Я ничего не боюсь , — прошептала Ярость. Но угли ярости, посеянные в озере, внезапно исчезли. Всё снова успокоилось до тишины. Они просто стояли, глядя друг на друга. В конце длинной лестницы губа Ярости изогнулась вверх. Но я защищаю тебя. Я всегда буду рядом, когда тебе понадобится сжечь тьму . Спасибо тебе за это , — искренне ответил Рэндидли.
Лицо Ярости ещё больше исказилось. Но ему больше нечего было сказать. Он жестом руки выпустил мерцающую частицу света в пространство между ними. Кивнув в знак согласия, Рендидли протянул руку и прикоснулся к воспоминанию.
На кончике пальца оно было горьким на вкус, как перестоявший зелёный чай. Но оно окутало его, словно старая, потрёпанная футболка.
Рендидли сидел на заднем сиденье машины, четырнадцатилетний, глядя на свои костлявые колени, пока мать везла его домой из библиотеки. Его день рождения был вчера, но мать отсутствовала всю ночь и позволила дню пройти без поздравлений. Рендидли протянул руку и потеребил тонкую ткань своих шорт цвета хаки. Тем утром она удивлённо моргнула, когда он пассивно-агрессивно заговорил об этом. Тем не менее, она пообещала загладить свою вину, приготовив ему сегодня вечером его любимый ужин. И после долгого дня, проведённого за чтением в библиотеке, он на самом деле чувствовал себя вполне довольным своей жизнью.
Нынешний Рендидли в юном теле прислонился лбом к прохладному окну и закрыл глаза.
Готов к своему большому праздничному ужину в честь дня рождения? — спросила мама, обернувшись через плечо. Рендидли кивнул, не отрывая лица от окна машины. Мелкие капли дождя всё ещё были разбросаны по стеклу, но облака начинали расходиться, как раз к закату.
Некоторое время они ехали в тишине. Однако мама продолжала поглядывать на него через зеркало заднего вида. В конце концов, она прочистила горло. Знаешь, я подумала, что это будет не очень похоже на вечеринку в честь дня рождения, если мы будем только вдвоём. Так что, надеюсь, ты не против, но я пригласила Рика на ужин .
В прошлом Рендидли вздрагивал от этой новости; Рик был её последним мужчиной. Он был относительно мягок к Рэндидли, просто постоянно невыносимо пах жареным сыром. Нынешний Рендидли почти не отреагировал; в этом не было смысла. Он просто кивнул.
Но маленький уголёк начал шипеть и плеваться в его груди.
Она ещё несколько раз посмотрела на него, возможно, удивлённая отсутствием реакции. Они продолжили путь домой, Рендидли позволил шуму машин убаюкать его, погружая в рассеянное состояние.
Когда они приехали, они вдвоём занесли продукты и выложили их на дешёвую зелёную столешницу на кухне. Изначально Рендидли вернулся в спальню и дочитал фэнтезийный роман, который он взял в библиотеке. Он беззаботно читал и решил, что присутствие Рика не так уж и плохо, если будет торт, который он заметил среди продуктов.
Так что его довольно сильно ошарашил сначала запах, а затем и еда, которую он увидел, выйдя к своему особенному ужину в честь дня рождения .
На этот раз Рендидли начал вынимать каждый предмет из коричневых бумажных пакетов и раскладывать их в плотный и точный узор. Когда его мать вернулась с последним пакетом, она странно посмотрела на него. Спасибо за помощь, солнышко, но большинство из них нужно будет
Что ты готовишь на ужин? — тихо спросил Рэндидли. Его сердце затрепетало, отголоски прошлых разочарований всё ещё витали там. Он протянул руку и постучал пальцем по пакету замороженных креветок, чтобы убедиться, что разговор пойдёт так, как нужно. Что это? Ха! Ну, это должен был быть сюрприз, но это твоё любимое блюдо, так что я не показываю тебе ничего, чего бы ты не знал . Его мама широко жестикулировала. Бледный свет проникал сквозь тесное маленькое окно кухни. Креветочный коктейль для начала, затем спагетти с маринарой. Извини, у нас сейчас немного туго с деньгами, так что без фрикаделек Мам , — Рендидли посмотрел на неё сквозь время, с серьёзным выражением на лице. Это не моё любимое. Ты же знаешь, я не люблю креветки. И я не ем красные соусы, если могу этого избежать . Что? — на её лице появилось искреннее удивление. Сердце Рендидли ёкнуло. О чём ты говоришь?
Потому что в конце концов, именно поэтому это воспоминание так сильно ранило его, хотя это была всего лишь путаница с едой. Она приготовила любимое блюдо Рика на день рождения Рэндидли, на день позже, потому что была слишком уставшей после работы в выходные, чтобы вспомнить. Эта обыденная оплошность была разрушительной. Потому что для него это показало, что он не был для неё особенным. Что кто-то другой мог легко заменить его.
Изначально он вышел к готовому блюду и сразу же побледнел, сообразив, что произошло. Затем он провёл весь ужин угрюмым и молчаливым, веря, что она увидит, как он себя чувствует, и вдруг поймёт, что пошло не так. Тогда она извинилась бы, а потом, возможно, они всё равно пошли бы в один из его любимых ресторанов, и всё было бы лучше.
Но она так ничего и не заметила.
Рендидли знал, что она переутомлена. Что ей было тяжело содержать их обоих, даже с учётом платежей, которые Езекииль присылал им каждый месяц. Что она была слишком молода, когда он родился, и не была готова воспитывать сына.
Но он также знал, что из них двоих она была родителем. А он был всего лишь ребёнком.
Даже сейчас, думая об этом, та маленькая искорка раздражения быстро разгорелась во что-то большее.
Это любимое блюдо Рика, не так ли? — подтолкнул Рэндидли. Внутри он чувствовал себя почти мёртвым от истощения, сухим трутом, который пожирала его ярость. Затем он прикусил губу, чтобы не закричать. Потому что он был в ярости, но злость не всегда должна быть громкой. Ты приготовила любимое блюдо другого человека в мой день рождения. После того как забыла о нём . Что? Этого не может быть. Я имею в виду, он ведь — мать забормотала в замешательстве. Колёса в её мозгу вращались. Но затем её настигла часть дневного истощения. Её выражение лица потемнело. Эй, послушай, ты не можешь так со мной разговаривать. Я твоя мать, и я не утверждаю, что идеальна, но я из кожи вон лезла, чтобы сделать Можем ли мы просто быть честными друг с другом? — прошептал Рэндидли. Открытие этого тугого узла эмоций заставило его почувствовать, будто он снова превратился в ребёнка. Ты ведь не очень-то хочешь, чтобы я был рядом, не так ли?
Он чувствовал себя злым. В ярости. И напуганным. Потому что больше всего на свете он не хотел, чтобы мать забыла его. Словно огонь разгорался в нём, потому что он хотел настолько наполниться пламенем, чтобы не видеть мира, где он ничего не значил для неё.
Гнев и оскорбление боролись на её лице. Но затем она просто вздохнула. Послушай, это не всегда легко. Иногда я не буду лгать и говорить, что иногда я не желаю, чтобы всё сложилось иначе. Но . Она подняла палец, визуальное подтверждение пунктуации и акцента. Но это никогда не значит, что я тебя не люблю, Рендидли Призрачный Пёс .
Любовь для тебя означает нечто совсем иное, чем то, что мне было нужно , — осознал Рэндидли, всё ещё пребывая в той странной ясности, которая появилась, когда его сердце остановилось. Ему пришла в голову странная метафора. Для тебя любовь должна быть просто Пустотой. Связью. И это правда, она никогда не исчезнет. Но всё, чего я хотел это чуть больше Эфира, немного больше формы для этого. Потому что Рендидли крепко закрыл глаза. Он покинул воспоминание, не ответив ей.
Глава 2113
Рендидли проснулся измотанным, его конечности буквально гудели от потока необузданной эмоциональной силы. Закрыв глаза, он пожелал, чтобы на короткое время всё отпустило, и он смог бы погрузиться в небытие.
Но его кровать вдруг показалась маленькой и тесной. Отремонтированная кладовка всё ещё пахла пылью и старыми Плодами Ара.
Чёрт , — прошептал он в потолок. Он всё ещё видел выражение лица матери, когда она сказала, что любит его. Рендидли слышал голоса из-за пределов фермерского дома, особенно радостную болтовню Джотема. Эти звуки ещё больше отдаляли его от расслабления. Должно быть, пришёл посетитель, раз Джотем извергал такой непрерывный поток слов. Рендидли чуть ли не чувствовал, как кожа его горит; сейчас было не лучшее время для общения. Он оставался в своей тихой комнате, постепенно перемалывая волны ярости, бушующие в его теле. Это занятие, по крайней мере, позволило ему на короткое время перестать думать.
Большая часть борьбы заключалась в преобразовании всей высвободившейся эмоциональной силы в пригодный к использованию резонанс. Ярость, в отличие от двух предыдущих ядер вместе взятых, высвобождала волны жара и интенсивности, которые теперь были у него под рукой, и он должен был интегрировать всю эту энергию.
Честно говоря, он не был уверен, что его образы вообще смогут выдержать всю ту силу, которую он теперь мог применить. Укрепление и оттачивание их основы будет крайне важно, прежде чем он вулканически извергнет все эмоции, которыми обладал.
Однако, даже во время работы, остаточные воспоминания продолжали навязчиво преследовать его сознание. Весь этот вновь прибывший эмоциональный аффект был морем керосина, и каждый раз, когда он вспоминал лицо своей матери, крошечные зажжённые спички бросались в бурные воды и начинали распространять волнующие пожары, чтобы сжечь горизонт.
Она была так самодовольна по этому поводу.
Любить меня, по её мнению, было единственным, что от неё требовалось. Так что всё остальное
Он отбросил эти мысли; эти озарения лишь делали ярость ещё более всепоглощающей. Вместо этого он бросился прямо в море эмоциональной силы и начал преобразовывать её в пригодную к использованию эмоциональную энергию. На этот раз перенаправленная концентрация сработала. Тяжёлый труд помог отвлечь его от источника. Он чувствовал, как ярость трепещет за его спиной, причиняя ему некоторую эмоциональную боль.
Он игнорировал всё остальное. Его (Осмотрительность Отступницы Мойры) загудела, постепенно активируясь до своего полного, более чем пятитысячного потенциала. Воды очистились от пламени, а затем разгладились, чтобы стать частью эмоционального резервуара, который он развил в своём теле. На этом этапе количество, которым он обладал, становилось абсурдным. Только благодаря своим чрезвычайно высоким (Характеристикам) он был способен обрабатывать всю избыточную негативность, дарованную ему (Альфа-Космосом). В противном случае, он вполне мог бы быть под властью эмоциональных ядер, даже если бы и подчинил их.