Детали её тела обострились, но именно эмоциональный сдвиг Рендидли чувствовал приближающимся к порогу. Повторяющиеся мощные удары по образу заставляли его волосы метаться вокруг лица. Он закрыл глаза.
Можно сожалеть о том, как сложилась моя жизнь, и сказать, что я не смог бы достичь этих высот без бремени, которое был вынужден нести. Родиться, чтобы Певица вылупилась из Яйца Тьмы. это лишь начало. И самая суровая правда о жизни заключается в том, что начала имеют очень мало значения, потому что пока ты жив, ты просто продолжаешь рассказывать историю.
Рука Ужасающего Гомункула сломалась под ударом конвоя из четырёх книг, даже когда один из выступов на его левой руке начал активироваться. Он извернулся, игнорируя физический урон образу, и снова врезался, чтобы замедлить продвижение. И в это время Певица начала гореть в груди Рендидли знакомым ощущением. Даже он мог уловить малейший намёк на слова Певицы, которые наполняли его особым видом ужаса.
Эта песня рвала и кромсала время — за горизонтом событий временные флуктуации с этой стороны не имели никакого значения.
В сочетании с великолепным восхождением Иггдрасиля, Пространство Души Рендидли становилось всё горячее. Он молча поблагодарил Истрикс; без работы, проделанной для укрепления его Вместилища, простое содержание двух Истин, готовых достичь Вершины, скорее всего, привело бы к тому, что часть его расплавилась бы.
Ваш образ деградирует опасным образом! Пожалуйста, обратитесь к ближайшему Деревенскому Духу-
Вмешательство Пантеона. Пересчёт.
Ваш образ Иггдрасиль, Вселенная, что Была Прежде Древом, приближается к качественной трансформации! Мы подозреваем, что это приведёт к событию Вершины.
Достигнуть Вершины Сейчас или Отложить? Сейчас/Отложить
Снова Рендидли нажал Отложить . Ещё один шаг ближе к его Великой Судьбе. Однако обстоятельства перед ним не совсем внушали ему уверенность.
Когда они достигли Вершины, Иггдрасиль и Певица Отсутствия начали превосходить книги, с которыми боролись. Иггдрасиль, в особенности, прошёл 80% трепещущих книг и лишь укреплял свою основу. Однако Певица не достигла даже половины пути.
А тем временем, Ужасающий Гомункул-
Самый практичный образ Рендидли изрыгнул чистую злобу и нежелание, когда объединённая сила четырёх книг прокатилась по образу на несколько футов назад. На этот момент лишь небольшое расстояние отделяло его от места, где спокойно пожирались другие книги.
Горькая улыбка искривила рот Рэндидли.
Конечно, я окажусь в ситуации прямо под конец, когда первоначальная форма, мандат просто выжить, будет полезнее, чем продвижение. Но. это часть роста. Мы отпускаем то, кем были раньше, и облекаемся в одеяния того, кем хотим стать. Гомункул. тебе нужно продержаться здесь, хотя бы секунду, хотя бы достаточно долго, чтобы я нашёл твою эмоциональную-. Рендидли моргнул, его мысли на мгновение застопорились. Он почувствовал страннейший момент дисбаланса, словно оступился. У него заболела грудь. Он посмотрел вниз, это движение казалось ему гораздо более долгим, чем он предполагал. Дрожь пронзила его тело, когда оба его отложенных образа ослабли.
Сначала он увидел кровь. Капающую из дыры в его торсе, багровая жидкость сверкала изумрудными и золотыми вкраплениями. Ещё одно моргание обострило его внимание на мясистом серо-розовом выступе, пронзающем его грудную клетку, который теперь сжимал его сердце болезненными тисками.
Длинная мясистая трубка тянулась назад, под продолжающимся конфликтом между образами и фолиантами, обратно к широко раскрытой пасти Лапласа, который ухмылялся ему.
По выражению Вечности, послание было ясным: Если ты ранишь меня, я раню тебя .
Небольшое отвлечение означало, что всё внимание Рендидли покинуло тело Ужасающего Гомункула. При следующем ударе группы книг Плащ Тысячи Безсветных Горизонтов порвался полностью. Мёртвые выплеснулись и вывалились из раны, наводняя область своими мерцающими формами.
В то же время, этот язык тянул сердце Рэндидли, угрожая вырвать его из грудной полости.
Глава 2426
На заметку: Вечность не стоит недооценивать. Глаза Рендидли пылали, пока он кусал губу, пытаясь сосредоточиться. Крупные капли крови падали на землю из дыры в грудной клетке. Он чувствовал давление в груди, когда его сердце вырывали из его привычного места. Тем временем буйный жар от Иггдрасиля и Певицы Пустоты превратился в адское пламя.
Каждое отдельное действие требовало такого колоссального сосредоточения, что он едва справлялся со всеми. Образы, эмоции, Ядро Нижнего Мира, концепции, касающиеся его Великой Судьбы и Искупления Лаплас не упустил этой уязвимости. И что самое досадное во всей этой ситуации, так это то, что он был
побеждён
этим дерьмом.
Тем временем два его образа, задержанные прямо перед Вершиной, были разгневаны; они требовали возможности достичь Вершины и разобраться с этой внезапной угрозой. Рендидли унял их жалобы, игнорируя боль. Его руки резко поднялись и схватили язык, заставший его врасплох. Он сжал его, намереваясь прорваться сквозь толстые мышечные волокна. Липкая слюна просачивалась сквозь пальцы. Что ещё опаснее, прикосновение вновь подвергло его ужасающим пульсациям времени. Его мышцы вибрировали от мощного резонанса, начиная рваться под напряжением.
Чёрт, чёрт, чёрт! Глаза Рендидли пылали. Всё его тело дрожало. Впервые с тех пор, как он сохранил свои Статистические якоря, он почувствовал, что его явно превосходят. Он обдумал свои варианты. Отбросив в сторону проблему сгущения Искупления, его Ядро Нижнего Мира продолжало очищаться и производить огромное количество значимости. Если он соберет это и прорежет язык
Мысли Рендидли могли быть спутаны раной, но его образы не теряли из виду своих ролей. Иггдрасиль и Певица выдерживали и разрывали временные волны, согласно их предпочтениям, в то время как Ужасный Гомункул снова шагнул вперёд и бросил своё тело, чтобы выиграть ещё немного времени. Его бедренная кость была раздроблена ударом. Но, несмотря на все его усилия, четыре последних тома теперь находились всего в нескольких шагах от того, чтобы нарушить равновесие этих образов.
И всё же язык обвивал сердце Рандидли.
Ужасный Гомункул проигнорировал свои раны и заставил себя снова встать. По крайней мере, его упрямство заставляло его снова подниматься. Это, а также яркая, как маяк, искра эмоций, взятая у Шал, оживляли его, несмотря на полученные повреждения. Свет обернулся вокруг плеч образа и подтолкнул его вперёд.
Язык высвободил временное искажение через руку Рандидли, а затем потянул.
Первой реакцией Рендидли было упереться. Каждый мускул в его теле дрожал, готовый сопротивляться этому чужеродному вторжению до последней капли крови. Глубокая, инстинктивная часть его рычала перед лицом этих угроз. Он обдумал каждую отдельную проблему, анализируя методы, которые мог бы использовать, чтобы разгромить своих противников.
Затем он заставил себя расслабиться. Алхимик в нём фыркнул и обуздал свои бурные эмоции.
Часть продвижения это отпускание прошлого. Обладание достаточной самосознательностью, чтобы избежать тех же ошибок, что были совершены ранее.
Его взгляд упал на грудь. Он ослабил хватку рук, что означало, что его сердце было вырвано из грудной клетки, из разорванных желудочков хлынула кровь. Боль была ужасной, но Рендидли лишь сжал губы.
Потому что ты ведь совсем не важен, не так ли? Просто отвлечение .
Этого откровенного признания было достаточно, чтобы этот пульсирующий, блестящий мускул исчез с языка Вечности. Кровь осталась на земле, но рана прошла, словно странный сон: Рендидли уже отказался от своего тела. Было больно так прямо это признать, но это сердце не имело значения для его благополучия. Вместо этого ему нужно было разобраться с группой из четырёх томов. Его взгляд остановился на искривленном силуэте Ужасного Гомункула, на ордах мёртвых, толпящихся вокруг лодыжек образа.
Время начинать контратаку.
Слегка зашуршав, крона Иггдрасиля расступилась и позволила немного первозданного света вселенной просочиться наружу. Нова золотого света залила окрестности. Рендидли почувствовал, как его собственная усталость исчезает под этим тёплым, медовым светом, но также знал, что временные волны Лапласа испытывают гораздо менее дружелюбное давление.
Рождение нового мира неизбежно означало, что другой будет разрушен этим яростным рождением.
Толстый золотой корень извился и соединился с раненой формой Ужасного Гомункула. Исцеляющая энергия текла не переставая, циркулируя по конечностям и помогая сломленной плоти образа срастаться. Немного целостности вернулось в его тело, даже когда его лицо оставалось искажённым в той злобной усмешке.
Возможно, всего за пять минут, а может, даже за две, Ужасный Гомункул вернулся бы к своей полной и славной форме, обновлённый и с ясностью своего истинного эмоционального состояния. У Рендидли Призрачного Пса сейчас не было столько времени.
Итак, всего через одну короткую секунду, когда самые тяжёлые из зияющих ран закрылись на его обтекаемом теле, образ властно указал на окружающее пространство. Те проклятые, что всё ещё оставались в разорванных остатках его Плаща Тысячи Безсветных Горизонтов, задрожали и поднялись с земли. Они потекли в соответствии с его волей.
Целостность плаща была уничтожена, но это лишь усилило нежелание мёртвых перед лицом этой внешней угрозы. Они могли быть разорваны яростной атакой временных волн, но мёртвые были неутомимыми, сломленными призраками. Небольшое повреждение теперь не замедлило бы их натиск. Всё, что он предоставил, это был узор, а затем мёртвые сплелись обратно в развевающийся серый плащ, сплошной приторный туман и ползучий ужас.
Когда конвой томов, трепеща страницами, двигался вперёд, а последний барьер к Пайну ждал прямо за спиной Ужасного Гомункула, зрачки Рендидли расширились. Его восприятие начало мутировать, острые чувства насыщали его слишком большим количеством деталей об окружающем пространстве. Его тело болело, и он попытался расслабиться, чтобы позволить произойти ещё немного исцеления.