По крайней мере, это должно было быть для показухи. Но ее копье продолжало рубить влево и вправо со смертельной точностью.
Загнав Лукрецию к одной из невысоких алебастровых стен площади, Шал рискнул нанести (Укус Злобной Гадюки) в ее плечо. Прочитав его за милю, Лукреция проскользнула мимо удара, обошла его и нанесла неглубокий порез на плечо Шала.
Затем она отскочила, не сводя глаз с его лица. — Почему ты сейчас сражаешься? Это не твоя битва, Шал.
— Это моя битва, — прорычал Шал. — Это битва за Теллус. Это битва за оправдание Румеры.
— Если бы ты не сражался, Копейщик, скорее всего, проиграл бы. Слишком поздно для него, его моделей и предсказаний. Уже сейчас образы сливаются во что-то достойное Вознесения ниже, — прошептала Лукреция, уклоняясь от его атак. Чем больше она говорила, тем более плавными становились ее движения. — Кроме того меня немного раздражает, что у тебя есть эта девушка, и ты не потрудился представить меня.
Шал бросил взгляд вбок. Рендидли укладывал Королей-Ведьм на пол на некотором расстоянии, так что, вероятно, было безопасно говорить, не опасаясь быть подслушанным. — Ты не удосужилась быть рядом, мама. И даже если бы здесь все обошлось и без меня, я должен был сражаться. Меня выбрали представлять образ Теллус. Я очень серьезно отношусь к этой ответственности.
— Тебя выбрал деспот, — заметила Лукреция. Затем она начала использовать (Стиль Копья-Фантома), чтобы заимствовать импульс от его ударов и наносить ему ответные удары.
Разъяренный, Шал увеличил скорость своих атак. Но она просто ускорилась, чтобы компенсировать это. Затем он резко перешел к более извилистому, контролирующему стилю игры с копьем, который на короткое время сбил ее с толку. Быстрая смена стиля оказалась слишком сложной, и вскоре Шал загнал Лукрецию в угол.
Тремя сокрушительными ударами он оглушил ее и заставил отступить. Но она продолжала кружить и отклонять удары. Она продолжала тянуть время.
Глаза Шала сузились, когда Лукреция очень быстро стабилизировалась и предсказывала его новые ходы. Это был (Навык)? Это было невероятно мощно, если это так. Поэтому Шал снова переключился, на этот раз перейдя к агрессивности, чтобы извлечь выгоду из относительного недостатка ловкости и реакции у Лукреции.
Этот ход заставил Лукрецию быстро отступить назад, отбивая его удары копьем.
Медленно импульс Шала нарастал, когда он переключился на что-то более близкое к стилю Рандидли, используя местность и свою собственную мобильность. — И все же. И все же, это мое копье. Я держу его, потому что у меня есть сила, а значит, у меня есть долг перед народом Теллус. Все просто. Потому что у меня есть способность, у меня есть ответственность использовать ее. И нет смысла быть личностью со способностями, если я не несу ответственность за свой народ.
— Это может быть глупо. Это может быть безрассудно. Эта концепция может меня убить. Однако в этом душа моего копья. И я буду следовать этому до конца своей жизни.
К его удивлению, удар Шала проскользнул мимо защиты Лукреции и вонзился ей в грудь. Она быстро моргнула, затем с болезненной нежностью улыбнулась. — Все это ради ответственности ? Хорошо. Не забывай, почему ты сражаешься, Шал. Если то, что произойдет дальше, будет таким же трудным, как я ожидаю это тебе понадобится.
В следующее мгновение она исчезла, оставив обычного Короля-Ведьму умирать на копье Шала. Резким движением он бросил тело на землю, затем медленно пошел в ту сторону, где Рендидли заканчивал с Королями-Ведьмами.
Конечно, затем Шал моргнул, когда из портала начали появляться новые Короли-Ведьмы со своей заунывной песней.
Вздохнув, Шал принялся за работу.
Глава 830
Лицо Офелии напряглось, когда она с грохочущей силой обрушилась на тридцать Королей-Ведьм, бросившихся к ней. Большинство из них переживут этот удар, но их ноги или руки были сломаны, как сухие ветки, от силы удара. Они будут хромать и мешать передвижению остальных.
Что дало Офелии долю секунды, чтобы встать между Эйтоном Таем и Оракулом. Кряхтя, Офелия едва успела заблокировать острый удар Эйтона. После этого Эйтон ловким ударом отбросил её в сторону и снова приготовился к атаке. Но к этому моменту Оракул была готова и отбросила его назад взрывом образа морского прилива.
Что дало Оракулу время поспешить на помощь Версо.
Потому что самым могущественным копейщиком на поле боя был. Эгиант Вирд.
— Вы, глупцы. Ваши образы потускнели с годами. Неужели вы боитесь окаменевшей жестокости в духе Теллуса? — Эгиант дико смеялся, вбивая Версо в землю. Старик задрожал и попытался подняться, но его просто снова вбили в землю. Над ними всеми бушевало огромное и бесконечное солнце, полное жара и силы. Солнечные вспышки ярко и ярко горели в бесконечном параде. — Просто поглотите это! Сделайте это частью себя! Узурпируйте контроль над этим! И захватите власть для себя.
Стоная, Офелия отбивалась от новых Королей-Ведьм, в то время как Оракул и Версо объединили силы и нанесли неглубокий удар Эгианту. На мгновение жар и свет в зале потускнели.
Но в процессе Офелии пришлось снова отбиваться от Эйтона, что открыло её для взрыва Психического Яда, который брызнул ей на спину. В этот момент в висках появилось тупое жужжание — вероятно, это был уже третий взрыв, который она приняла на себя. Но у неё не было выбора.
Рыча, Офелия обрушила гору на Эйтона.
К её удивлению, мужчина рассеял большую часть силы, вращаясь по кругу. В её поле зрения возник образ кричащего металлического сорокопута. Затем Эйтон подпрыгнул в воздух и так же быстро спикировал вниз на Офелию.
Позади неё Короли-Ведьмы бросились к её спине.
Казалось, что блестящее копьё Эйтона превращается в металлический клюв, направляющийся к её груди.
И всё же.
Взгляд Офелии скользнул вбок к Копейщику. Он был столпом, на который они все опирались в поддержке. Даже сейчас он боролся с Первым Пропагатором. Он был самым сильным человеком, которого знала Офелия, но рядом с гигантским аметистовым скорпионом он казался таким маленьким.
Сдерживая слёзы, Офелия сосредоточилась на врагах перед собой. Копейщик научил её каждому приёму с копьём, который она знала. Он был её Мастером. И её первой и единственной любовью.
— Да пошли вы все, — прошептала Офелия. В воздухе вокруг неё образовался вал из камня, когда она заняла оборонительную позицию. Она чувствовала, как её сила воли истощается после создания стольких ярких образов, но она не могла позволить себе дрогнуть здесь. Поэтому она вложила всё в эту защиту. Эйтон, казалось, заметил это, но нисколько не замедлился.
Они столкнулись с волной силы, которая, к счастью, отбросила назад Королей-Ведьм, приближавшихся к ней сзади. Каменная гора её защиты содрогнулась, но устояла. Металлический сорокопут ошеломленно взвизгнул снова и отодвинулся, чтобы освободить пространство.
Офелия встретилась взглядом с Оракулом; они обе кивнули.
Обе женщины бросились к спотыкающемуся Эйтону. Эгиант заметил это, но Версо в основном сдерживал его. — Вы верите, что ветер может остановить солнце? Глупо.
Раздался приглушенный грохот, когда воющий ветер обрушился на бесконечный свет зари. Земля задрожала, но Офелия проигнорировала это. Им нужно было устранить эту одну угрозу, а затем они могли сосредоточиться.
— А-а-а-а!
Крик остановил её как вкопанную; это был Копейщик.
Обернувшись, Офелия увидела, что скорпионий хвост пронзил плечо Копейщика. Он тут же схватил хвост и отломил его, но это выражение боли на его лице.
— Офелия, это было сделано намеренно, — крикнула Оракул. — Тебе нужно сосредоточиться.
Офелия не обратила на неё внимания. Её сердце колотилось сильнее, чем когда-либо прежде. В пальцах покалывало от прилива свежей крови. Адреналин превратил её кровоток в гоночную трассу. Нет, не-е-ет.
Офелия оказалась рядом с ним быстрее, чем могла поверить. Образы казались такими простыми в этот момент. Всё приходило к ней в зернистых вспышках цвета. Первый Пропагатор не видел её или не реагировал на её присутствие. Он продолжал смотреть на Копейщика. Копейщик увидел её, и его глаза расширились.
— Офелия.
Она была одиноким камнем. Который катился вниз по горе. Что было всё, что нужно камню, чтобы вызвать катастрофу. Потому что импульс.
— .заимствуется из мира, — прошептала Офелия. — Ты научил меня этому.
Её копьё пронзило основание хвоста с запасом силы, а затем продолжило через тело Первого Пропагатора в нижней части живота, и, наконец, пригвоздило всё его тело к полу, когда она закончила удар.
Впервые Первый Пропагатор пронзительно закричал от настоящей боли. Его хвост скрутился и с силой ударил назад, а затем.
Эгиант нахмурился. Было странно, как сильно звук ломающейся шеи Офелии эхом разнёсся по залу. Особенно когда там было почти сто человек, пятеро из которых были самыми могущественными копейщиками в Теллусе, с дико сталкивающимися образами.
Её тело медленно вращалось в воздухе, казалось, легко паря, кувыркаясь и падая за колонну. Слегка покачав головой, Эгиант вернулся к текущей битве. Он пульсировал бесконечной силой солнца, и Версо был вынужден отступить перед ним.
Эгиант ухмыльнулся. Так и должно быть всегда.
Впереди Первый Пропагатор боролся с Копейщиком. Без хвоста и пригвождённый к земле, это была проигрышная битва. Даже когда он бил Копейщика когтями, Копейщик сцепил обе руки вместе и поднял их над головой, готовясь обрушить их вниз в сокрушительном ударе молота.
Эгиант фыркнул и отвернулся. У каждого своя битва. Ты сам по себе, монстр.
Битва перед ним быстро пошла на юг для противника без Офелии. Теперь, без отвлекающих мощных ударов Офелии, Эйтон начал оттеснять Оракула назад. Не было сомнений, что Оракул была сильна, но большая часть её силы исходила от контроля и отрицания. В конце концов, она использовала мощь океана в качестве основы для своих образов. Из всех присутствующих у Эйтона был самый маленький и плотный образ. Для него было детской игрой сопротивляться океанским течениям своим тяжёлым и острым телом.