колодце, медленно погружаясь в него.
Дыра пульсировала, и производилось больше Эфира, и часть его каплям текла в противоположном направлении, направляясь к производителю этих огней.
Медленно текло время. Боль продолжала усиливаться. Рендидли желал перемен, но чувствовал себя бессильным. Он мог только наблюдать, как входят огни, а капли Эфира текут в другом направлении. Но он заметил одну вещь: чем больше приходило огней, тем больше производилось Эфира и тем больше направлялось обратно по связи.
Возможно, это было всего лишь его воображение, но Рендидли верил, что все больше и больше огней возвращается к нему. Это был самоподдерживающийся цикл, который, как он считал, только усиливался.
Поэтому вместо того, чтобы пытаться активировать навыки, Рендидли сузил свое внимание до четырех капель Эфира. И огромным усилием воли он толкнул.
Некоторое время ничего не происходило. Затем эти четыре капли начали дрожать, а затем потекли наружу, направляясь в сторону этих связей.
— Вперед пожалуйста — прошептал Рандидли.
И странным образом Эфир снова задрожал и начал ускоряться. Ему казалось, что Рендидли находится в большой пещере, потому что он чувствовал, как эти слова эхом отдаются ему, тяжело повисая в воздухе, когда Эфир вокруг него начал кружиться.
— Вперед пожалуйста
Рендидли на самом деле не нужно было дышать этим телом, но это очень помогло ему противостоять жестокому скрежету боли Агонии. Она выровнялась, но выровнялась намного выше его способности выдерживать. Если бы ему пришлось вынести это в физическом теле
Но это было ментальное тело, или, по крайней мере, он так думал, поэтому он мог постоянно возводить ментальные барьеры, чтобы защитить себя. Бесконечно он придумывал отвлекающие факторы и стены, чтобы выиграть время. И он толкал Эфир, желая ускорить процесс. Чтобы отвлечься, он назвал связи, основываясь на своих подозрениях.
— Энни. — Прохладные белые огоньки, казалось, задрожали, и на границах его восприятия началась тупая вибрация.
— Сэм. — Яркие и теплые золотые огни послушно потрусили вперед к его позиции, вливаясь в дыру, которую Рендидли представлял в своей груди. Эфир выливался и кружился, скорость росла все быстрее и быстрее. Вибрация превратилась в дрожь, и Рендидли подумал, что слышит тихое эхо Сэма в темноте.
— Миссис Гамильтон. — Это были сдержанные индиговые огни, медленно спускающиеся к его позиции. Они никуда не спешили и никого не собирались впечатлять. Они были уверены в себе и немного таинственны. Чем дольше Рендидли смотрел на эти огни, тем труднее ему было определить, какого они цвета. Первое впечатление было индиго, но потом он увидел вспышки лесного зеленого, а иногда они приобретали отчетливо серую и коричневую окраску. Это был цвет камуфляжа и тьмы.
Вибрация была голосом, и он звучал так, словно кто-то зевает, просыпаясь после долгого отдыха.
— .сс .Гамильтон .
Рендидли кивнул, затем повернулся к последней текущей реке огней. — Алана.
Они были горячими и красными, неуклонно устремляясь к дыре в груди Рандидли. Он инстинктивно знал, что они верят, гораздо больше, чем кто-либо другой, что эта связь была чем-то особенным и могущественным. Что это был уникальный и мощный навык и благословение, которое он им дал.
— Алана
На этот раз эхо было настолько ясным, что Рендидли удивленно открыл глаза. Ему казалось, что кто-то шепчет ему на ухо. Он начал бояться, что это существо говорит с ним, но Рендидли не мог понять, зачем ему это делать. Однако проблема заключалась в том, что, открыв глаза, он потерял тщательно выстроенный образ огней и Эфира, и тьма снова обрушилась на него.
Боль обрушилась на него, угрожая лишить сознания. Но Рендидли отказался это допустить. Вместо этого он закрыл глаза и снова сосредоточился, ища этот внутренний покой.
Трудно было отпустить иронию открытия глаз и затопления тьмой, но иногда такова жизнь. Особенно когда это его жизнь. Рендидли с сомнением задавался вопросом, случались ли с кем-нибудь, кроме него, такие нелепые вещи.
В итоге самым полезным для восстановления этого медитативного состояния оказалась его ярость. Она была злобной и голодной, и хотела рвать и ломать все, что задумало это существо. Он сделает это, даже если ему придется полностью разрушить свой внутренний мир. Однако, будем надеяться, что в этом не будет необходимости.
Когда он успокаивался, он почувствовал легкое покалывание по всему телу. Почти как будто часть его чувств возвращалась. Но он попытался игнорировать это ощущение, потому что все, что оно делало, это позволяло ему более непосредственно чувствовать силу Агонии.
Спустя какое-то время он внезапно почувствовал щелчок и снова оказался в глубине своего Эфирного колодца, где скапливался весь произведенный им Эфир. Но теперь потоки в нем стали более заметными, и в темноте к Рендидли потекло очень заметное увеличение количества цветных огней.
Возможно, это был всего лишь 1 дополнительный огонек на 5. Но это было улучшение. Эфир вокруг него продолжал гудеть, и покалывание в его теле усиливалось. Его воля расширилась и надавила, побуждая все больше и больше капель Эфира двигаться, вытекая наружу к этим связям с его четырьмя благословенными людьми.
Но Эфир, казалось, не хотел. Он почти слышал грохочущий вопрос, почему, в их сопротивлении.
— Вы должны отдавать другим — прошептал Рандидли, удивленный, как трудно все еще было двигать ртом. Предложения были жалкими, даже больше, чем когда он боролся непосредственно со своей социальной тревогой.
Зачем?
— Потому что, если ты отдаешь другим — Черт возьми, его рот был бесформенным, мокрым бумажным пакетом, которым управляли палочками для еды. — Другие отдают обратно
Мне?
Брови Рендидли дернулись. Определенно был голос. Неужели это существо издевается над ним ? Он начал предполагать, что, когда светлячки сказали ему, что он не один, они имели в виду себя, или, совсем недавно, он думал, что светлячки имели в виду его связь с людьми, которых он благословил, где сейчас что-то происходило с Эфиром.
Но возможно ли, что здесь замешано что-то еще ? Черт возьми, его внутренний мир был чертовым туристическим местом.
— Ну мы.
Мы?
— Да мы оба.
Мы.
Но на этот раз странная вибрация, казалось, удовлетворилась, и Эфир начал течь легко. Он все еще был очень тяжелым, поскольку Рендидли прикладывал свою волю как можно лучше к воображаемому миру. Но каким-то образом он чувствовал себя бесконечно более связанным с Эфиром, чем в прошлом. Он почувствовал, как дыра смещается, медленно поднимается и устанавливается прямо внутри его груди, больше не просто совпадая с биением его сердца. Это БЫЛО биение его сердца. Они стали одним целым.