Прямо сейчас, по правде говоря, Черепашьи Линии даже не думают о нас, как бы мы ни сбивались вокруг них. То, о чем ты говоришь, революция, объединение иммигрантов в электоральный блок это привлечет их внимание. И я не думаю, что их первые мысли будут дружелюбными .
Прежде чем он смог сформулировать этот сложный страх для молодого Хомида, который не совсем помнил мучительную историю своего народа в Пустошах, кто-то притушил свет. Как будто солнце было факелом, перед которым можно было встать, чтобы отбросить тень.
Оба Хомида подняли глаза и увидели приливную волну Низвергнутых облаков, трещащих и тяжелых.
Запоздало, тревога начала звучать из самого сердца Хомуэлла. Жизнепечать раздувалась силой и присутствием, до такой степени, что даже Мойш чувствовал, как энергия вибрирует на его коже. Но так далеко от стен эффект был слабым.
Дальний форпост. Сейчас же , — прошептал Мойш. Оба сорвались с места, бросившись в самый быстрый бег, причем младший Хомид неуклонно вырывался вперед благодаря своим более длинным и менее массивным рукам. Глядя на спину Раддея, Мойш остро осознал маленькое, хрупкое растение в горшке у себя в руках. Он подумывал выбросить его в сторону. И все же не смог заставить себя это сделать.
Они пронеслись мимо тяжелоглазых зверолюдей, которые выходили из своих укрытий и поднимали глаза, чтобы разглядеть надвигающуюся Низвергнутую погибель, что прибыла в Хомуэлл. Дети начали плакать, не понимая, что произошло, но зная, что это не к добру. Тем временем, люди поколения Мойша, казалось, заметно старели, становясь хрупкими от привычки к внезапности, с которой мог измениться мир.
И все же именно они развернулись, вернулись в свои дома, а затем вышли со старым оружием, чтобы тоже направиться к дальнему форпосту.
Мойш быстро начал слышать, как его сердце тяжело стучит в ушах. Вены на его руках беспокойно пульсировали с каждым ударом, с трудом перекачивая кровь туда, куда нужно; его народ был создан для спринта, а не для длинных дистанций. И все же он прикусил губу, стиснул растение и продолжил двигаться вперед.
Ветер Низвергнутой бури ощущался неестественно холодным на его коже, пробегая мурашками по всему телу.
Хомуэлл располагался на восточной окраине Пустошей, являясь одновременно тюремщиком и оазисом. Восточный вход в Хомуэлл был усиленно охраняем и патрулируем, его очищали от любых обитателей трущоб из-за опасений, что присутствие не-Черепашьих Линий негативно сказывается на торговле . Поэтому большая часть беженцев скопилась в северной и южной частях города, создавая массивные и лабиринтные проходы.
В какой-то момент скученность и отчаяние заставили некоторых новоприбывших рассмотреть более опасный, но никем не занятый запад Хомуэлла, зажатый между цивилизацией и Пустошами. По утрам налетали огромные пыльные бури, покрывая всё медным налетом грязи. Чтобы найти безопасную питьевую воду, нужно было пройти весь путь до северной или южной части трущоб, до одобренных Хомуэллом колодцев.
Однако для беженцев долгие прогулки и грязь не были слишком обременительным бременем, если это означало возможность начертить на земле квадрат, который станет их новым домом.
Дальний форпост был одним из немногих случаев, когда Хомуэлл соглашался отправить ресурсы в трущобы. Монстры бродили по пустошам и по ночам убивали беженцев из-за отсутствия защиты. Конечно, они добились от других рас конкретной уступки: Дальний форпост будут укомплектовывать только те солдаты, которые не состоят на официальной службе в Страже Хомуэлла . Что означало, что именно жители трущоб защищали окраину города.
Мойш промчался мимо слегка затопленного жилища, где мать-Хомид втолковывала двух своих детей в укрытие, и наконец смог увидеть запад. Скромный, но хорошо построенный форт был возведен из тяжелого камня, вдоль края насыпи, по руслу старого ручья, который Мойш и другие старейшины-Хомиды копали по ночам после патрульных смен неделями. А за ним—
Мы умрем , — Раддей замедлил шаг, его лицо было мрачным. Мойш хлопнул его по спине, проносясь мимо, хрипя и почти не контролируя набранный им импульс.
Вращающиеся колонны Низвергнутых сил уже вырвались из пыльных облаков, а это означало, что до их оборонительных сооружений оставалось всего несколько минут. Уже сейчас жуткие звуки воя и улюлюкающего смеха Низвергнутых Воинов разносились по пограничным землям. Только из авангарда проявилось почти десять тысяч Низвергнутых Воинов.
Судя по облакам над головой, это было только начало.
Руки Мойша дрожали, когда он достиг основания каменных ступеней, ведущих на зубчатые стены. Часть его хотела остаться в тени массивного здания, скрытой от свидетельств угроз. В груди было странно жарко, где-то между тревогой, сбоем сердечно-сосудистой системы и кружением головы. И все же он заставил себя подняться по лестнице, надеясь, что ему попадется подходящее место, чтобы бросить растение. Такой тонкий росток был бы просто смят ветрами надвигающейся бури.
Наверху неофициальный лидер Лизахов стоически смотрел на своего младшего товарища. Младший Лизах, настоящий Раддей по своей неугомонности, заговорил быстро. Нам нужно немедленно начать эвакуацию, если мы хотим вывести людей в безопасное место .
Отступление будет пустой тратой времени , — ответил лидер. Он мельком взглянул в сторону и кивнул Мойшу в знак признания, пока сам пытался контролировать свое дыхание. Они прибудут слишком быстро. Честно говоря, никакие наши оборонительные группировки не успеют собраться вовремя .
Глаза другого Лизаха побелели. Если бы у него была кожа вместо чешуи, он, вероятно, сильно побледнел бы. Тогда? По крайней мере, население—
Вы видели размер этой армии? — другой молодой воин-Лизах в волнении почесал шею. Даже если мы освободим несколько домов, в трущобах просто не хватит места для эвакуации . Значит, мы пробьём путь , — вставила женщина-Хомид.
Ещё больше молодых, импульсивных солдат поднялись на самую высокую точку форта, жестикулируя в сторону приближающейся атаки и громко крича об опасности. У каждого была своя полуидея, как они могли бы ответить и переломить ситуацию, и они озвучивали свои мнения, пока форт не превратился в невнятный гомон. Мойш подошел к краю парапета и посмотрел вниз. Старшее поколение уже стекалось к насыпи, занимая оборонительные позиции.
Разница между нами в том, как часто мы чувствовали, что удар вот-вот обрушится в прошлом. Иногда невозможно подготовиться идеально. Но ты все равно пытаешься выжить .
Мойш чувствовал себя измотанным, но он повернулся и покинул наблюдательный пункт, чтобы присоединиться к линии. Лидер Лизахов пошел с ним, они вдвоем тихо пробирались сквозь толпу тел.
Сотрясающий землю грохот Низвергнутого наступления начал сотрясать форт. Холодный Низвергнутый ветер, казалось, высасывал всю радость и жизнь из воздуха, хотя Мойш при этом сильно вспотел.
Шествия тел спускались вокруг форта и занимали позиции прямо за насыпью. Почти запоздало, колокола Хомуэлла перешли от постоянной тревоги к более целенаправленным приказам для солдат: занять свои посты, ждать дальнейших распоряжений. Затем последовал сложный цикл звонков, когда Черепашьи Линии объявили полную эвакуацию определенных районов. Мойш не знал комбинаций звонков так хорошо, как следовало бы, но, похоже, районы внутри города вокруг Западной стены очищались.
Хотя, отчасти это был просто шум Низвергнутой силы, заглушающий все остальное.
Только когда Мойш добрался до своей позиции, прищурившись, чтобы глаза не забились пылью, он осознал, что все еще держит маленькое растение для научного проекта дочери Раддея. Его сердце странно горело, пока он цеплялся за него. Он знал, что это глупо, но не мог заставить себя отложить его.
Каждая секунда на счету , — заметил лидер Лизахов, обращаясь ни к кому конкретно. Они были линией старых солдат, их тела работали как часы, чтобы привести их сюда, чтобы они не подвели мирных жителей позади себя. Первая волна Низвергнутых Воинов преодолела последний холм, рассыпавшись в беспорядочную орду, когда они хлынули вниз по склону к насыпи. Каждая секунда — это шанс , — согласился другой солдат. Все кивнули.
Кровь грохотала в ушах Мойша, когда звук шагов, боевые кличи Низвергнутых Воинов и ветер слились в живого зверя. Он чувствовал себя так, будто его давит монстр конфликта, его тело сжималось, пока кровь не готова была прорваться сквозь слизистые оболочки.
Он увидел Низвергнутого Воина всего в десяти метрах, который ступил на высохшее русло реки и рванул вперед, сверкая звериными клыками. Он видел вены на лапах зверя, вздутые пучки мышц, когда противник готовился к прыжку.
Пока Мойш готовился к битве, часть тепла, которое он игнорировал в своей груди, стекала в маленькое растение, которое он прижимал к боку. Несколько крошечных символов вспыхнули и заплясали по тонкому стеблю. Листья покачивались, золотистые пылинки мерцали по их зеленой поверхности.
Незаметно, корни внутри маленького горшка утолщались и скручивались, прижимаясь к дну. Звериный Низвергнутый Воин, пересекая последний участок дистанции, ронял изо рта длинную нить слюны. И снова мышцы его лап напряглись, когда он перебросил свое тело через невысокую стену насыпи.
С сердцем, колотящимся в ушах, Мойш крепче сжал свое оружие. Ему было так, так страшно. На самом деле, в его груди жили два страха. Но страх самосохранения был меньшим из них и изящно отступил в сторону, уступая место другому. Он не мог оставаться в стороне, пока молодое поколение все еще спорило и выясняло лучший способ эвакуации. Им нужно было время.
Мысль о том, что время следующего поколения истекло, заставила его дрожать.
Поэтому Мойш приготовился сражаться и, вероятно, умереть.
Может быть, поэтому я не могу отпустить это растение .
Мойш начал задыхаться. Низвергнутых Воинов было так много, что плотность их энергии затрудняла дыхание.
Потому что это напоминает мне, за что я сражаюсь. Я не могу позволить себе забыть .