Тревога в сердце Моиша стала удобрением. Только под большим давлением мощные желания могут сплотиться. Форма растения, удерживаемого в ногах носителя, стала целью. Каждое дикое биение сердца носителя толкало семечко всё дальше и дальше к его эволюции. Часть его магии просочилась в растение, намёк на Анимацию Нова изменял его структуру, чтобы оно могло служить лучшим проводником для силы семечка.
Семечко продолжало свой неуклонный рост, пока не уловило лёгкий вздох из сердца носителя, когда тот стоял на краю поля битвы и увидел наступающую орду Пустоты.
Я умру здесь сегодня. Но это нормально .
Семечко замерло. Потому что, как и все новорождённые дети, оно никогда не рассматривало возможность того, что то, как всё было, не будет так всегда. Перспектива перемен нависла над семечком, огромная и опасная. Злобные Воины Пустоты стали лицом перемен, насильственными и требовательными.
Первое искреннее чувство семечка было прямым: оно не хотело, чтобы Моиш умер.
Растение задрожало. Затем его корни набухли, следуя знакомой форме образа человека в чёрном плаще. Они выстрелили в землю, где собрали больше энергии, невидимые корни проникали глубоко и выкапывали обильную жизненную силу земли.
Когда корень вырвался из земли, он стал копьём, пронзив Воина Пустоты в грудь. Семечко, которое было уже не просто семечком, а саженцем, почувствовало удивление своего носителя. Радостное от внезапной свободы и силы, оно дёрнуло корнем и отбросило тело пронзённого Воина Пустоты в сторону, сбив другого с воздуха. Но в окружающем пространстве были ещё несколько десятков Воинов Пустоты, и тысячи за пределами этой первой волны, все они внезапно сосредоточились на области, где был нанесён первый удар.
Саженец заколебался, охваченный внезапным порывом качаться, как будто танцуя, и следуя ему. Вращаясь, он вонзал всё новые корни в землю. Они утолщались и вырывались наружу, становясь второй, более опасной разновидности насыпи в этом районе. Корни быстро прорезали первую волну Воинов Пустоты, убив одиннадцать.
Как только он начал ослабевать, энергия хлынула в саженец из города, который защищал носитель. Саженец оживился, немного подрос, удвоив количество своих колючих корней, вырывающихся из земли и пронзающих тела противников. На этот раз погибло почти тридцать Воинов Пустоты, причём вдвое больше потеряли конечности.
Мерцающий призрак другого дерева проявился в воздухе над саженцем, эхо дерева, тщательно выращенного человеком в чёрном плаще. Под его покровительством всем воинам Эфира стало легче дышать.
Однако, даже при всей этой энергии, существовал предел того, что мог сделать один саженец. Он стоял лишь в одной точке длинной линии берега, когда волна наступления Пустоты обрушилась на Хоумвелл. Дальше от носителя, другие воины начали погибать.
Глава 2246
Шум и хаос сошлись в Хоумвелле, яростным трением стирая красивые идеалы.
Когда ряды солдат рубили друг друга, багрово-коричневый цвет пыли и крови стал доминирующей палитрой на краю Хоумвелла. Колокола не умолкали, возвещая тревогу и повторяя один и тот же припев: те, кто на западе, держите позиции до прибытия подкреплений.
Ситуация ухудшалась, даже с корнями, даже с поддержкой от того миража дерева. Воин Эфира прыгнул на спотыкающегося воина Бездны, но чешуйчатое чудовище резко развернулось и вонзило руку в грудь Воина Эфира. В течение нескольких долгих секунд другой Воин Эфира истошно кричал от смертельной раны, пока шум внезапно не оборвался. Рубящий клинок опустился и отсёк руку лидера лизахов, всего в нескольких солдатах от Мойша.
Колючие корни продолжали прореживать их нападавших, но Воины Бездны казались бесконечными.
Лидер лизахов взревел и взмахнул своей саблей, вонзив её по самую рукоять в шею шестиногого кошачьего, что ранило его. Пока его лишние лапы дёргались и сводились в судорогах, и оно рухнуло, другой Воин Бездны перепрыгнул через первого и обрушил свой молот вниз.
Стоя довольно глупо с поднятым оружием, Мойш наблюдал, как новый корень вырвался из земли и схватил за ногу владельца молота. Когда Воин Бездны споткнулся, лидер лизахов наконец вытащил своё оружие из шеи первого врага и разрубил пополам второго.
Что происходит?
Мойш опустил взгляд на маленькое растение в своих руках, от которого теперь тянулось несколько корней из трещины в горшке в землю. Когда он поднял взгляд, всё больше и больше корней вырывалось из земли. Вместо того чтобы сокрушать врагов, эти колючие столбы создавали препятствия для атаки противника, замедляя наступление.
Сравнивая две силы, Воины Бездны были одновременно мощнее и многочисленнее. Хотя жизнепечать давила на Воинов Бездны, они находились достаточно близко к краю Хоумвелла, так что эффект был невелик. И это были отбросы из трущоб, те, кому поручили патрулировать и наблюдать, а не Воины Эфира, которые были привлечены в сам город для обучения. Дерева, отбрасывающего странно снимающую усталость тень, было бы недостаточно.
Однако, несмотря на то что каждая другая часть их рыхлой линии обороны разрывалась в клочья, кроме середины, благодаря растению, никто не отступил ни на шаг. Они бросали свои раненые и уставшие тела вперёд.
Каждая секунда — это шанс! — проревел Мойш. По линии прокатился нестройный крик одобрения, когда двое солдат объединились, чтобы срубить первого Воина Бездны, который вынуждал их отступать, только чтобы второй и третий прибыли и за секунду забрали конечности и жизни.
Ещё несколько корней распространились, усиливая бой дальше, но они были меньше и их было меньше. Мойш осторожно поставил растение, затем начал бежать, чтобы помочь лидеру лизахов. Но прежде чем он успел сделать больше нескольких шагов, новый, эхом разносящийся рёв привлёк его внимание.
Настоящий шар для боулинга из Бездны уничтожил самый высокий и толстый корень, выстреливший из земли. Минотавр, Зверь Бездны, поднял голову и уставился вперёд; энергия вокруг его тела была настолько плотной, что из его кожи, казалось, сочился мутный туман. Его глаза горели обещанием насилия, и Мойш почувствовал, как минотавр сосредоточился на растении.
Мойш резко развернулся и поспешил назад, когда минотавр отбросил в сторону первый корень, который скручивался и вонзался в него, и схватил второй. Могучим рывком минотавр вырвал колючее растение-атаку и отбросил его в сторону. Затем он зашагал вперёд, сопровождаемый новой волной Воинов Бездны, которые сосредоточились на разрушении обороны.
Слабые угольки надежды, которые Мойш почувствовал при кратковременном сопротивлении линии, исчезли, задушенные правдой. Но всё же ни один из солдат, отчаянно сражавшихся по краям трущоб, не дрогнул. Большую часть своей жизни они провели в более безвоздушных камерах, убегая от одного могущественного монстра или другого.
Лидер лизахов рванул вперёд, занеся саблю над головой, а затем рубя по ноге Воина Бездны. Со злобной ухмылкой на морде минотавр пнул с такой силой, что оторвал челюсть лидеру лизахов.
Кровь стекала на его грудь, он попятился. Мойш поднял своё оружие и бросился вперёд, чтобы выиграть хотя бы одну секунду.
Рендидли стоял в небе над полем битвы, пристально наблюдая за развитием событий. Он не чувствовал, как энергия, которую он оставил в теле Хомида, развивалась, становясь гораздо более сложной системой, но теперь он видел эти эффекты. В её форме он видел те же идеи, что породили Шип и Древо, первые два Семени Души, которые он посадил. Образы и методы, использованные Рэндидли, стали намного сложнее и мощнее, но основные идеи не изменились.
Но чего он
не ожидал,
так это увидеть, как маленькое семечко вложилось в растение и быстро истощило свою энергию. Даже пакет стимулов, отправленный жизнепечатью, чтобы замедлить наступление Бездны, был израсходован. Саженец, вероятно, этого не осознавал, но его естественная энергия пополнялась медленно; прямо сейчас он сжигал свою жизнь, чтобы защитить этих относительно чужих.
Очевидно, Рендидли так и задумал; он одарил Хомида силой в качестве одолжения, чтобы сохранить ему жизнь перед лицом опасностей войны. Однако его сердце разрывалось от того, что эта сила развила зарождающийся вид разума а затем всё равно решила отдать себя ради спасения другого.
Старые отголоски вины зашевелились в его груди. Он задавался вопросом, был ли у семени выбор, или он подсознательно сделал его таким.
Защитники Эфира быстро превращались в месиво под натиском Бездны; разница в качестве солдат была решающей переменной. Глаза Рендидли сузились, когда он наблюдал, как они отдают свои жизни, просто замедляя наступление Бездны. И чего защитники здесь не понимали, так это того, что это наступление было частью серии из трёх атак, предпринятых силами Бездны. В то время как Южные ворота держались, Северный вход в город был прорван, и теперь элита Черепашьей линии сражалась с этими более сильными воинами Бездны в безвыходной ситуации, разрушая широкие кварталы города. Жизнепечать была на грани разрыва, и вторжение Бездны здесь, вероятно, её прорвёт.
Рана на жизнепечати означала бы, что её влияние значительно уменьшится. Хоумвелл падёт, если ничего не изменится.
Вопрос Шарлотты эхом отдавался в его разуме. Он колебался.
Почти восхищаясь эффективностью, Рендидли поднял взгляд и посмотрел на массу Бездны, надвигающуюся, чтобы сокрушить город. Вместо того чтобы пытаться использовать изощрённые Ритуалы Бездны для атаки барьера, сражаясь с Гравировкой на равных, это новое наступление полагалось на ту область, в которой Бездна могла просто подавить Эфир: Вес. История и значимость были сформированы в огромный молот, буравящий вперёд без малейшей тонкости.
Внизу Воин Лизахов получил удар по подбородку от более сильного Воина Бездны. Минотавр был не совсем Стражем Врат Бездны по плотности энергии, но он был намного превосходящим любого, кто стоял на линии. Он прорубит себе путь прямо в город.
Хомид, благословлённый Рэндидли, рванулся вперёд, сжимая в руке меч-копьё. Разум саженца уже притупился от того, что он отдал так много своей энергии на защиту города, но он запоздало попытался привести свои полуавтономные ростки в движение. Они нанесли удар, но были быстро подавлены.