Рендидли и Эйтона нигде не было, даже рука Эйтона осталась на улице. И казалось, что Эйтон мог как-то направлять свое умение, ибо в то время как Хелен просто сбили с ног, оглушив, место, где стоял Эгиант, было просто щебнем на протяжении 100 метров. На этом месте находились склады и часть стены, но это были все еще прочные здания.
Воя, Эгиант выбрался из-под обломков.
— Я убью всех в этом дерьмовом городе. Вы слышите меня?!
Эйтон посмотрел на мальчика, нахмурившись. Теперь, с одной рукой, было вдвойне трудно нести мальчика, но он справлялся. Конечно, это был отличный отвлекающий маневр, и он стоил потери его руки, которую можно было отрастить, заплатив Деревенскому Духу достаточно очков вклада с передовой, но
— Это было глупо, — просто сказал Эйтон.
Тело мальчика обмякло, и хотя он явно пытался общаться, у него не получалось пошевелить ртом. По крайней мере, его продолжающееся сознание было хорошим знаком, хотя
— Твой навык силен почти слишком силен. И ты использовал его до такой степени, что твой разум не мог с ним справиться. Что было необходимо, иначе это бы даже не замедлило его. Но первый удар удивил его, но второй удар он использовал, чтобы разбить образ. Твой перенапряженный разум что-то разбил внутри себя. Вот почему даже я не осмелился использовать против него образы, его воля настолько сильна.
Мальчик слабо махнул рукой. Эйтон фыркнул.
— Ну, просто полежи там. Теперь, когда у нас есть немного места, я могу вывести тебя из города, и
К удивлению Эйтона, мальчик протянул руку и слегка коснулся его плеча. Эфир, чистый и незапятнанный, самый надежный и отзывчивый, который он когда-либо чувствовал, начал вливаться в него. Совсем немного, всего горстка, но
Затем мальчик обмяк, казалось, закончив свою задачу.
Что оставило Эйтона очень раздираемым. Этот Эфир подтвердил мысль о том, что мальчик был Пожирателем, как и намекали слухи о его Стиле. Было ли это частью их техник ?
Но Драк Вирд еще более очевидно использовал Эфир, который ему не принадлежал. Причиной доминирования этого мальчика были годы, которые он потратил на повышение своих навыков, избегая при этом получения каких-либо уровней. Чтобы использовать все навыки и образы, которые у него были у него должен был начаться довольно тяжелый случай Эфирного Голода. И все же
К тому же, этот Эфир был совсем не таким, каким, по мнению Эйтона, должен был быть Эфир от Пожирателя. Он был таким совершенным. Как будто он всю жизнь пил воду из бутылок, и только сейчас нашел чистый, свежий ручей.
Больше всего, однако, было то, что мальчик был серьезно ранен в своей попытке выиграть им время. Эйтон предположил бы, что мальчик будет балластом в такой ситуации, как его дочь, или даже Драк Вирд. Но в этом и заключалась сила Гончей Тени. Адаптивность, стойкость.
От травм, нанесенных непосредственно образам и разуму, было очень трудно оправиться. Некоторые так и не оправились. Но если эти образы воссоздавались, снова собираясь вместе это был процесс очищения. Перекованная версия будет еще сильнее.
И почему-то Эйтон не думал, что Рендидли из тех, кто никогда не исцелится. Это наполнило его странной гордостью. Это наполнило его еще более конкретным ужасом. Чтобы дать мальчику время ему нужно было отправить его обратно домой. И ему нужно, чтобы Диввелтиан сказал ему, куда его отправить.
Изменив направление, Эйтон бросился вперед.
Глава 287
Шал на мгновение потерял дар речи, когда Лукреция, Вечная Ведьма, та, чье существование подтверждали его воспоминания, его настоящая мать, внезапно исчезла. Ее кровь текла в его жилах, и она была из противоборствующих сил, что находились за линией фронта, что делало его
Поток ругательств вернул внимание Шала к дыре в стене. Поднявшись на ноги, он удивился тому, как хорошо чувствовало себя его тело. Подтянутым и отдохнувшим. И разум был ясным и острым, впервые за долгое время. Тень Аэмонта, прежде чем рассеяться, объяснила, что это потому, что он поселился в нем, а Лукреция пыталась следить за ним. Их объединенное влияние замутило его внутренний мир, сделав поток Эфира турбулентным.
Теперь, когда эти два ментальных груза исчезли
Шал размял руки, подходя к дыре в стене. То, что он увидел, заставило его ахнуть.
Странная, похожая на голема фигура стояла над Джерроарком Чаром, Патриархом Стиля Бесконечного Жара, держа молот и скипетр, и ухмылялась своему противнику.
— Это был радостный танец, но, похоже, моя роль здесь окончена. Пусть твое тело останется целым до тех пор, пока твой народ поет тебе хвалу. — Слова голема были произнесены со странным акцентом, который Шал не мог определить. Его тело медленно начало рассеиваться.
Джерроарк вздохнул, поднимаясь. — Я согласен. Это было хорошее напоминание о том, что нельзя пренебрегать тренировками. Я полагаю, я был слишком занят, с тех пор как стал Мастером. Это преимущество Стало костылем.
Посмеиваясь странным, грохочущим образом, голем пожал плечами. — Такова воля Прародителя. У всех нас своя судьба.
Затем голем исчез, свет рассеялся полностью, предоставив ему самому решать свою судьбу. Тем не менее, ситуация была невероятной. Джерроарк, Мастер, был тяжело ранен, части его брони разбиты. На губах кровь.
Сбоку Диввелтиан стоял над связанным Клэптрапом. На улице вокруг них лежало несколько неподвижных тел. Кроме того, две странные фигуры казались растерянными и потерянными, стоя в стороне. Шал спрыгнул со второго этажа на уровень улицы, привлекая всеобщее внимание. Джерроарк, казалось, вздохнул.
— Возможно, я был глуп в последние десятилетия Слава моей семьи ничего не стоит, если моя личная сила ослабла — пробормотал Джерроарк, но затем его глаза заострились, когда он посмотрел на Шала. — Но я должен знать
— Я не сын вашей внучки, нет, — сказал Шал, и слова вылетели на удивление легко. Это заставило его задуматься о том, кто его семья, с кем он чувствует связь. Он чувствовал себя странно потерянным. Самым близким ему человеком был Пронто, и Шал был вынужден
Он закрыл глаза, отгоняя воспоминания. Он разберется с этим позже.
Джерроарк кивнул, казалось, с облегчением. — Это к лучшему. Это означает, что я нападу на тебя, но если у тебя хватит сил выжить, я не стану преследовать этот вопрос.
Глаза Шала резко открылись. Сражаться с Мастером ? Он почувствовал, как страх наполняет его тело, а также дикую безрассудность. Именно за эту безрассудность он ухватился, медленно позволяя ей расти и наполнять его. Это была черта, которую он перенял у Пронто. Какими бы ни были его недостатки он был отличным братом. Скорее отцом, чем когда-либо был Аэмонт.
Мастера — это люди, которые настолько близки к идеалам Копейщика, что обладают влиянием на Эфир мира. Что делает их теми, кто способен создавать устойчивые Наборы Навыков и даже Душевные Навыки, благодаря самым талантливым.
Но в бою они угнетают по другой причине. Их хватка за Эфир мира настолько сильна, что они могут отказывать в нем тебе. Сначала медленно, и эффект слабее, чем сильнее цель, но вскоре ты обнаружишь, что твои образы распадаются, твое тело слабеет, твоя воля ослабевает.
Твои навыки бесполезны.
По-видимому, это зависит от мира, поэтому тот странный голем, который получал свой Эфир в другом месте, был довольно невозмутим. Но голем исчез
Диввелтиан шагнул вперед, но Шал покачал головой. Его участие не
С глухим стуком Эйтон Таи появился в зоне боя, держа на руках обмякшего Рандидли. Внезапно что-то щелкнуло в груди Шала. Это была его связь, его семья.
Его ученик. Тот, перед кем, даже в дикой буре эмоций в груди Шала, он нес ответственность.
Если бы не он, не переменчивый характер Шала, Рендидли не был бы доставлен сюда. В течение двух лет он заставлял мальчика тренироваться в этой тюремной обстановке, и в животе у Шала зародилась тошнота, когда он увидел стиль воспитания Аэмонта в своих собственных действиях.
Пока Шал разбирался со своими проблемами, мальчик продолжал сражаться, по-видимому, до такой степени, что он
— У нас нет на это времени, — прорычал Эйтон, бросая мальчика и свиток в руки Диввелтиану. — Этот дурак нажил слишком много врагов. Этот свиток может телепортировать вас на 100 километров. Ты лучше меня знаешь, куда его отвести, где будет безопасно. Уходите.
Диввелтиан помедлил всего секунду, затем он активировал свиток и исчез, неся тело. Шал импульсивно протянул руку, открыл рот, но
Что он мог сделать? Что он мог сказать ? Рандидли, казалось, даже не был в сознании
Еще один глухой удар. Рядом с ними появилась гневная проекция, человек, которого Шал не узнал. Но Эйтон и Джерроарк оба знали, кто он, судя по их реакции.
— Где, БЛЬ, этот мальчик? — прорычала проекция.
Никто не ответил. Это было странное противостояние, четверо из них, с Клэптрапом, связанным сбоку, наблюдающим с широко открытыми глазами. Двое других наблюдателей подошли ближе, чтобы помочь Клэптрапу с его узами.
Наконец, Джерроарк жестом показал, и Шал почувствовал, как мир откликается на его волю. Проекция взвыла в ярости, бросаясь на Джерроарка, но она уже рассеивалась, края ее отрывались. К тому времени, как она достигла Джерроарка, это был всего лишь сгусток энергии, а затем ничего.
Джерроарк взглянул на Эйтона. — Теперь Нет необходимости тебе оставаться. Это личное дело. Шал должен доказать, что его трудно убить, или
К всеобщему удивлению, даже к собственному, судя по выражению лица Эйтона, Эйтон покачал головой. — Нет, я в долгу перед мальчиком-гончим. Я полагаю, справедливо, что его хозяин воспользуется этим. Он не будет сражаться один в этот день.
Небо над ними потемнело, и Шал почувствовал, как его Эфир становится все более далеким, все более трудным в использовании.
— Отлично, — прорычал Джерроарк, его глаза засверкали. — Тогда начнем.
Рендидли едва находился в сознании. Что бы этот ублюдок ни сделал, он оставил его в основном ослепшим и неспособным сосредоточиться. Думать вообще было слишком больно. Использовать Навыки двигаться выражать эмоции говорить