И в такие моменты, как сейчас, это позволяло ей чувствовать, когда грядет что-то большое. Ветер замер, боясь привлечь внимание неестественно неподвижного Повелителя Пустоты на дальней стороне арены.
Смущенная, Мэй сначала посмотрела на Элхьюма. Чтобы увидеть, не сделал ли он что-либо, что могло бы вызвать гнев Повелителя Пустоты. Но он продолжал смотреть вперед горящими глазами, очевидно, переполненный возбуждением; он так редко находил противников, готовых сразиться с ним в наши дни. Особенно тех, кто обладал мощными телами.
Особенно, особенно тех, кто сражался бы без ограничений.
— Сразимся только телами, Повелитель Пустоты Голодный Глаз? — крикнул Элхьюм с голодом и странным ликованием в голосе.
В ответ волна призрачного серого пламени охватила тело Повелителя Пустоты. Его глаза, обычно такие живые и зеленые, теперь напоминали мертвую неподвижность торфяного болота. Его слова прозвучали шепотом. — Атакуй меня всем, что у тебя есть.
— Ха! — Элхьюм оттолкнулся от земли с достаточной силой, чтобы разбить камни под ногами и осыпать галькой наблюдателей. Его тело размылось, пересекая расстояние, но Мэй чувствовала, что оно движется почти в замедленной съемке.
Несмотря на то, что его противник призывал его атаковать со всей силой, он по-прежнему не активировал ничего, кроме своего тела. Мэй не могла решить, недооценивал ли он своего противника или переоценивал себя.
Ее глаза естественным образом притянулись к Повелителю Пустоты, напротив относительно незащищенного Элхьюма. Это было двуногое существо с черными волосами до подбородка. Его конечности были длинными и мускулистыми. Его глаза были пронзительно-изумрудными. У него было копье, обмотанное вокруг талии, и безупречно вышитая черная мантия. Он продемонстрировал удивительную способность в их короткой стычке с людьми Вестриссера, но это —
Даже когда он стоял неподвижно, воздух вокруг него горел.
Наполовину от призрачного пламени Веса Пустоты, которое он так небрежно использовал, но другая половина была чистой эмоциональной силой. Мэй никогда не чувствовала ничего подобного, даже от самого Фэелмака Вестриссера. Все это было основано на конкретном Образе. Масса эмоций размером с целый континент теперь давила на всех них, проецируясь из его тела.
Это действовало как мстительный ветер, подталкивая пламя Веса Пустоты к новым высотам.
— Элхьюм, — прошептала Мэй. Ее впечатление о Повелителе Пустоты быстро изменилось. Как она могла это пропустить? Это чувство — Сейчас он не друг. Повелитель Пустоты
Повелитель Пустоты Голодный Глаз шагнул. Его рука оставила зазубренную рваную рану в пространстве, увлекая за собой весь сконденсированный Вес Пустоты и ревущие эмоции, которые он содержал. Элхьюм отреагировал быстро; он также обладал подавляющей физической силой. Он уперся ногами и скрестил руки перед собой в защитной стойке и наконец активировал свой Образ.
Сейчас было не время для глупой привычки Элхьюма раскрывать свои силы по очереди во время боя.
— это злодей!
Рука Повелителя Пустоты прожгла плоть на руках Элхьюма, отбросив Образ назад, прежде чем он смог защитить его тело. Атака нисколько не замедлилась сквозь защиту, просто пробилась сквозь нее и вонзилась в торс Элхьюма. Даже когда глаза Элхьюма расширились, Повелитель Пустоты выпустил луч чистой эмоции из руки, вырвав дыру в его спине и отбросив его назад через изолированную зону для поединка.
Он скользнул по земле, небольшие сгустки серого пламени цеплялись за его тело. Рядом с Мэй, Покровитель Цветов ахнул.
Вновь Повелитель Пустоты замер. Его глаза были злобными, а слова — такими же удушающими, как его длинные пальцы, сжимающие горло. — Ты встанешь? Или поединок уже закончен?
Глава 2125
Мэй нахмурилась, сосредоточившись на облике Короля Нижнего Мира Голодного Глаза и бурлящем вихре силы вокруг него. Мужчина, казалось, пылал энергиями Нижнего Веса и эмоционального воздействия, создавая подлинные искажения в пространстве своей интенсивностью. Её инстинкты, обычно столь прямые и точные в отношении доброты людей, теперь давали ей противоречивую информацию.
В его сердце выл монстр. Но доброе сердце внутри него истекало крупными каплями сожаления.
Казалось, она видела двух людей внутри его тела, сражающихся за доминирование. Влияние каждого нарастало и убывало с непостоянными волнами силы, исходящими от его тела. В один момент он пылал властной высокомерием, с явной усмешкой взирая на собравшихся Покровителей. В следующий — его глаза были ясными и яростными, но полными праведности и крошечного огонька беспомощного страха.
Но учитывая свирепый удар, который Король Нижнего Мира нанёс Эльхуму
Пока Мэй пыталась разобраться в противоречивых впечатлениях, другие Покровители стали собираться ближе с бурными выражениями лиц. Их хватка на оружии усилилась. Бесформенный Покровитель Пустоты, особенно, пылал мстительным образом. Он вопросительно посмотрел на Мэй, ожидая её решения. Если бы она подала знак, все бы атаковали, прежде чем Эльхум получил бы дальнейшие повреждения.
Она колебалась. Она металась из стороны в сторону. Её инстинкты никогда не подводили, давая ей безошибочный ответ. Её особый образ включал в себя мировую проекцию абсолютной справедливости. Так что, если он давал осечку, последствия
Эльхум с трудом поднялся на ноги, его тело наполовину было покрыто кровью. Его взгляд метнулся к Покровителям. К удивлению Мэй, его глаза были полны раздражения и разочарования. — Что, чёрт возьми, вы делаете? Уберите свои образы и отойдите. Мы посреди спарринга.
Покровитель Солнца вышел вперёд с нахмуренным лицом. — Возможно, это и начиналось как спарринг, но его предыдущая атака явно была нацелена на смертельный исход.
— Он предупредил меня, — прорычал Эльхум. Отплюнув кровь в сторону, он приложил руку к ране на плече, из которой постоянно сочилась кровь. Свет вспыхнул вокруг его руки, и он прижёг рану. Взгляд Эльхума вернулся к Королю Нижнего Мира, в его глазах читалось дикое выражение возбуждения. Мэй не видела его таким счастливым очень, очень давно. — Он сказал мне выложиться полностью, с самого начала. Я не послушал потому что, что бы они ни говорили, могущественные личности, с которыми я спарринговал в прошлом, всегда сдерживались. Они боялись, что другие узнают об их способностях о том, что они вступят в спарринг с таким относительно неизвестным человеком, как я, и проиграют. Я предполагал, что вы такой же, но вы совершенно не боитесь этого, не так ли, Король Нижнего Мира Голодный Глаз?
Костёр эмоций и серого пламени продолжал клубиться вокруг Короля Нижнего Мира. Тишина стала почти бронёй, застывшей по краям его проявления силы.
Посмеиваясь, Эльхум размял плечи. — Нет. Ты имел в виду то, что сказал. Поражение для тебя ничего не значит. Я вижу решимость в твоих глазах, такую же, как у меня. Если ты проиграешь сейчас, в следующий раз хе-хе. Прошу прощения. Давно я не был так чертовски заведён перед боем. Приготовься.
Чувства Мэй начали возвращаться к твёрдой уверенности в том, что, возможно, это просто его изобилие Нижнего Мира мешало её образу характеризовать его. За последние несколько секунд это чувство твёрдо склонилось к праведности. Однако, как только Эльхум заговорил, это властное высокомерие вдруг снова вспыхнуло. Она наблюдала, как глаза Короля Нижнего Мира сузились в щелочки.
Низкий тремор пробежал по воспоминанию вокруг Рандидли. Его внимание было разделено почти полностью пополам: одна половина была занята тем, чтобы он не позволил своей ярости разрастись до такой степени, что она полностью вырвалась бы из воспоминания. Она действительно вырвалась бы, если бы он позволил пламени в своей груди бушевать бесконтрольно. Его Ядро Нижнего Мира продолжало набирать обороты, максимально стабилизируя окружающую среду, но его эмоциональная сила оставалась подавляющей. Использование лишь половины эмоционального моря доводило его до предела в поддержании пространства и сохранении надёжности его чувств.
Даже с уникальной окружающей средой, которая сейчас его окружала.
Поэтому, неохотно, он остановился на этом пределе. После первого удара он быстро осознал энергии, способ разделить две энергии на аспекты, которые не повредили бы воспоминание. Эфир обладал формой и эмоцией, в то время как Нижний Мир существовал внутри связей и значения. Однако то, что действительно нагружало воспоминание, были структурированные аспекты энергии: форма и связи.
Горящие эмоции и значение вокруг него позволяли ему высвобождать почти всю свою мощь, конечно, неконтролируемо и без направления, но с гораздо большей скоростью. И поскольку эта энергия постоянно извергалась из его тела наружу, он даже не мог создавать никаких эффективных узоров. Он стал неутомимым двигателем, высвобождающим волны сырой силы, которые отталкивали Эльхума и не давали ему использовать свой собственный образ.
Учитывая чистую физическую мощь, которой обладало тело Рандидли, и не желая слишком сильно вмешиваться в воспоминание, он решил, что это будет лучшим способом удовлетворить себя, нанеся ещё несколько сокрушительных ударов этому неразвитому Эльхуму.
Тем временем, другая половина его внимания была сосредоточена на внезапном шторме Нижнего Мира вокруг него, который превращался в хаотичные и странно притягательные органические узоры. Вероятно, без отвлечения на накопление Нижнего Мира, он не смог бы так крепко контролировать свой гнев.
Потому что точка перегиба, формирующаяся в воспоминании был этот поединок между ним и Эльхумом. В частности, он видел, как весь Нижний Мир стягивался вокруг Эльхума и Мэй Мирны, образуя маленькие водовороты связей, которые вели их к определённым озарениям.
Рендидли снова и снова сворачивал свою Нижнемирную перспективу, пытаясь разглядеть причину. То, что он был критически важным компонентом в точке перегиба, было невозможно. Он мог только наблюдать, как это было на встрече с Культом Спасителя.
Пока ему не пришло в голову, что, возможно, сон не хотел быть сорванным, несмотря на его постоянное присутствие. Его глаза расширились от узнавания. Эта теория объясняла некоторые небрежные мосты в значении, даже когда общий поток оставался чистым. Таким образом, он был заменой для другого момента. Он глубоко вдохнул через нос, пытаясь проследить нити смысла