Хотя на Земле были Деревенские Духи, Рендидли ещё не видел ни одного здесь, что заставляло его с подозрением относиться ко всем. Это, конечно, было похоже на. странный отпуск здесь, вдали от его планеты. Но Рендидли знал, что этому приходит конец, и не хотел ставить это под угрозу так близко к его возвращению.
Кроме того, с тем, что Рендидли подозревал насчёт копья внутри обсидианового копья, после тренировки с Азриэль.
Рендидли покачал головой. Одно дело за раз.
Поднявшись в комнату Шала, ненадолго проверив его, а затем вернувшись в свою комнату за книгами, Рендидли направился на крышу. После долгого отсутствия Рендидли активировал навык (Плачущее Облако), позволяя очищающему дождю омыть его, избавляя от сильного напряжения. Затем он достал и надел свой пояс концентрации и другое гравированное снаряжение, повысив свои характеристики до максимально возможных уровней.
Затем Рендидли достал своё копьё и критически оглядел его. Было, конечно, странно использовать такое тонкое и лёгкое копьё после того, как он так долго использовал большое обсидиановое. Но в этом копье было что-то. странно притягательное, как он обнаружил, используя его против Азриэль. Некий. заряжающий энергией фактор.
Это было немного, всего лишь небольшой импульс, который помогал предотвратить истощение в первых тренировочных раундах с Азриэль. Это было едва заметно, далеко не так мощно, как его собственная регенерация, но это всё же был толчок в правильном направлении. Что-то заметное.
Но затем Рендидли заметил, что происходит, и немедленно переключился обратно на тренировочное копьё. Потому что это тонкое белое копьё было выгравировано руной, которая поглощала Эфир из воздуха. и от Азриэль.
Как только он понял, что происходит, Рендидли обнаружил странную связь, которая начала формироваться между ним и копьём, и тонкий след грязного Эфира, который перетекал к нему от него. После длительного воздействия Эфира из его (Эфирного Перекрёстка) этот Эфир был невероятно грязным и трудно поддавался обработке, и Рендидли было трудно найти ему какое-либо применение.
Тем не менее, здесь было больше вопросов, чем ответов. В конце концов. он получил это копьё, сломав копьё Хелтинга Пожирателя. Что, казалось бы, подразумевает, что, возможно, это копьё было оружием, используемым Хелтингом, а другое было просто. ножнами?
Однако то, как была разработана предыдущая итерация, полностью противоречило этой теории. Гораздо более вероятно, что предыдущее обсидиановое копьё было фактически подготовлено для того, чтобы запечатать это копьё, не давать ему попасть в чужие руки.
Потому что, как и другая связь Рендидли с Эфиром, та, которую копьё пыталось сформировать с ним, текла в обе стороны. Рендидли не очень понимал, что оно будет у него забирать, но он искренне сомневался, что это будут здоровые отношения. Если бы не его повышенная чувствительность к Эфиру, Рандидли, вероятно, не смог бы так легко удерживать связь закрытой.
Несмотря на это, даже из-за опасности.
Рендидли открыл глаза, которые вспыхнули изумрудом. Некоторые вещи стоят опасности. С этим копьём связана тайна, что-то, форму чего Рендидли в настоящее время не может понять. Но знание большего поможет, и он чувствовал, что очень близок к осознанию.
Поэтому, приведя своё ментальное состояние в наивысшую точку, Рендидли ощутил связь с копьём и начал направлять Эфир со своей стороны к копью. Первоначальные результаты были очень плохими; явно эта связь не была разработана таким образом и не была достаточно сильной, чтобы справиться со странным воздействием Рандидли, направляющим Эфир вниз. Несколько раз эта маленькая, слабая связь рушилась, и Рендидли мог только вздохнуть и удержать её, ожидая, пока она восстановится.
Частью проблемы была чистота и обилие его Эфира. Это давало Рендидли очень искажённое чувство нормы с точки зрения Эфира. Но постепенно он оттачивал свой контроль, пока небольшой, ровный поток не пошёл к копью.
Гравировка на нём начала светиться, а затем сдвигаться, извиваясь, поток энергии менялся на противоположный. Сначала это было медленно и неуверенно, как старая техника, запускающаяся после многих лет бездействия, но затем что-то поддалось, и произошёл сбой. Внезапно копьё начало яростно пожирать энергию, а затем оно продолжало всасывать, разъедая его волю, заставляя его слегка кружиться голову, но он стиснул зубы и прорвался сквозь это.
В то же время взрыв смысла обрушился на него, заставив его задрожать. Когда дикость энергии начала медленно утихать, её изменчивость утихла, она медленно превратилась в идентифицируемую материю: чувства, эмоции и воспоминания. Богатые, густые эмоции: Любовь, Страх, Уважение, Решимость, Сожаление.
Они пронеслись сквозь Рендидли и наполнили его, когда он поставлял всё больше и больше Эфира, произведённого после многих лет хранения.
Внутри течений Эфир тёк всё быстрее и быстрее, всё больше и больше, настолько, что даже самые глубокие глубины Эфирного пула Рендидли начали вращаться, хотя и медленно. Это была самая большая трата Эфира, на которую он когда-либо решался, и его тело и разум начали странно гудеть, возник странный резонанс, когда через него и в копьё было направлено так много энергии. Мир вокруг него стал белым.
Потом. это прекратилось. Воспоминания замедлились до струйки. В Рендидли поступило больше информации, но, вздрогнув, он понял, что это информация о том, что происходит вокруг копья. Полоски неполного смысла, которые оно вырезало прямо из воздуха и земли здесь, и скормило Рандидли.
Удивлённый, Рендидли остановил поток Эфира. Если бы он мог поглощать смысл через него. это было бы интересно. Но это для другого раза. А пока.
Рендидли коснулся воспоминаний, и они закружились вокруг него. И он почувствовал это, картина медленно вырисовывалась из воспоминаний, составленная из тысячи маленьких моментов, медленно собирающихся вместе.
Меня зовут. Эмонт. И, питая это копьё. Я могу получить силу, которая бросает вызов воле Копейщика. Я мог бы украсть чужую силу. Я мог бы каннибализировать чужую душу.
Но
Я не мог. Я не мог пожертвовать другим ради своей собственной силы. Так
Итак, есть только один выбор. Использовать свои собственные эмоции, чтобы накормить копьё.
Отдать своё сердце, чтобы получить силу для защиты, и верить, что я не забуду свою мотивацию. как только стану оболочкой человека, которым я когда-то был.
Глава 270
Рендидли почувствовал это. Годы опыта, непреклонной воли, подавляющего насилия, глубокой, печальной, всепонимающей любви и тоски. Больше всего копье было наполнено тоской. Она была широкой и глубокой, такой густой, что Рендидли не мог во всем этом разобраться.
Там были пятна воспоминаний, мягкие, теплые моменты с его сыновьями, когда Эймонт медленно рос, когда он возвращался навестить их, сражаясь на передовой. Он так отчаянно хотел создать больше воспоминаний каждый раз, когда возвращался, Рендидли чувствовал это, потому что он должен был продолжать подпитывать копье. Этой силы было недостаточно. Задача, поставленная перед ним старейшинами стиля Бесконечного Жара, была невыполнима, как могли бы сказать некоторые.
Любопытно, Рендидли надавил, ища то, что он должен был сделать, но его захлестнула волна страха и ненависти, глубокий первобытный страх, который заставил Рендидли начать дрожать. Он отдернул свои ментальные щупальца, потрясенный, но это взрывалось сейчас, огромный страх и гнев, угрожая поглотить Рэндидли. Волна за волной голодных эмоций обрушивалась на него, угрожая разъесть его разум, и Рендидли мог только сжаться, закрыв глаза и отбивая эмоции своей собственной Боевой Волей и Отрицанием.
Это была долгая, медленная борьба сквозь волны обрушивающихся эмоций, и Рендидли больше не мог позволить себе уделять внимание просеиванию воспоминаний. Все они смешались в беспорядочную кучу, и их просто нужно было медленно нейтрализовать.
Несмотря на то, что с момента их зарождения прошли годы, пронзительность каждой отдельной эмоции была пугающей. Эймонт. действительно был мастером, и только по уровню эмоций, которые он чувствовал, Рендидли знал, что Боевая Воля Эймонта была абсурдно высокой. Настолько высокой, что его это пугало.
Но затем Рендидли снова потерял контроль и мог только сидеть там, покачиваясь вверх и вниз в своем теле, осажденный бушующими эмоциями, которые так долго были заперты в копье.
Азриэль Бланш чистила свое копье, нанося небольшое количество масла, а затем втирая его в копье старой тряпкой. Этому ее научил давным-давно ее дед. Заботиться о копье, а не только о самом копьеносце. Хотя они и были частью Школы Копейщика, это не означало, что у Школы Копья не было своих достоинств.
— Твое копье так же важно, как и ты, так же жизненно, — говорил ее дед шепотом, потому что его трахея была раздавлена слишком много раз на передовой, травмы были настолько чудовищными, что даже лечебные заклинания не могли исправить отклонения костей. — Береги его тренируй его как и свое собственное тело.
Ее дед был крайне странным, но он был одним из немногих людей, кто рано разглядел ее талант и поддерживал ее, давая ей советы и внимание, когда она была всего лишь одной из толпы дальних родственников. Без него она не смогла бы увидеть то, что видела, или пойти по пути, который привел ее сюда, к развитию чудовищной физической памяти.
Из уважения к нему, хотя он уже давно умер, Азриэль продолжала чистить свое копье.
Это было копье, которое ей дали недавно, это тонкое, как игла, копье, копье, которое она потребовала от своего стиля после того, как безупречно продемонстрировала, что она была лучшей ставкой, которую стиль мог сделать, чтобы вернуться к известности.
Это была победа, за которую она долго боролась, и Азриэль первоначально думала, что это положит конец вопросу о браке; копье было мирным предложением, молчаливым извинением, принесенным руководством стиля. И все же
В дверь постучали, а затем в комнату вошел мужчина, поклонившись.