Итак, он сидел в темноте и размышлял. Подводное течение его эмоционального моря начало тянуть, приводя все элементы в соответствие. Его глаза начали закрываться, ресницы трепетали.
Первый вопрос был самым простым: как сделать так, чтобы его новое определение Алхимика, преследуемого неудачами, обрело клыки?
Гастхаунд.
Система уже сообщила ему, что он обладает глубоким влиянием, накопив так много Миллей. И ему нужно было скоро дать определение, чтобы Альфа-Космос не воспользовался его бездействием и не исказил его смысл. Если бы он также смог продвинуть довольно много Навыков за 1000-й Уровень до столкновения, он будет обладать такой огромной силой, что будет создана Иерархия.
И Рендидли уже знал, что Иерархии могут служить Кусками Судьбы.
Пока нет. Нет необходимости к этому обязываться, просто возможность.
Рендидли тихонько напевал себе под нос. Его мысли перешли ко второму вопросу, который также был относительно простым.
Как ему убедиться, что все преимущества его определения и последующей Иерархии перейдут к нему?
Поскольку определение Гастхаунда будет вращаться вокруг определенного рода неудачи, нового неизбежного аспекта его направления, ему нужно было потерпеть сокрушительный провал. Это, по крайней мере, чрезвычайно хорошо резонировало с планом, предложенным Мойрами.
Какой провал будет достаточно значимым? Потому что сила и жизненная энергия вернутся к его Классу не потому, что он прямолинейно пытался это сделать, а потому, что он потерпел неудачу в попытке достичь чего-то другого, объединив все силы конфликта вокруг Хоумвелла и спасая результаты.
Небольшие воспоминания, которые он поддерживал в своем трансовом состоянии, начали просачиваться на поверхность. Искривленная губа Деганавиды, когда он сказал: Хех, разве я должен быть Формой? Разве я должен быть Мгновением? Дон Бейгон в настоящем, говорящий о различных элементах, необходимых для достижения высот Системы. Но также Рендидли вспомнил те моменты, проведенные в пространстве, связанном через его Пустотную Сущность, зону глубинных принципов и голодных статуй в странном море.
Часть трапеции, поддерживающей существование, лежащая в основе большей части Системы и ее взаимодействий. И, исходя из действий Культа Спасителя, также служащая фундаментальным аспектом в основной вселенной. До такой степени, что статуи воевали друг с другом, пытаясь претендовать на альтернативные вселенные в качестве подкрепления.
Форма. Мгновение.
Потому что что происходит, когда достигаешь Вершины? Рендидли никогда не задумывался об этом глубоко раньше, просто понимал прозрение и мастерство, которые она представляла. Но, возможно, таинственность мешала ему понять пределы достижения. Вот почему Элхьюм, будучи могущественным, больше не существовал в состоянии, позволяющем создать целую альтернативную вселенную. И почему Алимьян остался существовать, но его создатели мало что могут показать, кроме влияния.
Язык Рендидли обвел его губы, пока он думал. Попытка достичь Вершины не могла быть поверхностной. Сине-черная энергия откровения танцевала на его закрытых веках. Ужасный Гомункул оставался абсолютно неподвижным, его разум выполнял сотни вычислений в секунду, пытаясь пронзить завесу времени и уловить нити судьбы.
Возможно, —
размышлял Рэндидли, —
энергии, доведенные до предела, при соблюдении надлежащих условий, начинают походить друг на друга. Пустота становится формой. Эфир становится чистым и полным мгновением.
И царить над абсолютным моментом — это достижение Вершины.
Еще несколько побочных осознаний Рендидли ускользнули. Он продолжал безжалостно классифицировать и выделять цели, которых хотел достичь.
Вершина так долго была центральной в мыслях Рэндидли, что он почти чувствовал разочарование, рассматривая обыденность процесса. Очевидно, что многое можно было бы достичь в одно мгновение. Также Рендидли смутно понимал, что каким-то образом Вершина проходила. Или исчерпывалась.
Попытка достичь Вершины. Захватить целое мгновение. Недостаточно было просто потерпеть неудачу; нет, Гастхаунд не был так прост, как сама по себе неудача. Рендидли почувствовал, как его кожа начала покалывать, когда он увидел его форму. Весь этот смысл, завернутый и склеенный из тысячи других элементов, труп его Класса, оживленный естественным разрядом мира.
Ещё один слой, чтобы добавить к плану. Три цели в одной: исцелить свой Класс, переосмыслить себя в этом новом свете и собрать для себя выгоды от своего нового термина.
— Гастхаунд, — снова сказал Рэндидли, наслаждаясь ощущением слова на языке. Оно будет его, но оно также будет силой в мире, он должен был определить мир, держа в уме эти последствия. Как только он создаст его, он не сможет ускользнуть от его власти. Особенно когда оно станет такой неотъемлемой частью существования.
Алхимик, чей успех был ему закрыт. Вершина, вечная форма, Философский камень, всегда был на волосок недосягаем. Но он уже сошел с проторенной дорожки, развивая Отклонение Призрачного Пса. Это было лишь продолжением этого пути. И если раньше он блуждал в неизвестности, то теперь он понимал и шел к своей задаче с мрачной решимостью.
Единственный вопрос, на который Рендидли еще не мог ответить, заключался в том, сможет ли он осуществить попытку достичь Вершины в своем нынешнем состоянии. Но он намеревался выяснить это.
— Гастхаунд, — сказал Рендидли в последний раз. Медленная ухмылка расползлась по его лицу, оскал, полный зубов и злобы. И в своем уме он позволил предварительному определению всплыть на поверхность своего сознания.
Провал настолько преследующий. что они пожелают, чтобы это было успехом.
У Невии болела голова.
Рендидли и его веселая банда идиотов в полной мере, как суперзлодеи со своей бандой, монологом, в своей крепости одиночества, планировали самый нелепый и отчаянный заговор, какой она когда-либо переживала за все время, пока она была связана душой с Рендидли Призрачным Псом.
Что говорило о многом.
Не то чтобы он не рисковал подобным образом в прошлом, просто обычно это был не первый выбор.
Тем не менее, Невия понимала. Рендидли был ранен, дверь захлопнулась у него перед носом с неожиданной стороны. Более того, Деганавида тщательно подавил его способности Пустоты. Подавляюще. Это оставило его расстроенным и разъяренным. И внезапно без четкого пути вперед, когда конфликт с Элхьюмом маячил за пределами Сонары. Действительно, у Рендидли не было на это времени.
Плечи Невии поникли, когда с ее губ сорвался вздох. Ее мысли свернули в сторону, к другим возможностям. — Девик. если бы ты остался, я могла бы сейчас отвести тебя к нему. Ты мог бы поговорить с ним, ты, чья гордость делает шатким чувство, будто он в тебе не нуждается. Он, кому впервые за долгое время напомнили, каково это — быть абсолютно слабой стороной. Вы могли бы поговорить. Поделиться тем, что чувствуете. Поддержать друг друга.
Прищелкнув языком, Невия отмахнулась от этих мыслей. — Но. Я полагаю, никто из вас двоих пока на это не способен.
Она приготовилась приступить к тому, что считала своей ролью в этом сумасбродном плане, организовывая более изящный успех, но не могла не колебаться. Она почесала затылок и подошла к столу в своем маленьком кабинете. Чувствуя себя почти глупо за то, что потворствует этим двум капризным монстрам, Невия написала короткое письмо Девику. Она просто объяснила, что он столкнулся с такой неудачей, которая его ранит. И что она просто подумала, что Девик захочет знать.
После этого выражение лица Невии стало серьезным. Потому что, пока Рендидли занимался входящими данными, она обратила свое внимание к деталям исходящих данных. Его Класс, (Повелитель Зловещего Леса), обладал пятью дополнительными подклассами: (Верный Благодетель Слабых), (Маяк Безграничных Миров), (Магнит Черного Желания), (Урок для Тех, Чья Воля Хрупка) и (Тоска Изгнанного Ветра).
Каждый из них эволюционировал бы, если бы эта авантюра окупилась. И Невия, со своей стороны, не собиралась оставлять эти новые подклассы на волю случая.
Тихонько напевая себе под нос, она скользнула в Альфа-Космос и начала свои исследования.
Глава 2261
Дон Бейгон родился с осознанием, что однажды он станет кем-то значимым. Его глаза открылись с этой уверенностью внутри, и он долго искал подтверждения этой мечты в мире.
Он был родом из маленькой деревни на окраине владений лорда Церулеана, слишком далеко, чтобы быть отправленным на обязательную детскую подготовку в одном из форпостов, но достаточно близко, чтобы наблюдать, как колонны воинов в сверкающих сапфировых доспехах проходят мимо города на патрулирование. Он сидел на верхних ветвях сосен и сжимал кулаки, клянясь, что когда-нибудь станет одним из этих бронированных людей. Он будет жить сияющей, благословенной жизнью и вызывать всеобщую зависть.
Он заплатит любую цену, нарушит любое правило, чтобы найти путь к этим сияющим доспехам.
Теперь эти детские фантазии заставляли его презрительно фыркать; стать одним из бронированных головорезов Церулеана? Эта перспектива была смехотворной. Нет, Дон Бейгон будет править городом. Когда-нибудь такие люди, как Фатия Церулеан, будут умолять его о милости. Он накопит достаточно денег и влияния, чтобы владеть целым миром.
В данный момент такие мечты казались очень далекими. Ветер с пустошей гнал пыль ему в лицо, и никакое сплевывание не могло уберечь рот от нее. Когда он сжимал челюсти, ему оставалось лишь смириться со скрипом песчинок на зубах.
Полковник Маттео нахмурился, глядя на Бейгона. Они стояли на западной стене Хомуэлла, глядя на поросшие зеленью трущобы. День прошел совсем не так, как они оба ожидали. — Вы сказали, что сможете заставить их согласиться.
Бейгон так энергично замотал головой, что щеки его затрепетали. — Я сказал вам, что если они примут дары, я смогу убедиться, что они согласятся на большее, чем просто дары. Но вы предоставили им такую мизерную подачку, что они не сочли нужным соглашаться. Кукурузная мука, серьезно? Когда вы в последний раз ели кукурузную муку, полковник?