Не была ли ошибкой приводить этого человека сюда?
— Моё копьё принадлежит мне, — тихо сказал Рандидли. (Божественный Облик Иггдрасиля) проявился, лишь слегка, а вместе с ним (Венец Катаклизма и Мрака). Энергии, выпущенные Рендидли в тот момент, заставили Дарруна отшатнуться назад, и странная пустота в его взгляде треснула, обнажив страх. — Давай не будем пытаться загонять нас в рамки, ладно?
— Ах полагаю — Даррун казался разочарованным. Эта глубина и невозмутимая таинственность исчезли так же быстро, как и появились, оставив вонючего человека в грязной коже. Затем Даррун покачал головой. — Что ж, я просто рад помочь
— Даррун, — голос Рендидли перебил его. Было бы ошибкой оставить это без комментариев. Изумрудные глаза Рендидли сверкали, словно свежеограненные самоцветы. Что-то в этом вопросе и в тех колебаниях, которые Рендидли почувствовал в Эфире, принесло ему озарение. — Спасибо. Но больше никогда не поднимай вопрос об образах. Пока Хелен не проиграла.
Когда Даррун ушел, его лицо было искажено злобой.
Медленно Рендидли повернулся и оглядел весь Хастам. Теперь, когда он знал, что ищет, он мог почувствовать почти полдюжины тех же колебаний, что исходили от Дарруна. Некоторые были маленькими, некоторые — больше. Образы и Эфир кружились. Но у всех были разные оттенки. Разные пути вперед. Разные образы.
Мой (Навык Души) и (Теллус) проходят через то же самое, — с некоторым благоговением подумал Рандидли. — Если бы не время, он, вероятно, не заметил бы этого. (Теллусу) нужна личность, чтобы даже попытаться пережить Вторую Катастрофу. И, похоже, мир теряет терпение, учитывая, насколько откровенной была эта просьба Рендидли отложил эту информацию в сторону, но в конечном итоге она не имела к нему отношения. (Теллус) найдет ответ, он подозревал. Ему просто было интересно, что это будет за ответ. Каким копьем хочет владеть этот мир?
Глава 786
В неделю перед своим боем у Хелен едва хватало времени на то, чтобы вздохнуть. Все смешалось в одну сплошную тренировку день за днем. К вечеру перед боем со Скарчем Хелен поверила, что добилась большего прогресса, чем считала возможным.
И все же какая-то часть ее подсказывала, что этого недостаточно.
Отчасти дело было в странных разговорах, которые затевал этот псих Даррун после тренировок, когда Рендидли уходил, черт знает чем заниматься. Часть ее хотела содрать с Дарруна кожу и вывалять его в соли, но другая часть признавала, что он хоть как-то помогает. Поэтому она оставила его в живых.
Это был щедрый поступок с ее стороны.
Но разговоры, которые он заводил, были странными и неловкими и оставляли у нее смутное чувство разочарования. В основном это были странные логические задачи, которые он задавал с большим количеством предыстории. В конце концов Даррун всегда спрашивал, что должен делать настоящий копьеносец в различных этических дилеммах.
Хелен не знала. Ей было трудно слушать его глупые идеи. К тому же она была измотана. Она только что провела целый чертов день, волочась по полу, как непослушный ребенок, по вине Рандидли. Вопросы не были в приоритете. Поэтому она говорила первое, что приходило в голову. Часто Даррун казался удивленным и довольным ее случайными ответами, часто уходил с усмешкой и довольным выражением лица. Что было самым неприятным, с чем сталкивалась Хелен.
Сразу после его ухода Хелен могла ослабить жесткий контроль над кулаком черной ярости в своей груди. Очевидно, если бы она не сдерживалась, то вся эта история с Дарруном, вываленным в соли, произошла бы в мгновение ока. Отчасти дело было в его помощи, но отчасти причиной ее снисходительности к этому насекомому теллиту было уважение к Рандидли.
Несмотря на то, что это был отброс, достойный мучений, Рендидли привел его. Так что только по этой причине Хелен оставит его в покое. Но все эти маленькие, мимолетные мысли рассеялись, когда более важная истина, нависшая над ними всеми, укоренилась в ее сознании.
Завтра бой.
Эта мысль висела в ее голове, омрачая каждую эмоцию, когда она стояла на крыше Зала Стойки и смотрела на костры Северного Лагеря. Как ни странно, она почувствовала импульс навестить свою мать. Это чувство было быстро подавлено. Ее мать была как ведьма; стоило подумать о ее имени, как она появлялась. Лучше свести все эти мысли к минимуму.
— Я выиграю? — прошептала Хелен себе под нос. Она видела необузданную силу, которой обладало копье Скарча. Это было ошеломляюще. Это, в сочетании с чрезвычайно солидными и впечатляющими основными движениями копья, которые использовал Скарч, заставило Хелен почувствовать себя несколько бледной и бесплотной.
Одна только мысль заставила черное пламя ярости взметнуться вверх в ярости. Хелен усмехнулась.
В этом и был смысл, не так ли? Создать в ней это нежелание, которое будет отрицать даже реальность, чтобы добиться своего. Часть ее считала, что она должна обижаться на Рендидли за то, что он так настойчиво вложил это в ее грудь, но она не могла собрать в себе никакой настоящей ярости по отношению к нему. Этот путь был закрыт, когда она проиграла ему бой.
Другая жизнь. Другая судьба. Другой конец для них двоих.
Больше нет, Хелен медленно покачала головой.
— Пенни за твои мысли?
Хелен обернулась и увидела Рандидли, стоявшего на низкой стене на краю крыши. Его взгляд был пристальным, когда он смотрел на нее.
Хелен оскалила зубы. — Что ты здесь делаешь? Боишься, что я опозорю тебя?
Странно, что Хелен думала, что ее мать будет вызвана ее мыслями, и все же оказалось, что это Рендидли пришел к ней. Но в этом был свой смысл. С тех пор как он вернулся, Рендидли уделял много времени и внимания тому, чтобы убедиться, что она сможет выиграть этот поединок.
Она должна была знать, что он придет к ней в долгую ночь перед боем. Это будет последний толчок, который он ей даст. Это должен быть чертовски сильный толчок. Ей не нужны эмоциональные речи.
Ее лицо смягчилось, приняв что-то более похожее на настоящую улыбку, пока Рендидли обдумывал свой ответ. Хелен снова заговорила, прежде чем он успел. — Знаешь, что мне действительно нужно, так это хорошо потрахаться. У меня много напряжения в моем
Но Хелен начала яростно краснеть, когда ее язык и мозг спорили и обсуждали, какое слово ей следует использовать, чтобы закончить шутку. Это хорошая шутка! Просто сделай это, тупая ты сука, прошипела Хелен себе, когда тишина начала затягиваться. О боже, теперь он, наверное, думает, что я серьезно я была серьезна? Почему я ВСЕ ЕЩЕ, черт возьми, молчу?
— тазу, — закончила Хелен тихим голосом.
Рендидли усмехнулся, а затем покачал головой. — Я здесь, чтобы напомнить тебе, как победить.
— Я помню, просто будь лучшей Хелен, чем я есть. Будь той Хелен, которая была создана, чтобы победить Скарча, — сказала Хелен, все еще несколько огорченная своим неловким комментарием. Какого хрена она пыталась вести себя игриво? Она — копье. Ударь, ударь.
Ударь. Это то, что она умеет делать хорошо.
Как сосна, устало стряхивающая снег, Рендидли покачал головой из стороны в сторону. — Ну, это один из способов. Но нет. Я хотел сказать развлекайся.
Хелен моргнула. Ее рот открылся, прежде чем она подумала о том, что говорит. — Это глупо. Это то, что родители говорят ребенку, когда думают, что он проиграет.
На этот раз Рендидли засмеялся намного громче. Успокоившись, Рендидли почесал в затылке. — Ну, это было, конечно, зверски честно. И, может быть, это и правда. Но я думаю послушай, очень часто мы вписываем себя в странные повествования. У нас есть представление о том, кто мы есть, кем мы должны быть. У нас есть идеальное представление о том, почему мы делаем то, что делаем. Причины, по которым мы владеем копьем.
Перед ее глазами пронеслись десятки образов, грязь, поднятая этими глупыми разговорами с Дарруном. Защита своей семьи. Заставить мать гордиться ею. Доказать себя миру.
Заставить Рендидли гордиться ею. Заставить его смотреть на нее с чем-то. С какой-то страстью, даже если это всегда будет только гордость.
— Но — затянувшееся слово Рендидли вернуло Хелен в настоящий момент. Подобно пугливым зайцам, образы бежали в самые глубокие и темные уголки ее умственного подлеска. Рендидли стоял перед ней, глядя на Хелен с серьезным выражением лица. — Кого, черт возьми, это волнует?
На этот раз Хелен фыркнула.
Рендидли сказал: — Я думаю, самое важное, что это копье — твое копье. Ты владеешь копьем Хелен. Все остальное можно оставить рассказчикам, чтобы собрать воедино позже. Повествования можно доработать гораздо легче, чем создать заранее. Так что развлекайся. Будь верна своему копью. Нанеси удар, который нанесла бы Хелен. Не оставляй в себе места для сожалений. Все остальное приложится.
Рот Хелен скривился. Столько разговоров о том, что не должно быть эмоциональных речей. Но это было не так уж и плохо. Эмоций было задействовано очень мало. И все же Хелен почувствовала покалывание в позвоночнике, когда приняла его ободрение, каким бы бессмысленным оно ни было. — Ты, по сути, сказал то же самое, что и раньше. Это не помогает.
Рендидли ухмыльнулся. — Правда? Ну, в мире не так уж и много слов. Неизбежно, что некоторые из них будут повторяться. Удачи, Хелен. Рендидли повернулся, чтобы уйти, и Хелен почувствовала вспышку смелости. Черное пламя ярости взметнулось в ее груди. Ей нужно было это, чтобы выпустить пар. Молниеносно она выхватила копье и создала (Домен Крови). Прежде чем Рендидли успел уйти, она бросилась на него копьем вперед, в спину.
Он обернулся. Его глаза были такими яркими и ясными, что Хелен почувствовала себя скорее в тропическом оазисе, чем в городе, окруженном войной. Затем он улыбнулся.
Ее (Домен) провис и распался на тысячи пылинок. И когда ее копье пронзило тело Рандидли, он тоже начал распадаться. Через несколько секунд от него остался только тихий смех.
Хелен нахмурилась с убийственным видом.
— Так неудовлетворительно, — пробормотала она себе под нос. Затем она убрала копье и села медитировать. Ей потребовалось двадцать три секунды, чтобы сорваться и поднять руки в воздух. — Это последний момент перед боем! Разве ты не должен научить меня (Древнему Навыку), чтобы одержать победу?!