Её знакомое присутствие, пульс её Пустоты, теперь почему-то ещё более всепоглощающее, чем прежде, ослабило глубокое напряжение в теле Энмии. Он улыбнулся ей, прощая её, просто радуясь, что она вернулась к нему. Его эмоции оставались хаосом, но он старался сосредоточиться на будущем. — Что ж, твоё присутствие всё меняет. Эта война с Эфиром — теперь нет даже шанса на наше поражение. Мы можем сокрушить их всех, за преступления, которые они совершили, за уничтожение нашей истории. Эфирный народ—
— Есть кое-что ещё, Энмия, — прервала Лованна. — Я не буду сражаться. Ты знаешь, я не могу рисковать. Но помимо этого, есть более важный вопрос, чем месть.
— Что может быть важнее утраты нашего прошлого? — выдохнул Энмия. Как только он попытался создать новый канал для своих негативных эмоций, она разбила его.
Лованна сжала губы. — Будущее нашего народа, Энмия. Это, всё, что мы видим вокруг, — мощная проекция. Созданная существом, которое достигло Эфирного Пика и запечатлело момент. Мы — эхо этого момента, мчащееся к нашему финальному выходу. Но за пределами этого момента ну, я не знакома с деталями, но наш народ будет истребл ё н в грядущих войнах. Я хочу помочь Королю Пустоты Голодному Глазу возродить—
— Что? Это невозможно. Нас не истребят. — Энмия обвёл взглядом окрестности. — Ты видишь войско, которое мы собрали? Хотя старым фракциям нужно будет преподать урок, силы, которые мы собрали, несравнимы. Мы идём под единым знаменем, полные праведной мести! Эфирные Земли рухнут в память—
— Нет, не рухнут, — Энмия видел, как Лованна сжимает руки в кулаки. — Я знаю это. Мне это было показано. Король Пустоты Голодный Глаз объяснил суть этого места, и после некоторых расследований—
— Король Пустоты Голодный Глаз. — Глаза Энмии расширились. Внезапно он понял. Он оглядел Лованну с головы до ног, почти не веря. Теперь, когда он знал, что искать, он чувствовал сущность странного темноволосого мужчины повсюду в этом месте. Его глаза сузились.
— Он это тот, кто тебя забрал!
— Нет, Энмия—
— Я не могу поверить, — он стиснул челюсти, не в силах постичь водоворот раздражения и уверенности, который он чувствовал. Его голова стучала. — Я не видел этого раньше. Что всё это время Король Пустоты Голодный Глаз намеревался извратить структуру Нидерландов. И ты
позволил
ему это! Я предполагал разве тебе было хоть сколько-нибудь не всё равно, когда горел Виндаос? Когда детей убивали и оставляли гнить среди серебряных песков?
— Энмия, послушай меня, — Лованна снова протянула руку, но Энмия сделал шаткий шаг назад, всё ещё пытаясь осмыслить. Её глаза сморщились по краям, когда она медленно опустила руки. — Наша Пустота, номинальный глава Судьи, всё это было чтобы поймать нас в ловушку. Мы не можем так продолжать. Вся наша сила, наш творческий дух, заперты—
— В этом всегда была твоя проблема, Лованна, — Энмия стиснул зубы. — Ты видела лишь оковы в наших связях. Но изящество и сдержанность — дисциплина и умеренность, которыми ты обладаешь — почему ты не можешь понять, что единственная тюрьма, в которой ты сидишь, это твой собственный разум?!?
Лованна замерла. Она подняла голову и посмотрела на Энмию запавшими глазами. — И чего ты никогда не понимал, о великий Владыка Бездыханной Стражи, так это того, что для жизни нужно не только выдерживать голод.
Она развернулась на каблуках, изящная и прекрасная, даже когда у него упало сердце. Он наблюдал за ней несколько секунд, прежде чем прочистить горло. — Значит, ты бежишь? Всего за несколько часов до величайшей битвы века?
— Наследие, которое я оставлю, не будет кровавым счётом во время битвы. — Когда Лованна заговорила, её голос гудел такой огромной Пустотой, что Энмия вздрогнул и отступил. Она скользнула прочь, злобная и решительная. — Если ничего другого, я найду слова, чтобы сказать одну правдивую вещь о народе Пустоты хотя это может обречь нас всех, чтобы я преуспела.
Глава 2275
Фатия Лазурный сидел в своей палатке, ощущая, как гнев Деганавиды оседает на нём, покалывая кожу, словно тяжёлое одеяло из металлической мочалки, даже с той стороны равнин, через Хоумвелл, что находился между ними. Это сводило ему зубы, заставляя желать рвать плоть, чтобы утолить свою тревожную энергию, но Фатия не мог не уважать Деганавиду; это был враг, которого ничто не отвлечёт от его добычи.
Он будет охотиться, пока его враг не умрёт, или пока не умрёт он сам.
Отсутствие подобного антагонизма по отношению к Повелителю Пустоты Голодному Глазу немного настораживало Фатию, но в этом районе было так много сильных присутствий, что стало трудно разобраться в их мотивах. Сговор казался маловероятным, но это не означало, что он был невозможен. Даже местонахождение Повелителя Пустоты Голодного Глаза в последнее время стало расплывчатым, но Конструкт Раптор об этом не беспокоился.
У Повелителя Пустоты Голодного Глаза было хорошее чутьё; он не пропустит кровавую баню, надвигающуюся на всех них. Вопрос лишь в том, какой кусок мяса высматривает этот темноволосый человек.
Однако его взъерошило не это покалывание. Нет, проблема заключалась в том покалывающем ощущении его Великой Судьбы в последнее время. Скорость, с которой он набирал Уровни, заметно снизилась за последние несколько дней. Лишь немного, но с угрозой Деганавиды, нависшей над ним, Фатия Лазурный хотел получить каждый Уровень, который только мог заработать.
Он завидовал опыту, поглощаемому его Великой Судьбой.
Оглядываясь назад, виновник был очевиден. В то время как обычные Судьбы собирали естественную повествовательную форму, которую вы выпускали в Нексус при повышении Уровня своего Класса, Великие Судьбы питались окружающей энергией, уже присутствующей в мире. И Фатия уже чувствовал лишь небольшое снижение общего количества доступного питания.
Он закрыл глаза, добавив ещё одну цель к сегодняшним делам. Теперь он чувствовал удовлетворение, что тщательно контролировал доступ к Великим Судьбам. Если бы он захотел устранить конкуренцию, список был бы относительно небольшим.
Рендидли сидел, скрестив ноги, и смотрел в небо.
В этот момент силы наверху стали не столько понятной серией сил, сколько клубком судьбы, сжимающимся всё туже и туже по мере того, как начинали прибывать все различные события, которые они спровоцировали. Они балансировали на краю пропасти, готовые рухнуть в темноту. Слияние сил было в тысячу раз больше самого большого водопада на планете, сотни рек бурлили и пенились вместе.
Всего один неверный шаг, и все тщательно продуманные планы рухнут. Глядя на нависающие силы, Рендидли испытывал немалое сочувствие к Невеа. Неудивительно, что она чувствовала себя настолько тревожно, что готова была рвать на себе волосы.
Рендидли снова проверил положение неба. Солнце сидело прямо над головой, скрывая пульсирующую энергию Сосны, которая висела над ними всеми. Мелкие струйки пота стекали по его спине, пока солнце пекло окрестности Хоумвелла. Сегодня на небе не было ни облачка, скрывающего его сапфировую гладь. Хаотический катаклизм Пустоты мог греметь и шествовать, но ни единого грозового облака. Рендидли посмотрел налево и направо на армии, затаившиеся в различных позициях по всей сельской местности. Он практически чувствовал, как солдаты приободряются, застёгивают броню, точат оружие и образы. Ненависть бушевала между двумя силами, поскольку войско Фатии Лазурного бросало смертоносные взгляды на солдат, приведённых Энмией и Деганавидой. Тем временем, Черепашьи Линии продолжали свои осторожные приготовления изнутри своего Жизнепечати, готовя собственные уловки для битвы. Но в конце концов, я очень мало что сделаю для самого сражения здесь , — Рендидли поджал губы. Его взгляд метнулся в сторону, к центру войска Лазурного; даже их дозоры были укомплектованы солдатами в показной лазурной броне, что заставило Рендидли закатить глаза. Но в центре он чувствовал методичное отчаяние Фатии Лазурного. В конце концов, всё, что действительно имеет значение, — это то, что Фатия выживет до моей третьей невозможной попытки .
Покусав губу несколько секунд, Рендидли шагнул сквозь пространство и появился на краю того, что раньше было Западными Трущобами Хоумвелла, но теперь люди предварительно называли это Хоуп Спрингс. Ему тут же пришлось резко отступить назад, когда мимо промчался подросток Лизахов, едва справлявшийся с мускулистым страусом под ним. Губы Рендидли изогнулись в усмешке, и он сделал ещё несколько шагов, двигаясь по многолюдным улицам, где люди спешили закончить свои дела и собрать припасы до начала атаки.
Сейчас мир и стабильность, построенные здесь за последние несколько дней, сохранялись, но Рендидли практически чувствовал, как они утекают. В каждом движении чувствовалась лихорадочная атмосфера. Если кто-то из жителей обладал Восприятием, чтобы заметить Рэндидли, их первой реакцией был страх и дикий, широкоглазый ужас.
Шарлотта Уик не была невосприимчива к мании Хоуп Спрингс. Рендидли остановился перед лиственной бахромой одной из отдалённых лиан у края квартала. Он чувствовал, как она быстро работала, расчищая достаточно места под лианами, чтобы все люди, бегущие из Хоумвелла, могли там жить. Однако его внимание привлекли грязные дети хомидов, сидящие вокруг, все с миниатюрными лопатами, перекинутыми через плечо.
Они выглядят как сироты, которые либо вот-вот меня ограбят, либо запоют .
— Вам тогда дом нужен, не так ли? — сказал один из младших мальчиков на краю группы.
Другой тут же толкнул его локтем в бок. — Посмотри на эту мантию! Это Повелитель Пустоты. И если мы не сражаемся, это может быть только Повелитель Пустоты Голодный Глаз!
Все дети вдруг замолчали, бросая на него различные почтительные взгляды. К счастью, момент был прерван, когда Шарлотта Уик протиснулась сквозь висячую, лиственную бахрому. Она кивнула Рэндидли, затем остановилась на суровом взгляде, осматривая грязных детей. Наконец, её взгляд остановился на пустом подносе между ними всеми, покрытом мягкими, рассыпчатыми крошками хорошо пропечённых круассанов. — О? Вы все сачковали вместо того, чтобы работать?