Это заставило Рендидли весело покачать головой. Здесь явно происходило что-то странное с модой, и он чувствовал руку Сидни в этом. У нее всегда было достаточно чутья, чтобы превратить обычное в заявление.
Рендидли не пытался разговаривать со случайными людьми, а шел вперед, направляясь через район, где доминировали обувные магазины, превращенные в странную смесь текстильных и броневых производств. Но тут Роза коснулась его плеча.
— Отсюда я знаю дорогу к своим контактам, — объявила она, медленно глядя на него. Рендидли ничего не сказал, поэтому Роза просто пожала плечами и посмотрела на Птолемея. — Я бы не возражала представить тебя тоже, если ты
— Пожалуйста, — сказал мужчина, кивая, и они оба ушли, едва взглянув на Рэндидли.
Его рот скривился в сардонической усмешке. Должно быть, он действительно долго простоял там под дождем, раз они так холодно с ним обращались. Так долго, что привратник вылез из своей маленькой дыры, чтобы поговорить с ними, якобы потому, что ему было жаль, что они так долго ждали. И этот человек, судя по их короткому общению, казался довольно озлобленным. Это должно было занять некоторое время.
Рендидли мог только вздохнуть. Его отношения с Сидни были всегда странными. Всегда немного
— Мистер Гончий Призрак. Когда я услышал, что кто-то, подходящий под ваше описание, вошел в Ист-Энд Не могу сказать, что я был рад. — Когда Рендидли повернулся, он увидел идущего к нему человека в свободных кожаных доспехах. Это был лидер стражи, Дрейк. Мужчина коротко улыбнулся ему. — Вы должны простить меня за то, что я готовился к худшему.
Рендидли слышал, как лучники вокруг него двигаются как можно тише на 2-м и 3-м уровнях, занимая позиции. Средние части торгового центра были открыты, так что они могли смотреть вниз с верхних уровней в дыру посередине и глядеть вниз на него. Честно говоря, ему хотелось смеяться. Это было забавно и освежающе – подвергаться такой откровенной угрозе.
И быть так недооцененным.
— Я хотел бы встретиться с Сидни, — сказал Рэндидли, изо всех сил стараясь, чтобы слова не застряли у него в горле, хотя они были такими же скользкими и вялыми, как живая форель. Дрейк стоял, но ничего не сказал, просто барабаня пальцами по одному из своих кожаных ремней. Улыбаясь, Рендидли приготовился ждать.
Было три вещи, которые Рендидли знал о Сидни, и независимо от того, что произойдет, даже если с ней случится что-то похожее на ту травму, которая случилась с Эйсом, эти части ее не изменятся. Первое заключалось в том, что ей чего-то не хватает, какой-то части ее, которая позволяла бы ей легко сочувствовать другим людям. По этой причине многие люди называли ее стервой или умственно отсталой, или рвали ее тетради, выливали пролитое молоко в ее рюкзак, или совершали 1000 других мелких шуток, призванных сделать ее несчастной.
Каждый из тех людей, кто наносил ей эти мелкие обиды, обнаруживал, что этот недостающий кусочек освобождает место в ее голове, так что она может прекрасно помнить тех людей, кому она хотела отплатить. И она была злобной и мстительной, когда у нее было преимущество.
Шаги были медленными и ровными, отчетливые щелчки давали понять, что она носит туфли на каблуках. Благодаря своему повышенному восприятию он мог слышать, как она идет к нему по 2-му этажу, когда она была еще в 100 метрах. Но также, потому что люди исчезли, и в торговом центре вокруг него было почти тихо, если не считать дыхания охранников.
Второе заключалось в том, что Сидни любила производить впечатление. Она всегда считала, что независимо от того, что говорят люди, эта эстетика – первое, что люди видят, и последнее, что кто-то забудет о тебе. По этой причине Рендидли подозревал, что, когда Сидни поняла, что такое Система, что она означает, она намеренно захватила это место.
То, что ее база была создана здесь, не было совпадением; в этом месте были элементы, которые она ценила, и она тщательно выбирала, где расположиться. Она создала для себя место, где она была в своей самой сильной стихии. Но это опять же было не совсем правдой, мог сказать Рэндидли. Если бы она действительно была уверена в том, что встретится с ним, она бы вызвала его обратно на свою базу, а не выходила сюда, чтобы встретиться с ним
Потрясенный собой, Рендидли покачал головой, когда шаги приблизились. Почему он думал о ней, как о враге? Это же Сидни
Шаги прекратились. Рендидли поднял голову.
Ее глаза встретились с его. Они оценивали друг друга.
Рендидли наблюдал, как ее тонкие руки сжимают перила, сжимая их до побелевших костяшек пальцев. А потом еще сильнее, пока перила не деформировались, согнувшись от ее силы.
— Рендидли Гончий Призрак — сказала Сидни, почти вздыхая, глядя на него. На ней было темно-фиолетовое платье, а поверх плеч накинута маленькая кожаная куртка. На бедрах у нее было три ремня, а из-под подола платья выглядывали ботинки.
Хотя она была более нелепой, чем когда-либо, это было так знакомо, что было горько-сладко. Но чтобы объяснить, почему, нужно немного
— Сидни Харп, — просто сказал Рэндидли, удивленный тем, как легко сорвалось имя.
Она улыбнулась, но это была самоирония. — Ну, пойдем тогда. Полагаю, нам есть о чем поговорить.
Глава 405
Сидни Харп очень хорошо помнила, как проснулась в возрасте двух лет и уставилась на щеколду своей кроватки, маниакально пытаясь ее открыть. В конце концов, каким-то чудом, ее пальцы зацепились за щеколду, и ее кроватка открылась. После этого она оттолкнулась от нее и приземлилась на землю, больнее, чем рассчитывала.
После короткого беззвучного плача она встала и заковыляла к окну. Потому что именно там находился источник ее нынешней ярости.
Она не могла добраться ни до одного из окон в своей комнате, но в гостиной семьи Харп был диван, на который она могла залезть, и с него был виден вид из окна на дом ее соседей. Кроме того, к счастью для Сидни, ее родители всегда оставляли дверь ее комнаты приоткрытой, чтобы слышать, если она начнет плакать.
Чего она, конечно, никогда не делала, но это заставляло их параноидально думать, что она плакса, просто они этого не замечают. И поэтому она могла своими двухлетними ручками открыть дверь и медленно поплестись к кухне. Оттуда она перебралась в гостиную, а затем потратила около 10 минут, взбираясь на мягкий диван.
Потом еще 10 минут, чтобы добраться до верхней части с одного из подлокотников, чтобы она могла пройти к окну и прижаться к нему носом, выглядывая на своего заклятого врага.
Потому что там, в ночной тьме, плакал ребенок. Она видела его окно, и Сидни была уверена, что это мальчик, дом слева от их дома, в одном из самых верхних окон которого горел свет, так как его каждую ночь оставляли плакать, пока он не засыпал.
— Сид, иногда мне кажется, что ты пытаешься сбежать из дома.
Сидни подпрыгнула, обернувшись. Ее 10-летний старший брат стоял позади нее, подперев бока руками, в костюме Супермена, застегнутом до подбородка.
— Я бы пошел с тобой, если бы ты сбегала, — добавил Зак, ее брат. — Мне надоели все эти овощи в этом доме.
Сидни нахмурилась, но ничего не сказала. Она умела говорить, но практиковалась только втайне, потому что была в ужасе от того, как невнятно звучали ее слова. Она решила, что будет говорить только тогда, когда ее английский будет идеальным. Поэтому она яростно указала в окно на освещенное окно в соседнем доме, настаивая.
Зак подполз к ней, напевая. — О, этот парень из семьи Призрачной Гончей. Да, он плаксивый малыш. Смотри, чтобы ты не стала такой же, как он. Ты же знаешь, что он твой брат, верно? Так что ты тоже плакса, как и он.
Сидни широко раскрытыми глазами смотрела на Зака, впитывая каждое его слово. Он кивнул, явно довольный вниманием. — Спроси маму и папу. Вы двое родились в один день, рядом друг с другом. Так что вы связаны. И это все.
Так оно и было.
Сидни была очарована этим странным родственником, о котором ей не рассказали родители, и внимательно наблюдала за ним в течение следующих трех лет. В общем и целом, она нашла его крайне невзрачным.
У него всегда были взъерошенные волосы, он всегда смотрел в землю, и когда он говорил, то бормотал половину слов, поэтому его невозможно было понять.
Поэтому, когда у них случайно была вечеринка по случаю дня рождения в одном и том же парке, в одно и то же время, потому что, конечно же, их дни рождения были в один и тот же день, и они жили в маленьком городке, Сидни решила во что бы то ни стало установить контакт с этим неряшливым мальчиком. Сообщить ему, что если им суждено быть родственниками, то самое малое, что он может сделать, — это немного потренироваться в произношении.
Все сразу пошло не так. Сидни подошла к мальчику, Рэндидли, и потащила его в песочницу за живой изгородью. Там она потребовала объяснений, а он просто тупо смотрел на нее. Он также просто отступал назад, когда она приближалась к нему, пока не споткнулся и не упал на задницу.
Затем его глаза сморщились, и на его лице появилось предательское выражение. Сердце Сидни наполнилось ужасом; он собирался заплакать.
Ее рука выстрелила вперед и схватила его за рот, дернув его вперед, пока они не оказались нос к носу.
— Не смей. Ты лучше этого, — прошептала Сидни, сузив глаза. И к его чести, он не заплакал. Рендидли просто уставился на нее. Но затем, как только она избежала катастрофы, все приняло непростительный оборот.
— Ха! Я их нашел, мама. Они тут целуются, — крикнул через плечо Джек, 13-летний подросток, который был слишком крут для вечеринки своей сестры, вымещая на ней часть своей тоски. Сидни отскочила назад, подальше от Рэндидли, но было уже слишком поздно.
Мать и отец Сидни подошли, посмеиваясь, и посмотрели на них двоих самыми отвратительными глазами, которые Сидни когда-либо видела.
— Хорошо быть молодым, — сказал ее отец, целуя мать в макушку.
Ее мать засмеялась. — Еще рановато, но. у этих двоих особая связь, не так ли?