репах Киф Кларка. Это была странная комбинация Навыка (Быстрые Ноги), Навыка (Геркулесовой Силы) и (Бесконечного Терпения). Глядя на это, Рендидли мог с уверенностью сказать, что это было созданное, сращенное нечто. Хотя его разум был не таким острым, как у Лукреции и Невеи, он мог только с сомнением смотреть на то, как это вплетается в ткань того, кем он станет.
Он бросил взгляд на Невею. На этот раз в ее душе чувствовалась нервозность, когда ее взгляд оставался прикованным к медленно наслаивающемуся плетению.
Вздохнув, Рендидли закрыл глаза. И в этот момент жужжание появилось снова, сильнее и хуже, чем раньше. Это не было на уровне боли, но это было раздражающе. Это было похоже на нытье ребенка в его голове, монотонное, отталкивающее. Рендидли зарычал в ответ и на этот раз активно попытался оттолкнуть его назад и вниз, заглушая вибрации, но это, казалось, только усиливало их.
Почувствовав, что его контроль над вращающимся Эфиром ускользает, Рендидли ослабил хватку и просто попытался расслабиться, хотя в глубине души он был напряжен, как пружина. Сейчас было совсем не время разбираться с какой-то странной ментальной хренью
— Черт !
Проклятие Лукреции вернуло его в чувство, и жужжание отступило, как занавес перед его необходимостью.
— Что ?
Навыки Рендидли были там, стянутые вместе поясом, который они создали. Прямо над поясом, в том, что должно было стать якорем и мостом, находилось изображение Рандидли, маленький, пространственно искривляющийся шар света. Над этим Лукреция наслаивала плетение Эфира, теперь толщиной в 57 слоев и чрезвычайно плотное по энергии. Маленькие разряды вспыхивали между слоями.
Но это было не то, что привлекло их внимание. Плетение начинало искривляться, за неимением лучшего слова. Часть плетения, находящаяся непосредственно над точкой крепления, начала медленно вращаться, засасываясь к свету, который должен был быть якорем. И чем больше они смотрели, тем быстрее это начинало происходить, поскольку первый, самый нижний слой, был поглощен, а второй начал скручиваться.
— Нет! — взвыла Невея и потянулась своими чувствами, связанными с Эфиром, прямо к Рендидли и схватилась за слои Эфира, которые медленно скручивались, заставляя их оставаться сильными. Рендидли вздрогнул, внезапно почувствовав себя плохо от внезапного вторжения, хотя это было от кого-то, кто разделял с ним Духовную Связь. Черт, если бы они не разделяли Духовную Связь, он подозревал, что побочные эффекты того, что она делала, были бы гораздо более ужасными
Затем он покачал головой, переключая внимание.
— Думаю, это слишком тяжело. Толщина
— Я знаю. Черт! Твой образ недостаточно силен, — прошипела Лукреция, потирая виски. — Если Невея сможет удержать это там, думаю, я смогу исправить этот беспорядок.
Темперамент Рендидли вспыхнул.
— Это продержалось так долго только потому, насколько силен образ. Один основной образ не может удержать весь этот Эфир. Если бы это был Навык, то соотношение
Разум Рендидли остановился, когда вернулось странное головокружение и слепота, все утонуло под слоем жужжания. Вместо этого он мог только поморщиться. Он чувствовал, как Лукреция говорит с ним, но, казалось, она не знала, что происходит, и о том, что он не мог ответить.
Когда он не ответил, она, казалось, приняла это за согласие и подала знак Невее, которая изменила хватку и попыталась, безуспешно, вытащить часть слоя, которая была втянута в образ, обратно, чтобы сформировать его Класс. Вместо этого она оставалась упрямо поглощенной, и казалось, что всасывание усиливается.
Когда Невея изменила свою хватку, жужжание только усилилось. У Рендидли также начало урчать в животе, и вдруг Рендидли подумал, не его ли это живот урчит, а что-то другое.
И в глубине его сознания появилось щекотание, которое было здесь все время, которое было похоронено под неудовлетворенностью и разочарованием. Рендидли это не нравилось, этот метод кое-как слепить что-то вместе и насильно заставлять это быть органичным. Но остальные двое понимали Эфир гораздо лучше, чем он
Как ни странно, из всех воспоминаний голос отца Рендидли всплыл на поверхность его сознания. Людям с молотками нравится видеть гвозди .
Рендидли замолчал. Неужели это действительно все, что было ? Поскольку эти двое были так сосредоточены на своих способностях с Эфиром, они пытались решить проблему с помощью Эфира, который им не нужен был ?
Но это было неправильно, это была Система, основанная на Эфире, и
Глаза Рендидли широко раскрылись. Конечно.
Потому что сама Система не была врагом, врагом был человек, управляющий ею, который питал Эфир. Но если его Эфир был отдельным типом автомобиля по сравнению со всеми остальными, это не означало, что Рендидли должен прекратить пользоваться дорогами
Если бы это был Навык Им нужно больше образов. Но если у них есть образы, им нужно больше Эфира, чтобы все оставалось сбалансированным. И разве вся эта идея с Невеей не указывала на то, что Классы — это просто большие версии Навыков ?
Что-то успокоилось в груди Рандидли. Жужжание медленно стихло. Жестом Рендидли отодвинул Невею и Лукрецию от своего ядра. Без их влияния мгновенно слой за слоем Класса, который они пытались построить, начал всасываться в образ в основании. Якорь стал чем-то вроде черной дыры и жадно поглощал весь окружающий его Эфир.
— Рандидли, что ! — начала Лукреция, но он просто посмотрел на нее.
Затем Рендидли улыбнулся, снова протянув руку, и на этот раз не сдержался, а набрал больше половины Эфира, который находился внутри него, пропитывая его душу и кости, шепча ему. Затем он надавил, и он начал вращаться.
Его глаза горели изумрудом, и Рендидли сказал:
— У меня появилась идея.
Глава 395
Миссис Гамильтон отпила чай, пока рядом с ней стояла молодая женщина, или то, что когда-то было молодой женщиной.
— Время, — сказала Лира, и ее губы тронула улыбка. — Этот идиот наконец-то начал двигаться. Слишком долго возился. Нелегко отвлекать Администратора. У нас почти не осталось времени.
Миссис Гамильтон ничего не ответила, просто глядя на остывающую жидкость в своей чашке. Ей многое хотелось сказать о выборе Лиры, об опасностях ставок, которые она делала, о Рендидли и переменах, которые с ним происходили, о более широких изменениях, происходящих из-за Системы. Но это были бы просто повторы старых дискуссий с Лирой. Хотя девушка и была своевольной, у нее было хорошее чутье.
Даже несмотря на то, что миссис Гамильтон было трудно отпустить контроль, ей просто приходилось это делать; у другого игрока была лучшая рука. И это будет долгая игра в покер.
— Ты идешь? — спросила Лира, прищурившись на миссис Гамильтон.
— Обязательно? — спросила миссис Гамильтон, удивив саму себя. Но она действительно боялась этого, потому что то, что они собирались сделать то, что Лира предложила сделать
должно было изменить судьбу этого парня. Вмешаться в его путь. Сделать так, чтобы сила его способности подстрекать к действию была направлена на их план, их цели. Миссис Гамильтон в последнее время не была чужда манипуляциям, это был ее хлеб с маслом. Она преуспевала в использовании других людей, помогая им увидеть путь, который принесет пользу им обоим.
Но это было чем-то другим. Был ли это путь, который принесет пользу и Рэндидли?
— Да, — решительно сказала Лира. — Я не могу, и нет никого другого, кто знает судьбу этой земли.
Миссис Гамильтон с грустью посмотрела на землю.
— Ты уверена?
Кивнув, Лира сказала:
— Больно признавать, но Бедствие не шутит. Я не могу вдаваться в подробности, но если мы этого не сделаем
Вздохнув, миссис Гамильтон сбросила с себя груз ответственности. Он был легче пуха по сравнению с другими ее заботами, всего лишь небольшая унция чистого и бездумного доверия, которое молодой человек оказал ей, чтобы управлять этим городом. В некотором смысле ей не нужно было сбрасывать это; действия, которые предпринимала миссис Гамильтон, были направлены на благо города. Она направляла их в долгосрочное русло. Так и должно было быть.
Но для этого маленького груза ответственности это ощущалось как предательство. Наконец-то она просила его отказаться от чего-то, что он не мог легко отдать.
Я не собираюсь извиняться — подумала миссис Гамильтон. — Но я просто хочу, чтобы было зафиксировано, что я никогда не забуду этот момент .
Она смахнула пыль с плеч, когда встала, и этот кусочек ответственности упал. Тяжелый груз безопасности Доннитона обрушился на ее плечи, внезапно став намного более насущным и неотложным. Ее глаза были холодны, когда она кивнула Лире.
— Тогда пойдем.
К северо-востоку, видимым невооруженным глазом образом, Эфир взорвался бурей, сотрясая землю и превращая небо в огромный тайфун.
— Осторожно! — Предупреждение Невеи было полно тревоги, когда маленькая точка привязки превратилась во всепожирающую черную дыру, но Рендидли не мог не позволить улыбке на его лице становиться все шире и шире, растягиваясь по его лицу, как линия разлома. В нем была какая-то маниакальная радость, какая-то правильность
Эфир вокруг него начал реветь, когда его (Непреклонная Воля Иггдрасиля) подгоняла его вперед, создавая огромную темнеющую массу Эфира в центре, которая продолжала сжиматься, становясь все более и более компактной, все более и более утонченной. Рендидли обратил внимание на методы Невеи, но внезапно счел их ненужными.
Конечно, этот Эфир был наполнен странными частицами смысла от миссис Гамильтон, или Хелен, или Арбор, но что с того? Он был тем, кто он есть. Образ, который должен был стать основой его, якорем, который удерживал его Класс вместе, не был чем-то одним. Он стал многим для многих людей, учась на своем опыте использовать различные Навыки и стили боя.
Его сила проистекала из его многодисциплинарной природы и его способности к многозадачности, используя наилучший подход для каждой ситуации. Ему нужна была эта глубина и в Классе, если он собирался стать путем его будущего роста. Ему нужно было больше, чем одно золотое семя, чтобы создать эффект, к которому стремился Рэндидли.