Алана повернула и резко выдернула копье в сторону, уничтожив большую часть его внутренних органов. Шал взревел и тяжело вздохнул своим массивным Образом. Алана вытащила копье и отскочила назад, но ее нога была задета контратакой. Плоть ее пальцев ног была превращена в кашу, и она почувствовала, как кости ее нижней ноги разбились.
Она споткнулась, но затем оранжевый свет осел вокруг разрушенной ноги, чтобы восстановить прочную опору. Она подняла копье на Шала, но он просто уставился на нее своими дикими и широко распахнутыми глазами.
Его плечи дрожали. — Ты не имеешь ни малейшего понятия! О том, какой груз я нес, чтобы достичь этого места.
— Не начинай эту мелодраму о Теллусе. Тебе не нужно было взваливать всю его судьбу на свои плечи. Ты был выбран потому, что был там, — глаза Азриэль заострились. — Потому что я не могла быть тем, кто исполнит роль, для которой я всегда была предназначена. Если ты нес бремя мира, я несла его дольше
— Мой брат. — В уголках глаз Шала начали формироваться слезы. — Это был он. Всегда он. Мне нужно было жить и показать миру, насколько могущественными стали бы его идеи.
— Он никогда бы не попросил этого от тебя, — сказала Алана, не зная, стоит ли ей вмешиваться. Но когда она увидела, как Шал развернулся и свирепо взглянул на нее, она заставила себя продолжить. — Ты зря мучаешь себя. Сделай шаг назад, Шал. Позволь нам обсудить это.
Глаза Шала на секунду метнулись вверх, прежде чем снова опуститься на Алану. — Тогда, полагаю, я просто выбираю страдать за тех, кто об этом не просил. Отойди в сторону. Следующий удар разорвет тебя в клочья.
Алана улыбнулась без всякой веселости. В тот день, когда Азриэль согласилась лично обучать ее, бледная и изящная женщина посмотрела на Алану с недоумением.
— Ты ведь понимаешь, что Рендидли никогда бы не попросил этого от тебя. Тебе не нужно так сильно себя изнурять. Учитывая, сколько времени ты существуешь под влиянием Системы, а теперь и Пантеона, тебя можно считать гением. Твои достижения говорят сами за себя. Зачем продолжать так сильно стараться?
— Потому что, хотя погоня за достижениями на данный момент заставила бы меня пересечь несколько условных финишных черт, погоня за
наполняет мой взор широко открытым Путем и надеждами на захватывающее будущее.
— ответила Алана.
Азриэль покачала головой, но вскоре они приступили к работе.
Сверху раздался грохот, сотрясая обоих дуэлянтов. Когда давление ослабло, Алана и Шал ринулись друг к другу. Шал уперся ногой и бросился вперед, низко держа оружие. Ярость его Вооружения нарастала и почти душила образ Аланы, и без того сдавленный со всех сторон кристаллической пещерой. И все же она подняла свое оружие.
Она так остро чувствовала это, сражаясь здесь, разницу между тем, кто она была, и тем, кем она надеялась стать. Оранжево-золотые частицы энергии искрились на ее коже, но не могли распространиться намного дальше. Ее ладони болели, и кровь сочилась из импровизированной энергетической повязки, которую она создала, чтобы стабилизировать свою водяную бомбу — ногу.
Но так мы становимся лучше. Выживая в этом .
Алана моргнула. Она почувствовала, как ее образ поднимается сквозь тело. На этот раз не (Страдание), а другое чувство, более близкое к благоговению. Всем сердцем она поняла, что никогда
не сможет
догнать Рендидли Скелет-Пса, потому что это чувство тянуло ее вниз.
Она восхищалась им. Она не могла не оценить, через сколько смертельно опасных ситуаций он прополз, чтобы вырасти до своей нынешней формы.
И все же она не жалела, что у нее были такие чувства и ее потенциал мог быть ограничен. Она не собиралась играть в ментальные игры, пытаясь избежать проблемы. Чувствовать это было честно. И Алана Донал владела честным копьем.
Четвертое Откровение: (Божественность).
Точка безупречного света открылась на кончике копья Аланы. Она стояла перед тяжелым и невыразительным насилием, разбивая свое благоговение об натиск силы. Ужасный скрежет эхом разнесся от их столкновения, пронзая драку между Семьей Сваков и Отрядом Вульписа.
Давление раздавило ее ногу, отправив волну боли по телу. Она пошатнулась, но не упала. Ее (Божественность) померкла, когда оружие Шала терлось об нее, но не исчезла. Свет не погас.
Оба отступили, тяжело дыша. По болям в суставах Аланы ее тело чувствовало себя гораздо ближе к коллапсу, чем ее образ. И все же ее глаза горели гордостью. Едва удерживая копье и с трудом заживая, она говорила с убеждением. — Ты не можешь идти наверх, Шал. Это твоя битва. Здесь, против меня.
Он посмотрел на нее с горечью на лице; впервые проявилась его эмоциональная испорченность. Слезы теперь текли по его щекам, мрачные и бессмысленные. — Я уже проиграл свою битву. Я был недостаточно хорош. Теперь я просто пытаюсь показать своему ученику, как устроен мир. Но знаешь.
Глаза Шала блеснули, когда он поднял взгляд. — Я не стремился к этому бремени. Я хотел бы. Я хотел бы, чтобы мы никогда не встречались. Наши пути разошлись бы, возможно, тогда.
Внезапно Алана почувствовала странное беспокойство. Прежде чем она успела ответить, воздух изменился. Она почти почувствовала поворот. Азриэль ахнула, но Рендидли Скелет-Пёс напрягся в своей борьбе против Элхума и посмотрел вниз, чтобы встретиться взглядом с Шалом.
И Шал увидел вселенную такой, какой она могла бы быть.
Глава 2371
Лира крепко зажмурилась и опустилась на колени, пытаясь представить себе четкую картину кроваво-красной луны, которая до сих пор защищала ее. Она видела все теневые контуры ее формы, все тайные изгибы и широкие просторы. Небесное тело висело над прозрачным озевом, его отражение казалось почти ближе и реальнее, чем истинная форма в небе.
Сила отражений и контрастов,
Лира потерла глаза, челюсть все еще была крепко сжата.
Не в том, что они заимствуют у объекта своего зеркального отображения, а в том, как тонко среда безвозвратно меняет то, что показано. Они преобразуются, выдавая себя за имитацию.
По озеру прошла рябь. Поверхность красной луны стала хаотичной, бурлящим котлом крови. Изначальное озеро, из которого выползла вся жизнь. Ее сила образа усилилась; она почти чувствовала, как свет бьет по ее коже. И все же.
Натаз Элоиза извивался рядом с ней, нервно помахивая хвостом. — Лира, ты в порядке?
— В порядке, — солгала она. Она тут же захлопнула рот, не желая, чтобы вытекла хоть капля крови.
Как будто монстр на другом конце тех крюков, вонзившихся в ее душу, мог слышать ее слова, дрожь веселья пробежала по ржавым цепям к Лире. Но это было и возможностью. На мгновение затишье дало ей шанс перевести дух. Лира открыла рот и жадно глотнула воздух. Ее образ бушевал и кипел, собирая весь свой потенциал. Она открыла глаза и мельком увидела контрудар, придуманный Обществом Верхней Сонары, растущее массовое уведомление, которое удалит людей из обычных эфирных потоков Нексуса и превратит всех, кто пожелает мира, в Покровителей.
В следующий момент Акт Сверхтягости потянул. Веселье в дребезжащих цепях исчезло, сменившись мрачной решимостью. Луна Лиры дрогнула и немного сдвинулась.
Меньшие существа были повержены, и катастрофическое внимание этой женщины сместилось. Лира попала в ее поле зрения. Дюйм за дюйном, луна вытягивалась из неба.
Снова зажмурив свои налитые кровью глаза, Лира вознесла короткую молитву.
— Работай быстрее, Рэндидли.
Шал глубоко вздохнул. Все текущие угрозы, весь его стресс и волнения, все давление, которое (Вооружение) оказывало на его тело, — всё это исчезло, когда его охватило изменение. Иное осознание пришло к нему, так же быстро и полно, как ребенок засыпает. Одно мгновение он боролся, чтобы доказать что-то своему глупому ученику, а в следующее он представлял, как ему не
придется
ничего доказывать.
Если бы Рендидли Призрачный Пёс никогда не нашел его в том Подземелье.
Его осознание завихрилось и набрало обороты. Постепенно он смог увидеть нити возможностей.
Шал находился в Подземелье выше своего уровня, но также был поражен недугом, наложенным на него Лукрецией, его родной матерью, Ведьмой Кармы. Она хотела, чтобы он оставался скрытым до нужного времени. Присутствие Рэндидли, сам процесс тренировок, вырвало его из этого недуга. Совпадение, возможно, трагическое. Неожиданная встреча, как тогда считал Шал, была именно тем шоком, который был нужен ему, чтобы пробудиться и вернуться на Теллус.
Но что, если их встреча была проклятием?
Шал увидел себя, остающегося в Подземелье еще на несколько месяцев. Рендидли так и не появился. Он усиленно тренировался в Стиле своего отца, становясь все больше и больше Призраком Копья, хотя его (Навыки) не росли в значительной степени. Его намерение мерцало и угасало так же часто, как могло становиться твердым. В какой-то момент он стал бы нетерпеливым; он понимал, что не может оставаться в Подземелье намного дольше, не подхватив (Эфирную Болезнь) по выходу. Он бы форсировал события.
Он бы недооценил своих врагов и был бы проклят слишком многими врагами одновременно. Он бы едва не умер. Проклятия вонзились бы в его плоть с дюжины сторон.
Его тело, на грани угасания жизни, отреагировало бы инстинктивно — он наткнулся бы на новый Стиль, который в конечном итоге превратился бы в его могущественную (Призрачную Гадюку). Его тело двигалось, ведомое вдохновением и необходимостью. Копье было бы порочным, ядовитым, извилистым, подавляющим. Перекрестное опыление идей его брата и отца.
По мере того как он осваивался со своими новыми инструментами, Подземелье перестало бы представлять для него серьезную угрозу.
Воображение Шала начало ускоряться. Из-за замедления времени он вернулся на Теллус примерно в то же время, что и в той временной линии, когда он встретил Рендидли в Подземелье. Но вместо того, чтобы все еще обладать бесполезной и фрустрированной гордостью, связанной с его отцом, Шал основал бы новый Стиль. Чтобы сохранить индиговый цвет своего знамени, Шал назначил бы демонстрацию, которая должна была состояться через шесть месяцев.