Но у всех было это чувство в сердце, когда над ними нависла Система, с угрозой Бедствия. Они отказывались сдаваться и позволить смерти прийти. Все четверо, кого Рендидли изначально благословил, были полны гордого убеждения, что человечество переживёт всё это, становясь сильнее и страшнее.
Потому что перестать двигаться вперёд означало бы смерть.
— Я ненавижу это — сказал Рэндидли, удивлённый самим собой. Он действительно ненавидел. Хотя из-за Системы произошло так много всего, так много людей погибло. Того, тех преимуществ, которые получил Рэндидли, он мог бы достичь и без Системы. Он бы не побывал в мире Шаль и не встретил бы там никого, но он всё равно мог бы перерасти свою упрямую неловкость в общении с другими людьми.
Не то чтобы он сейчас был очень общительным, но всё было лучше, чем раньше
Это был рост, который он мог бы получить в любом случае, без смерти. И хотя людям давали Эфир, им не позволяли формировать его так, как они хотели. Большинство образов, которые создавали люди, просто исчезали, потому что Система в основном предоставляла Эфир, который был уже жёстким и несгибаемым, не желая позволять другим людям контролировать его. Она высасывала этот смысл, хотя куда, Рендидли не был уверен
Чернота вокруг него расширялась, медленно оттесняемая его мыслями, которые становились всё более яростными и угрюмыми. Казалось, будто она отступает, и послание было умиротворяющим, пытаясь вернуть его к рассмотрению представленного вопроса.
Просто возьми Класс, казалось, говорил странный процесс Системы, чтобы мы оба могли покончить с этим.
Ухмылка Рендидли стала ещё шире. Хорошо тогда. Он был
Рост надежды. Источник жизни и поддержки для тех, кто рядом с ним. Сила, которая позволяла выжившим объединяться под его началом, становясь сильнее. Подстрекающее действие для человечества.
Образ Иггдрасиля тоже был сильным
— Я Посадка Леса Вечности, — медленно сказал Рэндидли, смакуя каждое слово. Он был всего лишь одним ростком из многих, одного уровня с Иггдрасилем, но Рендидли не хотел присваивать это имя. Он хотел, чтобы его имя было его собственным, и он медленно откроет его. И всё же, когда он произнёс эти слова вслух, эта горячая, гневная часть его самого казалась неудовлетворённой.
Создать Класс, Посадка Леса Вечности? Да/Нет
Хотя Рендидли не был уверен, почему, он последовал своим инстинктам и выбрал нет . Потому что в этот момент ему пришла в голову мысль. Сказать, что он всего лишь часть Леса Вечности это был мощный образ, и он, вероятно, дал бы ему хорошие Навыки но опять же, в нём многого не хватало
Слишком много всего нужно было включить в один Класс, подумал Рэндидли, качая головой. Но он мог бы приблизить это к истине. Он был не просто обычной Посадкой, но эта часть не казалась самой эффективной частью его фразы для изменения. Эта часть казалась недостаточной, но это был просто переходный период. Он начнётся слабым, а затем станет сильным, это то, что Посадка говорила Рэндидли. И честно говоря, это был его образ, так что
Но последняя часть
Улыбаясь, Рендидли понял, как он хочет это изменить.
— Я — Посадка Леса Вражды, — прошептал Рэндидли, его глаза сверкали изумрудом. Да, потому что это то, кем он был. Он чувствовал свой образ, когда его корни, ствол и ветви извивались и деформировались, превращаясь в окровавленные и зазубренные копья. Он делал это не просто для того, чтобы быть источником жизни Нет Рендидли искал кое-что.
Чтобы разрушить Систему и танцевать среди её пепла. Чтобы почувствовать, как хребет Бедствия сломается для него, и перековать его в копьё, которое сможет уничтожить этого бегемота паразитического Эфира, под которым они батрачат. Это горящее желание, эта вражда не успокоятся, пока не будут достигнуты её цели. Для неё не будет истинной победы, пока существует Система.
Это было осознание, которого у Рендидли никогда раньше не было. В тот момент он понял, чего он действительно хотел сокрушить Систему в ничто и завоевать для всех свободу от её влияния.
Создать Класс, Посадка Леса Вражды? Да/Нет
Несмотря на то, что он чувствовал, как его внутренний мир извивается и становится почерневшим и опасным, Рендидли выбрал да . Мир вокруг него начал грохотать, чернота содрогалась и трескалась. Эфир хлынул в трещины, прорываясь сквозь тьму, затопляя окрестности Рендидли фиолетовым светом. Этот шум устремляющегося Эфира захлестнул сознание Рэндидли, медленно унося его в дрейф.
Пытаясь оставаться в сознании, Рендидли почувствовал себя беспомощным перед этим странным стремительным потоком Эфира. Очень скоро он оказался глубоко во тьме, даже когда его руки сжались в кулаки, даже когда его глаза невольно сузились в щёлочки. Это
Глава 397
Миссис Гамильтон слегка споткнулась, когда они вышли из портала, созданного Лирой. Отряхнувшись, миссис Гамильтон почувствовала легкое смущение. Прошло довольно много времени с тех пор, как она вела себя как-то иначе, чем грациозно, и она наполовину подозревала, что другая женщина намеренно совершила грубую посадку, чтобы заставить ее споткнуться.
Не то чтобы были какие-то доказательства, но с тех пор, как Лира связалась с этим. странным существом, которое расхаживало с ее лицом, она стала еще более загадочной и напыщенной.
Тем не менее, миссис Гамильтон не особо винила ее за это. Лира была гениальной выскочкой. Но это не означало, что она всегда будет принимать правильное решение или хотя бы близкое к правильному. Но у миссис Гамильтон не было другого выбора, кроме как полагаться на нее как на источник информации. И как на рычаг, с помощью которого она могла оказывать влияние, чтобы контролировать судьбу человечества.
Потому что, хотя им до сих пор удавалось опережать события. следующая часть испытаний Системы может оказаться самой сложной из всех, с которыми они когда-либо сталкивались: взаимодействие с другими сегментами человеческой популяции. Они могут быть даже более опасными, чем Рейдовый Босс, если оставить их без присмотра, и тот факт, что они продвигаются на другой уровень, делает вероятным появление Рейдового Босса IV Тира.
Маленькая частичка миссис Гамильтон дернулась, желая поднять вопрос о моральности того, что они сейчас пытаются сделать, но она тут же подавила это желание. Она приняла решение; миссис Гамильтон не из тех, кто начинает ломаться, когда решает засучить рукава.
— Черт бы побрал этого пса. Единственный раз, когда он двигается быстро, — прошипела Лира, и миссис Гамильтон огляделась. Они находились на тусклой серой платформе, окруженной тьмой. Материал платформы, казалось, был цвета слоновой кости, потому что его серость была глянцевой и гладкой. В центре стоял каменный стол, на котором лежал Рэндидли, а вокруг его тела спиралью вились драконы и змеи, состоящие из Эфира, вгрызаясь в него, пронзая его и выходя с другой стороны.
Но над Рендидли висел спиральный символ, парящий в воздухе и медленно конденсирующийся. Когда миссис Гамильтон посмотрела на него, она не смогла подавить дрожь. В этой руне было что-то. почти злое. Каким-то образом она наполнила ее холодным чувством страха. Ее прохладный свет коснулся ее кожи и оживил ее, но в то же время наполнил ее нечестивым нежеланием, почти как гёас. Она быстро отвела взгляд, контролируя дыхание.
Миссис Гамильтон покосилась на Лиру и цокнула языком.
— Это его Класс, значит? Мы опоздали?
Лира мрачно кивнула, но ее глаза были полны сверкающих расчетов.
— Возможно. а возможно, и нет.
Миссис Гамильтон сохраняла невозмутимое выражение лица, даже несмотря на то, что другая сторона бессмысленно выпендривалась. Проблема была в том, что девушка слишком привыкла играть роль, поэтому она постоянно находилась в этом язвительном образе. Миссис Гамильтон знала, что это не истинная личность девушки, но она также теряла связь с истинной личностью Лиры, похороненной под игрой и замутненной влиянием этого странного существа, которое Рендидли называл Существом.
Хуже всего было то, что Рендидли поощрял ее неуважение, за что его, как полагала миссис Гамильтон, нельзя было винить. Он просто хотел, чтобы к нему относились нормально. И словесное высмеивание, казалось, было своего рода взаимодействием, которое он понимал и с которым ему было комфортно, но.
Лира сделала несколько шагов вперед и махнула рукой. Руна задрожала, а затем медленно растянулась, раскрываясь и расходясь в стороны. Между двумя сторонами руны появилась тонкая сеть энергетических линий, сплетающихся вместе и соединяющих обе стороны. Эти маленькие узлы соединения сверкали опасной энергией, почти шипя, когда подвергались воздействию воздуха.
Подражая миссис Гамильтон, Лира цокнула языком.
— Что ж. мы не можем формировать его Класс сейчас, но мы можем. вплести наше собственное влияние в его Класс, если он будет соответствовать определенным правилам. Эффективность этого будет зависеть от того, примет ли он это и есть ли у него образы, подтверждающие это, но.
— Ах, я не первый? Редкое опоздание с моей стороны, мои извинения, дамы.
Миссис Гамильтон спокойно обернулась, а Лира развернулась. В душе миссис Гамильтон вздохнула. Почему бы просто не объявить миру, что вы этого не ожидали и теперь нервничаете.?
Вперед шествовало существо с широкой улыбкой на морде носорога.
— .Октавиус Шрайк, — прошептала Лира, сузив глаза. — Я думала.
— .что вашего отвлечения будет достаточно? Нет. Ваше высокомерие отвратительно, дитя. Я позволяю вам играть в свои игры, но это то, что я не могу пропустить. — Октавиус подошел к низкому серому столу, на котором лежал Рэндидли, и махнул рукой. Появилось богато украшенное золотое кресло, и он удобно устроился в нем. — Довольно редко существо достигает Трансцендентности. И о, каждая тревога в 7-й Когорте звонит как сумасшедшая. Мне нужно быть здесь, чтобы составить точный отчет.
Глаза Лиры сузились еще больше, придав ей очень мелодраматичный вид. Миссис Гамильтон сделала небольшой реверанс.