Для жителей Теллуса образ копья несравненно способен. С самых юных лет они верили, что копье — их единственный путь к лучшей жизни.
Если отбросить Эфир, который влияет на этот вопрос, если концепция образа была такой туманной, какой он ее считал, это означало, что вера — это преимущество, с которым Рендидли не знал, как справиться. Это означало, что Рендидли нужен свой собственный перевес с точки зрения образов, поэтому ему нужно было действительно сосредоточиться на уточнении своего взгляда на мир.
Одним из способов, который Рендидли рассматривал для укрепления своих образов, было добавление большего количества образов из своего собственного детства. Но очень быстро стало очевидно, что это не кратковременное решение. Возможно, в конце концов
Он мог бы обнаружить мощную связь со своим прошлым, но в ближайшем будущем это лишь усложнило бы и запутало его образы. Это увело бы их от той простоты, которую Рендидли чувствовал от всех этих изображений в Зале Стойкости.
Теперь он понимал, что образы, с которыми он только что столкнулся, были сливками общества. Маловероятно, что у кого-либо из других бойцов турнира был бы такой уровень образов. Но у Хелен была своя правда; если цель Рендидли выходит за рамки этого соревнования, ему нужно продемонстрировать свое превосходство.
Поэтому Рендидли выбрал свою вторую мысль о том, как укрепить свои образы, и у этой мысли был дополнительный плюс – она работала быстро. Подвергая свое психическое состояние стрессу, он мог бы, вероятно, заставить свое подсознание медленно укреплять свои собственные образы, чтобы справиться с давлением. Люди невероятно адаптивны. Особенно когда у них есть сотни усиленных Системой очков характеристик.
С широкой улыбкой Рендидли снова коснулся бледно-голубого кристалла.
Глава 705
— Эй! Эй, парень! У тебя же сегодня бой? Черт Алтор, иди сюда. Этот дурень торчит в ледяном образе уже бог знает сколько.
Голоса звучали предельно ясно, хотя Рендидли чувствовал себя словно спрятанным в глубоком колодце. Шум и ощущения доходили до него медленно, лишь после того, как отражались от стен темницы, которую Рендидли сам для себя и построил.
Какая-то далекая часть разума Рендидли была странно довольна числом тридцать четыре, но та часть Рандидли, которая лучше всего контролировала его тело, была озадачена этим числом. Вместо этого, контролирующий Рендидли плыл сквозь замерзшую трясину болота, которым был его разум, чтобы неуклюже повернуться и посмотреть на двух послушников, которые смотрели на него с обеспокоенным выражением.
У Рендидли болела голова, но это была всего лишь маленькая тупая боль. Все было пустым и холодным. Ощущения сначала казались происходящими с кем-то другим, прежде чем Рендидли с опозданием понял, что он был субъектом этих чувств. Оба послушника посмотрели друг на друга.
— Ты думаешь, с ним все в порядке?
— Ты что, не видел его во время своего предыдущего патруля? Как ты мог допустить, чтобы он так выглядел? Судя по тому, какой он бледный, он, возможно, побил рекорд по пребыванию в этом образе
— Вот почему некоторые так возмущаются тем, что его не убирают! Это опасность для просителей, которые приходят в Зал Поз!
— Он даже без обуви
— Думаешь, он их потерял? Ну, у меня есть запасная пара, которую он может использовать.
Рендидли не то чтобы не мог ходить, но его тело довольно долго подчинялось командам его разума. Между его мозгом и его мышцами простирался замерзающий простор тела. Таким образом, большинство движений Рендидли были просто подергиваниями.
Кроме того, Рендидли действительно не мог понять, почему он вообще должен двигаться. Его разрывали противоречия. С одной стороны, часть его была совершенно уверена, что то, что он делает, каким-то образом полезно. Но другая часть его, казалось, вспоминала, что у него есть что-то, что ему нужно сделать
В конце концов, два послушника вынесли Рендидли на руках по извилистым коридорам. Время от времени они бросали взгляды на стеклянные глаза Рендидли и вздрагивали. В какой-то момент один послушник произнес короткую фразу другому, и они остановились. С большой осторожностью они усадили Рендидли на табурет. Порывшись в своем межпространственном кольце, мужчина достал два меховых сапога.
Он надел первый сапог на левую ногу Рандидли, а затем начал поднимать другую ногу Рандидли, чтобы надеть другой сапог на ее место. К всеобщему удивлению, Рендидли наклонился и схватил верхнюю часть сапога на своей ноге. Его кулак сжался.
Послушник с сапогом нахмурился, а другой послушник в отчаянии заламывал руки.
— Что он делает?
— У него, вероятно, повреждение мозга. Он слишком глубоко погрузился в образ, — сказал заламывающий руки послушник. — Будем надеяться, что нас в этом не обвинят.
Рендидли начал тянуть вверх.
— Ты хочешь сказать, ты надеешься, что тебя в этом не обвинят, — сказал послушник с сапогом, качая головой. — Это ты пропустил его на-
Рывок.
Потянув несколько секунд, кожа сапога не выдержала, и Рендидли насильно сорвал его со своей ноги. Он медленно моргнул, пытаясь понять, что происходит. Затем он пожал плечами и уронил разорванную кожу. Это нехорошо, инстинктивно понял он. Рендидли это не нужно.
— Что за хрень? — сказал послушник с сапогом. — Они стоят целую золотую монету!
— Пф, Алтор, когда у тебя валялась золотая монета? Не говори мне, что твоя мать снова занялась проституцией, — сказал заламывающий руки послушник.
Другой послал ему испепеляющий взгляд. — Надеюсь, этого ума хватит, чтобы прокормить тебя, когда тебя выпрут из Зала Поз Ну, давай. Лучше отнесем его на солнце. Может, это его согреет.
Итак, Рандидли, поддерживаемый двумя послушниками, был вынесен из Зала Поз в открытый мир. Было еще рано, но солнце уже согревало кожу Рандидли. Это, конечно, позволило ему несколько расслабиться, но холод прочно завладел ядром Рандидли. Вместо того чтобы сделать лучше, тепло солнца, безусловно, усилило боль от головной боли, поскольку Рендидли все больше осознавал ее.
И это заставило его дрожать.
— Давай просто оставим его здесь, Алтор, — ныл один послушник.
— Этот человек участвует в турнире. Мы не можем просто оставить его. Нам придется подождать с ним и надеяться, что он достаточно оправится за эти два часа, — твердо сказал Алтор.
Другой послушник вздрогнул.
— А что, если он не оправится к тому времени?
Ответом Алтора был лишь свирепый взгляд.
Рендидли вдруг улыбнулся. Тридцать четыре — это количество Уровней Навыков. А Уровни Навыков это хорошо? Окруженные льдом, мысли приходили медленно. Но какая-то часть Рендидли была очень довольна и с нетерпением ждала того, что произойдет, когда коварный холод внутри его тела будет побежден.
Глубоко внутри его ядра несколько высоких рун, которые были выдолблены и превращены в пепел, начали тихонько гудеть. Его ментальная печь закашлялась и запыхтела, а затем включилась.
— Мистер Дарк, будьте уверены, что Школа Копейщика полностью поддерживает деятельность Гильдии Гравировки, — Эйлвинд бросил на надоедливого молодого человека острый взгляд, с таким злобным жаром, что Эйлвинд надеялся, что парень поймет намек. — К сожалению, эти планы на случай непредвиденных обстоятельств могут подождать; у меня есть другие дела.
К удивлению Эйлвинда, Эйден Дарк лишь ослепительно улыбнулся. — Возможно, но разве мы сейчас не воюем с Врайтами? Понимание того, как будет работать командная цепочка, когда ваше Превосходительство будет вне досягаемости, во многом развеяло бы опасения в сознании Гильдии Гравировки. Возможно, если бы вы могли просто
Это было короткое слово, но кипящий гнев Эйлвинда в сочетании с Навыком заставил Эйдена Дарка отшатнуться назад. Его лицо побледнело, но он, конечно, заткнулся.
Немедленно Эйлвинд почувствовал себя несколько виноватым, но он просто фыркнул. — Я не часто повторяю дважды, мистер Дарк. Не заставляйте меня.
Другой человек робко кивнул, и Эйлвинд почувствовал себя еще хуже. В общем, темперамент Эйлвинда действительно снова поднимался, превращаясь в пожар ярости и враждебности. Эйлвинд хорошо это осознавал и размышлял, не следует ли ему еще раз прекратить использование Навыков, чтобы позволить странным эмоциям, которые двигали его вперед, пройти.
Но в прошлом ему приходилось проводить десять месяцев в странной комнате подавления, чтобы это произошло. Его Школа Копейщика не могла позволить себе, чтобы он отсутствовал так долго. Хотя в промежутке могут быть небольшие вспышки гнева, они не будут иметь каких-либо долгосрочных негативных последствий. И как только война закончится, Эйлвинд сможет свободно избавиться от этой странной тьмы, которая закралась в его сердце.
Действительно ли это из-за самого Копейщика? Отпечаток его насилия на мире?
Эйлвинд подавил эту мысль. Лучше так не думать. Вместо этого он повернулся к Эйдену и протянул оливковую ветвь. — Что ж, отношения между Школой Копейщика и Гильдиями Гравировки можно считать значительными, так как насчет этого: считайте себя свободным действовать, пока меня здесь нет. Но знайте, что я вернусь, и если я найду что-то не по душе Что ж. Я не даю предупреждений дважды. Не вынуждайте меня, парень.
Побледнев еще больше, Эйден Дарк серьезно кивнул. Хотя он знал, что это не совсем честная реакция, она все же была несколько приятна Эйлвинду. Но, конечно, тот факт, что этот парень был выбран в качестве представителя в Хастаме, означал, что он не был простым человеком.
Честно говоря, Эйлвинд не очень хорошо знал, чем занимаются Гильдии Гравировки. Они взимали непомерные суммы денег за небольшую задачу по гравировке и выслеживали всех, кто не был связан с гильдиями. Так что у них были деньги и не более того. Даже если бы у них была сила, Эйлвинд не боялся восстания с их стороны. Им нужно было бы полагаться на другой Стиль, чтобы иметь силы, чтобы бороться с Эйлвиндом, но даже тогда
Внезапно Эйлвинд поднял глаза. К югу двигалась странная энергия.