Ваш образ опасно деградирует! Обратитесь к ближайшему Деревенскому Духу
Вмешательство Пантеона Перерасчёт
Ваш образ (Иггдрасиль, Вселенная, Которая Изначально Была Древом), приближается к качественной трансформации! Мы подозреваем, что это приведёт к Событию Вершины.
Достичь Вершины Сейчас или Отложить? Сейчас/Отложить
Рендидли фыркнул, увидев внезапное уведомление о выборе, появившееся перед ним. Прошло уже некоторое время с тех пор, как он удосуживался замечать их появление. Он нажал Отложить , чувствуя странное ощущение разделения, оседающее на образе Мирового Древа; Пантеон теперь действовал, чтобы поддерживать это состояние, чтобы он мог привести все свои образы туда, куда хотел, прежде чем фактически сконденсировать свою Великую Судьбу.
Книга и дерево прислонились друг к другу, полностью отдаваясь битве времени. Лаплас наблюдал с уродливым выражением на лице. Вероятно, он чувствовал тот же исход, что и Рэндидли. На полпути книги и её трепещущих страниц казалось, что атаки будет недостаточно, чтобы сокрушить Иггдрасиль.
На этот раз, когда оно закричало и указало, оставшиеся пять книг рванули вперёд, все сразу. Рендидли мог только поморщиться и мобилизовать свои оставшиеся два образа, понимая, что он был последним барьером перед центральной областью трупа Пайна. Их сила сотрясала пространство; эти книги могли сами проложить себе путь к Пайну. Хорошо, вы двое. Это не учебная тревога. Вы готовы к Вершине?
По окружающему пространству пробежала рябь. Призрак (Ужасного Гомункула) стоял рядом с Рэндидли, всё ещё волоча длинный плащ ночи, кишащий неприкаянными духами мёртвых. Его глаза горели неуклонной решимостью. Рендидли чувствовал предвкушение, которое он испытывал, готовый броситься вперёд.
Тем не менее, именно (Певица Отсутствия) расколола пространство, когда она спускалась.
Рендидли не мог не рассмеяться: (Сирена Негостеприимных Глубин) ждала
очень долго
шанса для своего соло. И теперь она могла петь от всего сердца, не беспокоясь о том, что что-то важное попадёт под перекрёстный огонь.
Они стояли в трупе, окружённые мёртвыми. Она могла поглотить всё это, и Нексус от этого только выиграл бы.
Глава 2425
— Ты это чувствуешь?
Натаз Элоиза прервал свои усилия, множество его конечностей дрожало от напряжения. Он откинулся назад и посмотрел на своего предка, который заговорил. Вокруг них разворачивалось масштабное воплощение их мечтаний, почти так, будто оно уже существовало, а они просто раскапывали его. Адреналин хлынул по телу Натаза, но внезапный голос вернул его к вялому сознанию.
Он огляделся. Не мог поверить, как сильно болит его позвоночник. Мысли казались вялыми.
Как долго. мы над этим работаем.?
Натаз моргнул несколько раз, покачал головой; очевидно, было к лучшему, что он полностью отдался работе. Только тогда они могли достичь своей цели, прежде чем вмешается Элхум. И хотя казалось, что Рендидли Призрачный Пёс сейчас контролирует ситуацию, опасные раскаты Эфира и Пустоты говорили о равновесии, которое могло быть нарушено в любой момент. Им нужно было работать быстро.
Вот только. действительно ли он чувствовал бы такую сильную усталость, если бы им оставалось лишь немного времени?
Через мгновение Натаз вспомнил вопрос и прочистил горло. — Что почувствовать, Достопочтенный Предок?
— Эту. форму. — Черты Тутака сморщились, когда он оглядел обширное творение, которое должно было перестроить иерархию внутри Нексуса. Его мощные линии рябили и смещались, говоря о его статусе дышащей и органичной Гравировки, безусловно, шедевральном достижении. Светящееся сияние, исходящее от растущего творения, говорило об их успехе. Однако Тутак, казалось, колебался. — Это определенно. та форма, о которой мы говорили. Но иногда, когда я рассматриваю все целое.
Странный ветерок навалился на все их усилия. Огни мерцали и искажались. Каждый раз, когда Натаз чувствовал, что вот-вот прояснит то, что он видел, мерцание в уголке глаза отвлекало его.
Он медленно моргнул. Воистину, эта работа измотала его.
— .что ж, мы приняли решение, — взгляд Тутака переместился вдаль. Он кивнул. — Теперь остается лишь довести эту попытку до конца. Продолжим.
Ещё пять зловещих фолиантов устремились к Рэндидли, где Иггдрасиль всё ещё пытался поглотить первую атаку. Скоро Мировое Древо использовало бы первый фолиант как трамплин, чтобы стать ещё более доминирующей формой, но для этого требовалась небольшая возможность.
Лаплас больше не недооценивал Рендидли настолько, чтобы дать ему эту возможность.
Поэтому Рендидли собрал всю ментальную энергию, которую мог, сжимая и уплотняя свою решимость; его эмоциональное море продолжало бурлить, генерируя всё больше силы. Ужасающий Гомункул и Певица Отсутствия с благодарностью поглощали всю эмоциональную интенсивность, пылая, когда они принимали своё собственное эмоциональное состояние. Пространство дрожало вокруг горизонта событий, когда Певица проявлялась, и в результате паутинообразные искажения распространялись, образуя барьер перед ним.
Потому что странно, но когда Рендидли сосредоточился на различных Истинах в их ядре, Певица двинулась первой. Дело было не только в том, что она чувствовала себя освобождённой из-за отсутствия сопутствующего ущерба, который она могла нанести внутри трупа Пайна.
Она чувствовала себя ближе к Истине .
Рендидли почти не мог видеть Лапласа сквозь пять новых временных вихрей, бурлящих между ними, хотя он чувствовал, как давление времени нарастает, пока Вечность притягивала его тело ближе. Однако забвение прошептало, когда Певица начала петь, намекая на более глубокую цель. Её ноты гудели в повествовательной арке; она была вдохновлена языком мёртвых. Языком, который мог убить, если прислушаться слишком внимательно. Зловещая Истина, заключающаяся в том, что слова могли быть услышаны и произнесены только умершими.
Начало её арии столкнулось с временной аурой, производимой пятью фолиантами и их вращающимися спутниками.
Протяжный вой наполнил воздух, когда разбитые осколки пространства и времени начали скрежетать друг о друга. И это скрежетание двух отсутствий давало мерцающий отблеск регистрации. Лишь слегка, лишь еле слышно, по мере того как Певица набирала обороты своей песни, становились слышны различные ноты. В эти моменты она заслужила прозвище Сирены — этих маленьких нот было достаточно, чтобы заманить неосторожного слушателя.
Книги ринулись вперёд, полагаясь на чистую силу, чтобы сломить любые препятствия. Певица Отсутствия вышла в центр внимания и начала выпевать ужасающую правду о своём существовании.
В то время как Иггдрасиль полагался на своё существование, чтобы выдержать течение времени, Выживший Из Негостеприимных Глубин использовал неровные края своего голосового диапазона, чтобы разбить первые угнетающие слои времени. Пространство перед Рендидли исказилось ещё сильнее. Певица увеличила громкость, разрывая и пронизывая атаку. Особенно, она врезалась в группу и начала отталкивать один фолиант от остальных. Её Истина оттачивалась, превращаясь в существо, которое достаточно долго выживало по ту сторону горизонта событий, чтобы превратиться в ужасающее чудовище.
Рендидли стиснул зубы; давление от столкновений достигло его тела. Его Вместилище дрожало, но он не дрогнул, поддерживая свои образные проявления. Особенно протяжная нота позволила его образу нанести резкий удар, и один фолиант начал отклоняться. Всё ещё напевая, образ Рендидли начал безжалостно обрушиваться на него.
Несанкционированное копирование: эта история была взята без согласия. Сообщайте о замеченных случаях.
Но пока Истина Певицы оттачивалась по тому же Пути, что и Иггдрасиль, ещё четыре фолианта плыли вперёд по прямому курсу столкновения с последним барьером Пайна. Иггдрасиль также улучшался с заметной скоростью, вскоре одержав верх над фолиантом напротив него. Однако он всё ещё был занят.
Ужасающий Гомункул усмехнулся и двинулся по узкому Пути между столкновениями двух других образов. Какой бы ни была цена, перед лицом этих четырёх подавляющих фолиантов, он выиграет достаточно времени, чтобы Вершина оказалась в их пределах. Страницы начали трепетать.
Шум был оглушительным. Время крошилось и скрежетало, словно смешивая гравий металлическими зубами.
У Ужасающего Гомункула были длинные конечности, покрытые серо-чёрной хитиновой бронёй. Его телосложение было вылеплено улучшениями в Статах и Вместилище Рэндидли, чтобы стать почти идеальным образцом. Правая рука оставалась более массивной, а правая — острее, но эти различия постепенно сглаживались. Однако левая рука была покрыта несколькими небольшими выступами, физическим доказательством Владения, которое Рендидли унаследовал от Хелен.
Образ ухмыльнулся.
Форма врезалась в импульс, созданный четырьмя фолиантами, и отброшена назад с кровью, льющейся изо рта. Рендидли пошатнулся, но Ужасающий Гомункул уже поймал равновесие и выпрямился. Он широко раскинул руки, рыча и призывая всех обращённых мёртвых, которые теперь обитали в его плаще сплетённых ночей. Бестелесные рты мёртвых также открылись, добавляя свои призывы к нарастающей ярости Гомункула. С этой силой в своём силуэте он снова двинулся вперёд.
Ещё один удар сломал ему рёбра. Страницы четырёх книг неторопливо трепетали, очень уверенные в своём импульсе. Ещё раз Ужасающий Гомункул выпрямился, ухмылка всё ещё искривляла его губы. Третий удар обрушился на Плащ с такой силой, что частично прорвал Навык. Низкий стон вырвался изо рта Рэндидли, просто от переживания отголосков страдания его образа.
Но каждое столкновение немного задерживало четыре фолианта. В этой гонке за Вершину этих вмешательств было достаточно, чтобы соло Певицы приблизилось к своему апогею. Шепчущий и смертоносный язык, тот, на котором говорили те, кто за горизонтом событий, углублялся. Услышать его означало попасть в неумолимое притяжение негостеприимных глубин. Певица также была Сиреной, которая в равной степени ненавидела и нуждалась в своём мучительном месте рождения.