Очевидно, у него была своя версия, но ему нужна была и сторона Сидни, чтобы помочь Пулас. Часть этого заключалась в том, что он был один, до самого последнего момента. Сцена сформировалась вокруг него, точно так, как он ее помнил.
Была ночь. Воздух был прохладным, но май в тот год был достаточно теплым, так что им нужны были только легкие куртки, когда они прокрались на улицу после полуночи. Над входом в среднюю школу горел один-единственный фонарь, освещая двойные металлические двери. Остальные парковки, зона отдыха и открытые кафетерии были погружены во мрак. Единственным исключением были ленивые светлячки, цепляющиеся за траву и жужжащие в воздухе на окружающих полях.
Под этим светом над дверью ты чувствовал себя словно подвешенным в совершенно другом мире. Для двух подростков, желающих сбежать от своей жизни, идея Сидни была гениальным ходом. И, к тому же, смутно бессмысленной.
Это было в конце средней школы, в лучшие годы отношений Рендидли и Сидни. Они планировали это неделями, движимые одним из безумных прозрений Сидни о жизни. И Рендидли не мог быть уверен, но хотя она так сильно этого хотела, что-то в ее поведении изменилось, когда он так усердно работал и осуществил эту мечту для нее.
Она меньше доверяла ему из-за того, насколько он был готов отдавать. Прошло много времени, прежде чем он смог принять, что это говорило больше о ней, чем о нем.
Рендидли поправил куртку, немного плотнее обтянув ее вокруг плеч, и повернулся к Пулас, игравшей роль Сидни в этой реконструкции. Его юный голос слегка дрогнул, когда он заговорил. — Ладно, давай поднимемся, и я покажу тебе, что произойдет. Потом я пойду первым, а ты — второй.
— Кхм, это ну, я приму странность того, что меня каким-то образом телепортировали сюда, — Пулас прочистила горло, а затем посмотрела на себя. — Но почему я такая? И ты выглядишь довольно хилым, по сравнению с твоей зрелой формой.
Пулас, которая и так была довольно невысокой, теперь стала еще ниже. Ее конечности были тонкими, как тростинки, и на ней были очень толстые очки. Одежда, которую она носила, не была из Экспиры. Очевидно, ее собственная юношеская форма была извлечена из глубин ее собственной памяти.
Рэндидли, мальчик из средней школы, усмехнулся ей. — Ты не помнишь, как была ребенком? Полагаю, это было давно. Сюда, пойдем со мной.
Он протянул руку и взял Пулас за руку. С Сидни он был слишком смущен своей влюбленностью в нее, чтобы сделать это, но теперь он чувствовал движущую уверенность. Вместо того чтобы спотыкаться в темноте и толкаться лицом вперед в куст, он повел ее к боковой двери, которая была подперта одной из его книг Луи Ламура в мягкой обложке. Он осторожно провел Пулас в свою среднюю школу и тихо прикрыл за собой дверь.
Рендидли замер и задрожал. Бушующие эмоции в его груди становились все сильнее, почти болезненными, поскольку их когти скребли по его внутренностям. Не думаю, что могу позволить себе терять много времени .
— Ты в порядке? — тихо спросила Пулас, вероятно, чувствуя его дрожь через его руку. Он ослабил хватку и махнул рукой в воздухе. Он повел ее по просторным коридорам школы, зловещим в темноте. Их стройные и неопытные тела делали тяжелые стены и длинные коридоры со шкафчиками более массивными, достаточно тяжелыми, чтобы обрушиться на них и раздавить в пыль.
Они достигли центральной лестницы и поднялись на третий этаж, выйдя на крышу. Эта дверь тоже была подперта толстым бульварным вестерном. Рендидли вывел Пулас наружу и обрадовался, увидев, что два пластиковых контейнера уже здесь, наполненные водяными шариками.
Поднять их сюда было настоящей головной болью плана. Изначально он сделал это сам, когда солнце садилось над городом.
Он перелез через низкое ограждение на краю крыши, Пулас последовала за ним, тихо ругаясь на раздражающие ограничения этого тела. Светлячки не поднимались сюда, все было серым и темно-синим в темноте. Он подошел к краю крыши и покачнулся, слегка от трехэтажной высоты. Он указал вниз, за край; они находились прямо над единственным фонарем у главного входа в среднюю школу. — Ладно, это работает так: я спущусь туда и крикну, когда буду готов. Затем ты опрокинешь один из контейнеров за край в мою сторону. После моей очереди мы поменяемся местами.
— И это все? — Даже за ее большими очками он видел, как Пулас подняла брови. — Просто там шарики, наполненные водой? Я не совсем понимаю.
— Ага, по сути, это все, — Рендидли усмехнулся. — Ну, ты поймешь, когда придет твоя очередь.
Он оставил Пулас наверху и прошел обратно через школу и вышел через боковую дверь. Затем он обошел здание спереди. У него в кармане была лента из воспоминания, и он встал под фонарем, чтобы измерить расстояние. Затем он поставил синий крестик на месте чуть в стороне от света. Он встал там и выжидающе посмотрел вверх. — Ладно, я готов, когда бы ты ни была.
Он услышал ее ворчание, а затем скрежет, с которым она сдвигала пластиковый контейнер. Даже сквозь боль от сдерживания своих эмоций, его ладони покалывали. Потому что с этого угла, при свете прямо над головой, ничего не было видно. Ты был слеп. Ожидание было одной из лучших частей этой сумасшедшей идеи. И вдруг
Красные, синие, желтые, зеленые, оранжевые водяные шарики, которые темнота окрасила в один оттенок, внезапно вырвались на сцену своих собственных ярких цветов, когда они кувыркались вниз. Они пронеслись мимо света, каждый привлекая его внимание своим внезапным появлением. На мгновение первые шарики колыхались и кувыркались, удерживаемые в стазисе способностью мозга заставлять себя думать, что он наблюдал дольше, чем на самом деле. Каждый из них отпечатался в глазах Рэндидли, шок яркости.
Затем реальность настигла, и уловки мозга иссякли. Все больше шариков кувыркались вниз, первые ярко окрашенные лидеры ударялись о землю и разбрызгивали воду на его брюки. Рендидли усмехнулся, адреналин бурлил от странного, неожиданного проступка, который они совершили всего лишь ради этих нескольких мгновений
Рендидли подпрыгнул, когда пластиковый контейнер тоже упал, ударившись о фонарь и свалившись в кусты. Он поморщился;
не было в воспоминании. Но он все еще испытывал слишком много детского наслаждения, чтобы по-настоящему беспокоиться. Вода стекала по ступеням, унося с собой маленькие кусочки резины. Позволив себе тихо посмеяться, он вернулся и забрался на крышу. Там он похлопал Пулас по плечу. — Ладно, твоя очередь.
Он занял позицию, пока она медленнее продвигалась по незнакомой школе. Рендидли несколько раз моргнул, пытаясь приспособить глаза к темноте. Вспышки цвета и выжженное пятно на его сетчатке, где он смотрел на свет, остались с ним.
Оказавшись на земле, Пулас подошла к крестику и посмотрела вверх. Она прищурилась, не в силах смотреть прямо сквозь свет своим детским телом. — Ладно, давай просто сделаем это.
Рендидли сдвинул второй контейнер с водяными шариками. Быть наверху доставляло другое удовольствие, чем быть внизу. У тебя был контроль. И хотя внизу ты был слеп, здесь ты мог ясно видеть человека, прожектор ярко светил на его цель. Он наклонил контейнер. Водяные шарики начали катиться и падать.
Он увидел, как глаза Пулас расширились, когда первый шарик упал в ореол света и загорелся насыщенным пурпуром. Странно, но она инстинктивно сделала шаг вперед
Что означало, что первый шарик шлепнулся и лопнул о ее плечо, даже когда еще два десятка посыпались на нее. Она даже не вздрогнула, просто таращилась на неожиданное ощущение холодной воды.
Рендидли поспешил на первый этаж, чувствуя первые нити сомнения по поводу того, что он привел Пулас сюда. Эти сомнения разжигали продолжающееся биение жара в его ребрах. Пока он двигался, он подобрал две книги в мягкой обложке; даже если это было всего лишь воспоминание, он не мог оставить эти остатки своего детства. Он нашел ее все еще под фонарем, ее волосы капали, покрытые остатками лопнувших шариков.
Пулас посмотрела на него, ее выражение лица было нечитаемым. — Зачем мы это сделали?
Рендидли подавил еще один жгучий приступ боли. — Чтобы почувствовать себя живым.
Пулас опустила взгляд, начиная дрожать. Было достаточно тепло, чтобы находиться на улице, но не тогда, когда ты наполовину промок. Затем улыбка расцвела на ее лице. — Хех. Ну, я определенно что-то чувствую. Какой странный способ жить. Интересно интересно, какая смерть ждет меня теперь, когда я это пережила. Как неожиданно. Я была права, последовав за тобой; даже удивительное событие, даже удивительная смерть, может быть поучительной, если она происходит в богатстве жизни.
Она посмотрела на него, ее улыбка угасла. — Спасибо. Это было хорошее воспоминание. Ты заметил, что я сомневалась. Ты подверг нас опасности, потому что хотел помочь мне разобраться с моими собственными проблемами. Кхм, я запомню эту услугу и когда-нибудь отплачу тебе тем же, господин Призрак.
Глава 2019
Рендидли вывел себя и Пулас из воспоминания. Перезвон внутри (Осколка Судьбы) звучал мягко, почти так, словно они сожалели, что те уходят. Один, в частности, издал скорбный удар, предупреждая Рендидли об опасностях дальнейшего игнорирования своих эмоциональных истин. У него было достаточно оправданий, чтобы пока проигнорировать это.
Дуэт вернулся в ту землю серебряных, текучих существ с мягкими улыбками на лицах. Счастье и странный, отдельный мир воспоминания задержались с ними на несколько мгновений. Конечно, бурное эмоциональное воздействие (Серого Существа) снова появилось, как только он почувствовал землю под ногами.
Рендидли обратил свой взор внутрь себя. Я вижу тебя, я знаю, как сильно ты расстроено. Дело не в том, что не в том, что я не понимаю, откуда всё это взялось. Я тоже пережил те несколько лет .
— Почему ты ничего не сделал?
(Серое Существо) выло и разрывало его изнутри.
— Почему ты просто сидел там—
— Она была моей матерью. Нашей матерью.
Ответил Рандидли, но даже ему это прозвучало как жалкое оправдание. (Серое Существо) металось взад и вперёд, его бессильная ярость обжигала его изнутри. Но признание, как обычно, лишало образ его мучительного яда. Боль постепенно отступала, превращаясь в булькающую неподвижность.