Он был теплым и, пока он наблюдал, медленно рос.
Что было особенным в этом, так это то, что форма была случайной. Очень быстро Рендидли понял, что это произошло потому, что метод расширения был именно таким, как он и предполагал ранее; одному из обитателей Соулскилла нужно исследовать и открывать новые ориентиры, чтобы ввести их в сферу влияния Соулскилла.
Это вызвало много вопросов. Оказывает ли исследователь какое-либо влияние на то, что он находит? Если они небрежно пройдут мимо, ничего не заметив, изменится ли этот пейзаж в тумане еще раз во что-то совершенно другое? Есть ли у тумана время восстановления, так что, если люди внутри его Соулскилла покинут область, она снова будет потеряна в тумане?
Фигура Альфа-Космоса, ха — подумал Рандидли, несколько озадаченный. Было трудно почерпнуть что-то особенное из названия, чего он еще не знал. В частности, включение Альфа , вероятно, относилось к тому факту, что это было что-то совершенно новое, невиданное ранее в Системе.
Тогда Рендидли пришло в голову, что, возможно, многие миры были Соулскиллами. Это была очевидная конечная точка роста для тех, кто хотел определенный набор дополнительных образов. Он даже мог видеть, как Хелен направляется к этому. Вскоре ее Жнец Хеллфин будет населять целый мир, и его рост будет двигать ее вперед.
Конечно, предпосылкой для такого конца был чертовски огромный запас энергии для построения Соулскилла. Система была слишком скупа, чтобы предоставить Эфир в масштабе, необходимом для этого, но все те, кто был связан с Рандидли, вероятно, достигнут этой точки когда-нибудь в будущем. Он сажал семена мира направо и налево.
Сморщившись, Рендидли снова открыл глаза и посмотрел на меню Системы. Возможно, прежде чем тратить свои ОП, стоит посетить Соулскилл и посмотреть, как там все идет. Проверить через день, чтобы убедиться, что все довольны своим новым домом.
Шал посмотрел на Азриэль, и на его лице было явное замешательство. — Ты друг Рандидли, да? Спасибо, что защитила Румеру. Я не забуду эту услугу.
Азриэль, казалось, была озадачена этим ответом, а затем несколько секунд изучала Шала. Внутри Шал напрягся. Рассматривает ли она эту услугу? Ему не нравился этот расчетливый взгляд в ее глазах
Но после паузы Азриэль просто рассмеялась. — Ты действительно так думаешь. Как странно. Тебе объяснили, что ты должен сразиться здесь с Сило, не так ли? Это была твоя судьба, я уверен. Тогда ты должен понимать, что значит, что ты не смог сразиться с ним.
Хрустнув костяшками пальцев, Шал пожал плечами. — Возможно. Я подумал, что лучше отпустить такие вещи. В конце концов, ничто из этих других забот не имеет для меня такого значения, как жизнь Румеры. Она моя. Я не позволю тебе забрать ее.
Как по команде, Румера покачнулась, встала на ноги и с неудовольствием зашипела. — Я очень ценю, что вы оба безупречно отыгрываете свои роли, но я никому не принадлежу. Я бы прекрасно справилась с Сило. А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое, чтобы я оплакала своего брата.
Мускулы на челюсти Шала напряглись. Азриэль грустно улыбнулась. Никто не двинулся с места.
Румера поджала губы. — Так, значит, вам обоим было недостаточно просто спасти мне жизнь, да?
— Ты еще не в безопасности, Румера, — мягко сказал Шал. Его взгляд был ледяным, когда он смотрел на Азриэль. Ему так хотелось двинуться, но он не смел, пока Азриэль была так близко к Румере. — Несмотря на то, что ты друг моего ученика, я убью тебя, если ты двинешься.
Тени все еще поднимались по копью Азриэль, собираясь вокруг ее тела. Как масло на воде, тени висели вокруг ее тела, покачиваясь взад и вперед, словно искали проход в ее тело. Саван вокруг нее, казалось, истончался, когда она усмехнулась, и взгляд Шала ужесточился, когда она подняла копье, чтобы направить его на Шала. — Тогда ты понимаешь мои цели, когда я пришла сюда, Шал. Я прошу прощения за все услуги, которые я должна твоему ученику, но по воле моего господина ты умрешь здесь.
— И кто убьет меня? — тихо спросил Шал. Его глаза горели яростью, когда он смотрел на Азриэль, намеренно не позволяя своему взгляду блуждать в сторону Румеры. Даже малейшая нить слабости в его взгляде означала бы конец для них. Конец для Румеры.
Для Шала — конец всему.
— Ты похож на него, знаешь ли, судя по тому, что рассказал мне мой Мастер, — наконец сказала Азриэль, опуская копье к своей стороне. Пульсирующие волны тьмы, которые пересекали ее доспехи и тело, замедлялись и светлели. — Копейщик. В сосредоточенности и одержимости вы двое находитесь в своей собственной лиге. Действительно ли так важно, чтобы эта женщина жила? Она даже не живое существо. Это анимированное изображение, которое считает себя по-настоящему разумным. Но это марионетка, не более. Зачем так усердно бороться, чтобы защитить ее?
Шал почувствовал этот вопрос больше, чем услышал его. Главным образом потому, что это было то, с чем он боролся уже пару месяцев, медленно сближаясь с Румерой. В конечном счете, он знал ее семьдесят один день. Этого было недостаточно, чтобы по-настоящему узнать кого-то. Кроме того, Шал быстро заметил, что его сильное влечение к ней было отчасти связано с мощными образами копья, которые были тонко вплетены в каждое ее обычное действие.
В каком-то смысле Шал всегда знал, что она — существо из образов; он просто не хотел видеть ее такой.
Однако в данный момент у него не было выбора, поскольку Азриэль направила его разум туда. Румера была сконструированной вещью, сделанной из образов человека, который бессердечно позволил большей части Теллуса погибнуть, чтобы достичь своих целей.
Как ни странно, Шал не почувствовал когнитивного диссонанса, когда неохотно выпустил это утверждение в свой разум. На самом деле он почувствовал облегчение. Потому что это было правдой. И эта правда не изменила того факта, что Шал все равно любил ее.
Усмехнувшись, Шал двинулся. Азриэль прищурилась и посмотрела сквозь завесу тьмы вокруг себя, оставаясь неподвижной во время этого процесса. Конечно, он слишком беспокоился, чтобы увидеть это раньше, но она была связана. У любой магии, которую она использовала, была цена — неподвижность.
У Шала не было таких угрызений совести.
Хотя это вызвало визг у Румеры, Шал подхватил ее на руки. Она посмотрела на него исподлобья, но Шал продолжал смотреть на Азриэль. — Это странно, не так ли? Ты права. Но из-за того, кто она есть и как мы взаимодействуем, я люблю ее. Я бы не любил ее, если бы она была другой. Поэтому было бы глупо с моей стороны спорить с правдой.
— Постой, Шал, после того, как это превращение закончится — начала Азриэль, но Шал махнул рукой.
— Ба! Мне надоело, когда мне говорят, когда и с кем мне нужно сражаться; Я очень разочарован, обнаружив то же самое и от тебя, — сказал Шал через плечо, перепрыгивая через Хастам. — Война окончена. Вайты мертвы. Почему бы не отпраздновать?
Затем Шал исчез, двигаясь по городу в ночи.
Румера скрестила руки на груди, прижавшись к груди Шала. — Я могу сама о себе позаботиться, знаешь ли.
Шал поднял брови. — Неужели?
Нахмурившись, Румера слегка ударила Шала по челюсти. — Конечно. Но не без затрат. Я намного меньше, чем была когда-то
Замолчав, они продолжили свой путь в тишине. Даже когда они миновали окраину Хастама и бросились в дикие земли к западу от города, Румера ничего не сказала. Поэтому Шал продолжал нести ее к месту назначения, которое он задумал.
Сельская местность несла на себе отпечаток оккупации и прохода Вайтов. Большинство зданий были разрушены, и периодически над вытоптанной листвой возвышались большие, похожие на муравейники базы, в которые Вайты могли заползать и выползать без страха перед атаками пользователей копий. Это странным образом заставило Шала вспомнить свое детство, когда он и его брат брали палки и храбро нападали на осиные гнезда, чтобы искоренить глупых Вайтов .
Призрачный Гадюка тихо зашипел в груди Шала. Если бы я мог вернуться назад, я бы сказал так много. Так много всего я мог бы сделать. По этой причине я не отпущу Румеру. Неважно, что это такое. Потому что я не хочу держать эти чувства в своей груди, когда будет уже слишком поздно .
— Я помню это, знаешь ли, — сказала Румера, прерывая тихий звук несущегося вокруг них ветра, когда бежал Шал. — Быть Источником Копья. Быть частью Копейщика. Я помню силу и всеобъемлющее чувство цели. Но теперь Я потеряла это.
— Больно, — пробормотал Шал. — Быть живым. Все маленькие недостатки причиняют тебе страдания. И ты ничего не можешь сделать, кроме как продолжать двигаться вперед.
— Но я хочу этого. Этой независимости Отпусти меня! — внезапно шепот Румеры усилился до крика, как будто она только сейчас поняла, что Шал несет ее. Шал отпустил ее, потому что они уже были в том месте, которое он задумал. Даже не оглядываясь, Румера продолжила говорить.
— Это ужасно, и ближайшее, что у меня было к семье, было сведено с ума желанием завершить мир. Хуже всего то, что я чувствую то же самое желание! Оно гложет меня каждый день. Сон сбивает с толку, а ощущение еды ужасает, а поход в туалет ну, все это отстой. Это, в основном, каждое мгновение жизни. И я полна паники, и я ненавижу это, а потом я встретила тебя, и ты такой
Румера замолчала. Шал ухмыльнулся ей в спину, когда она развернулась.
— Это то самое место, — с благоговением сказала Румера. — Здесь мы встретились. Ферма разрушена, но
— Да. Это было место, где моя жизнь изменилась, — пророкотал Шал.
Румера несколько секунд молчала. Наступал вечер, открывая гобелен звезд наверху. Она посмотрела вверх и вздохнула. — Я много плачу, знаешь ли. Когда тебя нет рядом не потому, что тебя нет рядом, а потому, что потому что я рада, что жива. Каждый день.
Шал не
Ему не нужно было ничего говорить. В тот момент он наслаждался близостью Румеры и просто позволял ей кружиться, кружиться и кружиться, пока она искала среди звезд что-то, что, как знала только она, искала. Какой-то ответ или какое-то утешение в день, когда существо, которое она считала своей единственной семьей, было убито.