Находясь под влиянием Грёзы Рэндидли, они казались единственными двумя людьми в мире. В то же время их ауры расходились и давили друг на друга. Глаза Рендидли сузились; его значимость и мощные образы оставались сильными, но он также чувствовал грубую, хаотическую силу Вечности, стоявшей перед ним. Сила Никс была мягче, чем у Лапласа, она исходила из тьмы и хаоса, но он все же чувствовал, что это еще один противник, с которым ему будет трудно сражаться.
Глядя на нее, Рендидли Призрачный Гончий поклялся себе: он не заключит той же сделки, что и Эльхум. Он не мог пригласить Никс в Нексус, чтобы уравновесить присутствие Вечностей.
В противном случае, он просто сместил бы предыдущего тирана и сам занял бы его место на вершине.
Рендидли прочистил горло, не желая терять ни минуты после того, как пришлось использовать два очка Грёзы Музы. Он сразу перешел к делу.
— Чем ты отличаешься от Лапласа? Почему я должен доверять твоей помощи?
Никс кивнула со спокойным выражением лица.
— Ты задаешь правильные вопросы, племянник. Ты сразу видишь суть проблемы. Позволь мне дать немного контекста. Среди тех из нас, чья гордыня стремится к Вечности, существуют два метода проявления. Те, кто постигает цикл и достигает Вечности, чтобы создать Моменто, или те, кто вместо этого стремится стать самим циклом. Я — первая, тогда как Лаплас — второй. Наш выбор делает нас несовместимыми друг с другом.
— Почему несовместимы? — довольно скептически спросил Рэндидли. Безусловно, Никс поддерживала его. Но уже по вибрации слова несовместимые было ясно, что разделение глубже.
Никс моргнула, словно задумавшись. Ее глаза были совершенно черными, без склеры, радужки или зрачка, но крошечные мерцающие звездочки словно были вкраплены в эту глубокую тьму.
— Существуют бесконечные миры, но когда Вечность становится циклом, она создает Сансару. Неизбежный цикл, разработанный Вечностью для своего увековечивания ну, до тех пор, пока последняя крупица хаоса не исчезнет и Стазис не поглотит все. Подобно тому, как Вершина фокусируется на выборе в определенный момент, эквивалент Пустоты фиксируется на форме . Между тем, для тех Вечностей, которые внешне выражают форму через Моменто ну, если существование станет чередой Сансар, у нас не будет свободы продвигаться по собственному Пути.
Рендидли нахмурился, одновременно начиная понимать основу соперничества и все еще ощущая, что помощь Никс, которую она ему оказывала, казалась немного обременительной. Но он сменил тему.
— Какой выбор предоставляется тем, кто достигает Вершины?
— А, племянник. Ты уже видел последствия обоих, просто не понимал, что видел разные результаты, — Никс напела и одарила его доброй улыбкой. Рендидли ожидал почувствовать раздражение от ее тона, но искреннее тепло ощущалось приятно. Что одновременно заставило его доверять ей и меньше, и больше. — На Вершине у тебя есть момент абсолютного влияния. Однако лучше думать об этом моменте как о пересечении порога. В этот момент у тебя есть выбор стать порогом или открыть дверь для всех.
Кожа Рендидли покрылась мурашками, наконец он это увидел.
— Либо ты вмещаешь могущественную истину и укрепляешь свой сосуд либо создаешь новое измерение.
— Именно. Рендидли Призрачный Гончий, есть еще одна истина, которую стоит отметить: мы говорим о Вечностях и Вершинах, но единственная истинно абсолютная вещь в существовании — это то, что твой Путь ограничен лишь теми шагами, которые ты делаешь. Не все истины и вселенные, все Моменто и Сансары созданы равными. Окончательное посвящение себя процессу Вершины или Вечности сродни обналичиванию всего потенциала, который ты накопил в своем путешествии.
Путь идет все дальше.
Теперь настала очередь Рендидли моргнуть. То, как говорила Никс, так сильно напоминало ему общепринятую фразу, которую он слышал еще со времен своих перемещений по Путям. Было ли это совпадением, признаком распространения этой философии в более широком мультивселенной, или же признаком того, что влияние Никс на Нексус было глубже, чем подозревал Рэндидли?
Улыбка Никс стала шире, ее выражение лица стало почти греховным.
— Вот почему, хотя Эльхуму поначалу и удалось использовать Пайн для создания столь стабильного Нексуса, способного поддерживать множество Иерархий, его последующие попытки на Вершине мало что принесли. Его истины были бледными выражениями с плохим питанием. Его собственные ноги едва несли его вперед.
Мысли Рендидли вихрем пронеслись в голове, пока он экстраполировал значение ее слов. Исходя из слов Никс, хотя Король Пустоты, вероятно, и не смог бы сконденсировать подлинную Шаллах своими методами, он, вероятно, смог бы создать стабильную вселенную для своего народа. При условии, что и Эфир, и Пустота обладали бы необходимой силой.
Тем не менее, глаза Рендидли вспыхнули, когда он снова посмотрел на Никс. Казалось, они дрейфовали ближе друг к другу во время разговора без барьера Асимптоты между ними. Свет в ее глазах становился все ярче.
— Ты не ответила на мой второй вопрос: почему я должен доверять тебе? Почему ты называешь меня племянником?
— Ты носишь плащ, сотканный из моей Абсолютной Ночи, ты творишь чудесные чудеса моей Полой Иглой, — пробормотала Никс. — Разве мы не семья после этого?
Если вы найдете эту историю на , знайте, что она была украдена. Пожалуйста, сообщите о нарушении.
Несмотря на то, что Рендидли чувствовал, как могущественный аспект ночи Вечности опускается на него, чтобы задушить, он не сутулился и не отступил ни на шаг. Его полупрозрачная Пустота пульсировала в его венах. Он поднял подбородок. Он почувствовал, как его развитый контроль, та часть его самого, что заслужила признание в приближении к существованию наравне с Шаллах, задрожала и распрямилась.
— Ты уходишь от вопроса; чего ты хочешь?
Никс прищурилась, глядя на него. Они были так, так близко теперь. Рендидли чувствовал ее дыхание на своей щеке, прохладное, как шепот приближающихся сумерек. Звезды и созвездия, заключенные в ее глазах, казались бесконечными, вращающимися и размножающимися. Рендидли чувствовал это не только по ее ауре, но и по множествам, которые она содержала, что она была Вечностью. Ее сила простиралась за пределы одной вселенной. Она прошла долгий, долгий путь, по многим Путям.
Однако, столкнувшись с этим нарастающим грузом тьмы, Рендидли почувствовал, как гудящие ноты Истины, которые он заслужил, быстро обретают свой голос, после того как были подавлены Лапласом. Все три объединились в гармонии. Он горел ими. Если бы она попыталась запугать его, Никс обнаружила бы, что ее силы недостаточно.
В конце концов, она сделала шаг назад.
— Что ж, это не секрет. Я желаю об одолжении. У меня есть три дочери, которых я очень люблю, но их у меня отняли. Если твой Путь когда-нибудь приведет тебя за пределы Нексуса я была бы очень признательна, если бы ты смог спасти их, племянник.
Рендидли наконец понял, почувствовав резонанс в своем теле от последнего слова. Три дочери Никс были изначальными Мойрами. Рождение, Жизнь и Смерть. Он прочистил горло.
— Опасная миссия, я подозреваю.
— Твой Гастхаунд — это увлекательная концепция, но мало найдется адов столь же истинных, как быть помещенным в Сансару другого, — Никс закрыла глаза. — Ты помещен в определенную роль. По мере вращения шестерен бытия все твое существование, выходящее за рамки этой роли, постоянно стирается. Да, в том, что я прошу, много опасности. Но то, что я предлагаю тебе сейчас, будет не менее ценным.
— Каково твое предложение? — сказал Рэндидли, у него поднялись волосы на загривке. Наконец, они достигли конца своих переговоров.
Никс открыла глаза, и небесные искорки света внезапно стали намного ярче.
— Я даю тебе это свободно, в обмен лишь на твое слово, что однажды ты спасешь моих дочерей. Я предлагаю тебе Истину. Одну из очень долгого, долгого Пути, которым я жила. Из битв и предательств, которые оставили меня в одиночестве, моих детей отняли, моя тьма опустошена и ослаблена.
Она протянула руку, ладонью вверх. Мерцающий шар парил там, чуть больше детского шарика. Рендидли обдумал это, поджав губы.
На самом деле, он чувствовал искушение. У него уже было три Истины, подготовленных для продолжения его тройственной активации. Однако он не был уверен в двух из этих Истин. Он задумался об Истине Отклонения Девика, а также не имел такой же уверенности в базовой Истине, которую он развил через Нексус. Только его собственное Отклонение Призрачного Гончего, пылающее присутствием его собственных Мойр и Алхимика, ощущалось прочным.
Однако, несмотря на то, насколько своевременной могла быть эта помощь, именно то, насколько сильно он этого хотел, заставило его заподозрить неладное. Как долго Никс наблюдала за ним через маленькие отверстия в Ядрах Пустоты по всему Нексусу? Возможно, даже через Моменто, которые она ему дала?
Подозрения полезны но я не могу стать слишком параноидальным . Рендидли заставил себя расслабиться. В конце концов, я уже открыл себя для такого рода влияний, когда принял свое существование как легенды .
Возможно, почувствовав его нерешительность, Никс одарила его холодной улыбкой.
— Тебе не обязательно принимать Истину. И если ты не используешь ее в своих методах, я не буду держать тебя на этом обещании.
На это Рендидли закатил глаза.
— Мы оба знаем, что просто услышать Истину может изменить все.
— Что наводит на вопрос, — Никс сложила руки перед собой. И снова они, казалось, дрейфовали ближе. — Чего ты боишься больше: моей истины или моей помощи?
Рендидли не нравилось, насколько Никс, казалось, понимала его. Но в конце концов, он предположил, что и сам был существом, родившим трех Мойр. Ему не хотелось об этом думать, но, возможно, они разделяли больше одной и той же базовой ДНК, чем Рендидли хотел бы признать. Его взгляд метнулся к парящей истине. Рендидли протянул руку и взял ее. Истина опустилась в его руку, легкая и неосязаемая. Но когда она прибыла в его Пространство Души, она рухнула, словно метеор, способный уничтожить все живое. Могущественная Воля Рендидли обернулась вокруг нее, сдерживая распространение вибраций. Однако от одного лишь прикосновения он сразу почувствовал две вещи: во-первых, эта истина была глубже и острее любой из тех, что он обладал. Что касается конкретики, она была сведена к четкой формулировке, в отличие от смутных образов и определенных знаний, которые Рендидли собирал.