Каждая секунда на счету. И я думаю, что смогу выиграть больше, чем одну секунду .
Его челюсть сжалась. Казалось, что это просто волна размытых тел, несущихся и прыгающих, и они вот-вот прибудут—
Горшок у его ног треснул. Маленький корень скользнул вниз и ушел в землю.
Массивный, колючий корень вырвался из земли и пронзил первого Низвергнутого Воина в живот.
Глава 2245
Шарлотта Вик сидела в позе лотоса, волны жизненной энергии исходили от её тела. Узоры в воздухе были получены из тайн, которые она видела в печати жизни, они были органическими и очищающими. Со стороны её камера превратилась в сауну, с энергией настолько плотной, что она производила достаточно тепла, чтобы заполнить паром весь угол тюрьмы.
К тому же, она находила этот непрерывный жар расслабляющим.
Энергии, вибрирующие на разных частотах, концентрировались в точках вдоль позвоночника Шарлотты. Она могла представить, как её дедушка усмехается над акцентом на чакры, но для неё это просто стало самым лёгким способом организации потока её образа. Энергия имела разные цели и потому располагалась в разных местах. Диверсификация энергии была первым шагом, ведущим к расширяющемуся радуге комбинаций по всему образу Шарлотты.
Жизнь процветала благодаря разнообразию. Её Изначальная Почва была наполнена мельчайшими бактериями, пожирающими трупы друг друга и процветающими в сложной и влажной среде. Несколько обширных областей существовали одновременно, охватывая физическое царство и её образ. Колонны бактерий приходили в своего рода стазис, одни и те же бактерии набирали силу или ограничивались другими. В конечном итоге, в различных секциях достигалось равновесие.
Но для Шарлотты такого уровня дифференциации было недостаточно. Она не совсем чувствовала, что её сила сделала последний шаг, необходимый для того, чтобы стать достойным Рыцарем Призрачного Пса. Поэтому она начала перемешивать поток тумана вокруг своего тела. Куски различных бактериальных экосистем двигались и сталкивались друг с другом. Хотя в некоторых новых комбинациях один тип мог достичь доминирования, в другой области их прибывало меньше. Или третья бактерия вмешивалась и нарушала баланс сил. Дюжина новых типов эволюционировала, чтобы заполнить пробел, что привело к совершенно новым взрывам разнообразия.
Шарлотта вдавила пальцы в землю. Её Изначальная Почва углубилась в сложности, и сила, стоящая за её присутствием, возросла. Затем она сжала кулаки, пока её костяшки не хрустнули; с этой дополнительной силой она надеялась получить шанс снова сразиться с Элхумом.
Боль от того поражения не утихла.
Она перефокусировалась и продолжала позволять своему образу зреть , сложная смесь эволюции бурлила из её глубин. Первые толчки, проходящие через печать жизни, были слабыми, и Шарлотта игнорировала их. Её образ продолжал улучшаться, и она старалась не отвлекаться на внешние силы. Но очень быстро эти взрывы вынудили её обратить на них внимание. Мирный поток Печати Жизни изменился на более оборонительную позицию.
Когда Шарлотта подняла голову и проследила за аморфной субстанцией Печати Жизни, она обнаружила, что надвигающееся присутствие Пустоты уже нависает над краями купола, уже искажая его форму. Хотя бурлящая атака Пустоты не обладала той загрязняющей плотностью, которой владел сам Рэндидли, она
обладала
весом.
Как валун, готовый пробить поверхность пруда.
Как только её внимание обратилось наружу, она почувствовала, как её интуиция Призрачного Пса отозвалась на его концентрацию. Она выпрямилась и сразу поняла его вопрос: нужна ли ей его помощь, чтобы выбраться из города до прихода атаки Пустоты?
Она ответила отрицательно, прежде чем с опозданием осмотреться, чтобы проверить, не поторопилась ли она с ответом. Но нет, если уж на то пошло, её побег в данный момент был бы проще; ближайшие охранники спешно ушли, чтобы помочь в обороне города. Она сидела совершенно одна в темнице, её образ свободно распространялся и проявлялся.
Шарлотта подёргивала челюстью взад-вперёд, разминая шею. Было бы обидно останавливаться здесь, пока она продолжает улучшать свой образ с такой очевидной скоростью, но вторжение Пустоты всё равно скоро бы её отвлекло.
Одним движением она вскочила на ноги. Но затем медведица заколебалась, чувствуя, как отчаяние начинает просачиваться в ткань печати жизни, поскольку масса Пустоты напирала и отталкивала её назад, чтобы ткань барьера не разорвалась. Шарлотта отправила сообщение Рэндидли, спрашивая, могут ли они помочь Хоумвеллу.
В ответ пришла сложная ситуация, похожая на русскую матрёшку, состоящая из разочарования, беспомощности, замешательства и тоски. Он колебался на грани решения, не уверенный.
Массивная рябь прошла сквозь печать жизни. Затем энергия начала заливаться по капиллярам печати жизни и концентрироваться на дальней стороне поля боя. Шарлотта моргнула в замешательстве.
Если ты не хочешь помогать откуда взялся твой образ? Рендидли Призрачный Пёс казался таким же смущённым, как и она, когда огромное дерево расцвело над западной частью Хоумвелла.
Маленькое семечко было посажено, когда пожилой Хомид неохотно отдал свой завтрак Королю Пустоты, прибывшему в Хоумвелл. Действие, продиктованное вежливостью, без особого энтузиазма по поводу перспективы. В ответ, не слишком задумываясь о своём поступке, Король Пустоты в чёрном одеянии, который был гораздо больше, чем просто Король Пустоты, похлопал Хомида по мускулистому плечу и поместил шар энергии в его тело.
Он намеревался, чтобы эта энергия была небольшим источником Эфира для цели. Своего рода хранилищем, которое может стимулировать рост в важный момент, позволить Навыку развиться или образу стать конкретным. За цену хорошего, свежего завтрака это казалось наименьшим, что мог сделать Король Пустоты. По сравнению с количеством энергии, которую он перерабатывал ежедневно, это была ничтожная сумма.
Но вместо этого, Король Пустоты в чёрном одеянии посадил семечко.
Семечко было семечком, а не просто небольшим пакетом силы, по нескольким причинам. Во-первых, потому что Эфир, который использовал человек в чёрном плаще, был энергией, неизгладимо отмеченной прогрессом, ростом и невозможностью. Образы годами дышали на его субстанцию. И эти прикосновения стали инстинктивными реакциями, в конечном итоге напоминая выбор. Энергия не просто хотела быть энергией, она хотела быть семечком. И поэтому она могла им стать.
Возможно, что более важно, энергия существовала в теле, адаптирующемся к присутствию органа Пустоты. Так что Эфир не только долгое время соприкасался с Пустотой, но и эта Пустота имела прямую связь со своим Ядром Пустоты через всё более сложную физиологию, основанную на Пустоте. И из глубин Ядра Пустоты, влияния Авторитетов неуклонно накапливались в теле человека в чёрном плаще.
Достаточно энергии Анимации Нова соприкасалось с Эфиром, так что, когда она была помещена в Хомида, эта энергия помнила , как обладать дополнительным преимуществом по сравнению с обычной энергией. Это была энергия, которая источала жизнь; её сущность дрожала от желания стать чем-то большим.
Помимо этих двух причин, был и ещё один фактор: человек в чёрном плаще не был чужд созданию жизни или её имитаций. Он мог делать это с помощью сложных Гравировок, подобных тем, что покрывали его древесный образ, или через тщательные Ритуалы Пустоты, как он видел в памяти, сквозь которую теперь двигался. Эфир, Пустота и человек сосуществовали в одном теле, плод усилий трёх Мойр. Находясь в такой непосредственной близости, человек и энергия формировали друг друга.
Так он собрал горсть энергии, похлопал по плечу и посадил семечко, сам того не желая.
Теперь, у семечка могли быть все эти преимущества, но оно всё ещё было просто энергией. Поэтому, хотя оно и хотело стать чем-то большим, чем просто энергией, оно могло лишь ждать и наблюдать, следуя потокам мыслей и чувств своего носителя.
Семечко наблюдало, как носитель проводил долгие часы, патрулируя окрестности Хоумвелла, получая очень мало благодарности. Оно видело моменты, когда начальники носителя из рода Черепах насмехались над ним и отвергали его советы. Оно видело изнеможение в движениях носителя каждый день, когда он просыпался, надевал свою броню и практиковал свой неосязаемый образ в предрассветном свете. По сравнению с некоторыми сверстниками носителя, его образ был слаб, измучен противоречивыми страхами и расфокусированным источником силы.
Семечку было почти жаль носителя. Его сила вполне могла соперничать с силой Моиша.
И всё же, несмотря на эти неудачи и разочарования, направленные на носителя другими, носитель не чувствовал негатива или горечи. Он принимал выговоры от своих начальников и ехидные взгляды от товарищей-солдат, зная, что те, кто обладает властью, могут говорить и делать то, что хотят, независимо от того, что он чувствует. Он оставлял каждое взаимодействие с чистым сердцем, обладая набором внутренних убеждений, которые игнорировали предположения окружающих.
Затем, каждый день после работы, Моиш Хомид аккуратно складывал свою компактную мебель в импровизированную ступеньку и поднимался на крышу своего жилища. Оттуда он мог видеть детей Лизахов, Хомидов и других различных зверолюдей, смеющихся и играющих по бокам насыпи, на фоне которой эффектно рисовались грандиозные штрихи пыльных бурь. Они пинали дешёвый резиновый мяч с каменной насыпи, улюлюкая или вопя от причудливых отскоков. Он закрывал глаза и просто слушал.
Его сердце говорило с семечком, возможно, думая, что оно говорит только с самим собой.
Это счастье стоит чего угодно. Это то, что мне нужно защитить .
В день атаки Пустоты семечко несколько недель слушало, как сердце Моиша восторженно описывало идиллическое место для детей. И в то же время окружающая среда внезапно дала семечке ключи, необходимые для начала роста.
Воины Пустоты ревели во время своей атаки. Звон колоколов из Хоумвелла едва был слышен сквозь шум, прямо перед тем, как началось сражение.