Нет, когда Алана двинулась вперед единственной эмоцией, которую она излучала, была радость.
Глава 950
Рендидли падал на землю, а миссис Гамильтон продолжала плести паутину из острых как бритва проводов вокруг того места, куда он должен был приземлиться. Она немного нервничала, видя, как его странный чудовищный облик захватывает его тело, но даже в этом случае он был связан (Изоляцией) Берил. Это был лучший шанс для них нанести удар, и миссис Гамильтон не позволила бы такому шансу ускользнуть из ее рук.
Даже без дополнительных тузов в рукаве она могла
Тяжелой поступью Алана подошла и встала рядом с миссис Гамильтон. Несколько секунд она молчала. Затем она ухмыльнулась и посмотрела на медленно падающую фигуру Рендидли Гостхаунда в его новой форме.
— Знаешь иногда мне интересно, кто кого перехитрил в этом бою
Миссис Гамильтон резко подняла голову.
— Ты думаешь, мы проиграем? Что эта его форма означает, что он вырвался из (Навыка) Берил?
— Нет, он все еще в ловушке, — почти беспомощно ответила Алана. — Но да, я думаю, мы проиграем. Ты, вероятно, не чувствуешь этого. Твое понимание образов все еще растет. Вместо того, чтобы работать над этим, ты дирижировала каждым поворотом этого боя.
— Но, проведя так много времени в образе Хелен я чувствую это. Как что-то в нем просто изменилось. Все это время Рендидли все еще видел в нас Доннитон. Тот Доннитон, который он основал и взрастил. Возможно, подсознательно он сдерживался. Или его самые опасные инстинкты спали. Но теперь ты отняла у него это видение. Его ограничитель был снят. Теперь он видит только врагов.
Несколько секунд миссис Гамильтон рассматривала Алану. Возможно, принуждение ее к изматывающей работе с Хелен было более утомительным, чем ожидала миссис Гамильтон. Наконец, миссис Гамильтон обратилась к другой женщине довольно сухим тоном, чтобы попытаться вернуть ее к конкретным вопросам.
— Ты же знаешь, что он вообще ничего не видит, верно?
— Неужели? — уголок рта Аланы дернулся вверх. Затем волна оранжевого света вырвалась из нее наружу. Невероятно яркие серебряные доспехи сконденсировались вокруг ее тела, освещая окрестности. Крылья на ее шлеме стали длиннее и живее, пока они мягко не захлопали над головами обеих женщин, производя десятки жемчужных перьев, которые порхали вокруг них.
Прежде чем миссис Гамильтон успела осознать тот факт, что Алана смогла успешно проявить образ, другое изменение резко привлекло ее внимание вверх: голова чудовищной версии Рендидли резко дернулась вниз, зафиксировавшись на позиции Аланы. Даже когда он падал, его взгляд оставался прикованным к ней.
— Он чувствует образ, — тихо сказала Алана. — Ты можешь вырезать все остальное но сила человеческого духа может изобретать вещи, которых даже нет. Это действительно волшебно.
Сузив глаза, миссис Гамильтон задумалась, как на это ответить. В конечном счете, однако, она пропустила мимо ушей скрытую критику в тоне Аланы, чтобы сосредоточиться на положительном.
— Ты создала образ. Отлично. Пока я отвлекаю его, тебе нужно
— Я понимаю, почему ты все еще не понимаешь, поэтому скажу прямо: у тебя нет возможности вмешиваться в эту последнюю часть боя. Его детские перчатки сняты. Если ты попытаешься вмешаться — сияющая валькирия повернулась и пристально посмотрела на миссис Гамильтон. — Я не смогу тебя защитить.
Пока миссис Гамильтон застыла, Алана продолжала говорить.
— Я не верю в судьбу или предопределение. Но я думаю, что часть того, что Рендидли пытался нам сказать, заключалась в том, что образы становятся самоисполняющимся пророчеством: как только они существуют, они распространяются бесконечно и деформируют мир. Как только он превратил этот вызов в вызов образам, все мы двинемся к этому концу даже если будем изо всех сил стараться избежать этого.
Это окончательно развеяло шок миссис Гамильтон и дало ей за что зацепиться.
— Каким бы великим он ни был, я думаю, мы обе знаем, что у Рендидли Гостхаунда нет ни терпения, ни интереса к манипулированию таким масштабным событием до такой степени. У него не было плана.
Вздохнув, Алана снова повернулась к ускоряющемуся монстру.
— Конечно, он не собирался этого делать. Но он показывал, что образы заражают все; они говорят на универсальном языке, который мы неявно понимаем. Они двигаются по линиям эмоций, культуры и символики, чтобы существовать. Видя их, мы формируемся. Что формирует мир, что формирует образ. Мы вступаем в бесконечный цикл. Не владея и не понимая свой собственный образ, мы распространяемся мы обречены быть жертвами.
Миссис Гамильтон просто посмотрела на Алану.
— Это на удивление философские вещи, исходящие от тебя.
— У меня было много времени подумать, тратя время с Хелен так долго, — Алана почесала голову. — Ах, черт, это трудно выразить словами. Я просто скажу вот что: я думаю, что в этом бою было много уроков. Ты узнала, что трюков и теневых игр иногда недостаточно. Донни понял, что он не может защитить всех. Сестры Кортес, вероятно, узнали, как далеко они на самом деле от вершины Доннитона. Готов поспорить, их уверенность пошатнется от того, как небрежно их вырубили.
— Кларисса увидела надежду на свою мечту об использовании элементов. Деклан увидел, что Рендидли действительно может истекать кровью, как и все мы. Паоло и Кейл оба узнали, что другой не является непобедимым.
— А ты? — спросила миссис Гамильтон.
— Это, очевидно, — Алана жестом указала на себя в своем блестящем великолепии. — Что самое странное из всего; я не смогла бы сформировать этот образ, не проведя столько времени под давлением (Домена) Хелен. Было ли неизбежно, что я буду бороться против нее все это время, чтобы сохранить свою силу?
Затем она покачала головой.
— Или это просто я хочу, чтобы меня выбрали, и что все это было просто броском костей? В любом случае, пожалуйста, отойди назад. Забери Берил с собой.
— Но его (Навык)
Глаза Аланы стали ярко-мандариновыми, когда она устремила на миссис Гамильтон острый взгляд.
— Это не твой бой. Временное ограничение (Навыка Изоляции) не станет актуальным. Я сомневаюсь что это продлится дольше одного столкновения. Максимум два.
Миссис Гамильтон хотела сказать нет . Она хотела отрицать, что слова Аланы были правдой. Но также миссис Гамильтон устала, и у нее заканчивались (Выносливость) и (Мана). Земля под ее ногами потрескалась и была изрыта ямами. И храбрый юноша, которого она так долго стремилась защитить, уже был предан в этот день и теперь падал с неба, облаченный в облик монстра.
Это была маска, которую они ему дали. Маска зависти, благоговения и изоляции.
— Иногда, это нормально чувствовать себя старой, — с грустью подумала миссис Гамильтон. Затем она отвернулась от боя и использовала свои провода, чтобы оттащить оставшихся раненых с разрушенной арены.
Когда Рендидли ударился о землю, арена рухнула в груду бледных обломков. Это также вызвало цепную реакцию на острове посреди карьера, посылая куски камня, падающие в воду. Алана споткнулась от удара, почти мгновенно выпрямившись, готовясь к его атаке. Но он не двигался.
Пыль рассеялась и показала его стоящим на платформе из плотно сплетенных корней посреди разрушенной арены. Даже когда земля продолжала дрожать и проседать, Рендидли просто посмотрел на нее. Чудовищная черная дыра, служившая ему ртом, изогнулась в дугу.
Слабая.
Его чудовищный взгляд ясно давал понять его реакцию на нее. И это было обвинение, которое Алана не могла отрицать после сегодняшнего дня. Теперь, когда она почувствовала край того, чем был образ, она могла ощутить глубину времени и эмоций, которые Рендидли вложил в усовершенствование этого монстра, которого он сейчас демонстрировал. Как ему удавалось двигаться по своей повседневной жизни, не сломавшись под этим весом, было за пределами понимания Аланы.
Кроме того, Алана признала, что это также правда, что блестящий образ, который она сейчас демонстрировала, не был по-настоящему ее; большая часть эмоционального веса, который она использовала для создания своих мерцающих доспехов и крыльев, была заимствована из печали Доннитона. Десятки тысяч людей крепко сжимали руки и желали победы Доннитону. Это был клинок, которым она теперь владела.
Даже когда наблюдатели бежали, они посылали ей свои надежды и молитвы.
Валькирия родилась из этой эмоции, горя сырой силой их веры. Она подняла свое копье, рассматривая извивающееся и отвратительное лицо перед ней.
Возможно, самой шокирующей частью всего этого было то, что даже с ее (Навыком Восприятия) (Соколиный глаз) Алана не смогла найти ни одного изъяна в иллюзии, которую создал Рандидли. Его образ стал им, и он жаждал крови.
Мы были не единственными, кто учился в этом испытании, не так ли? — с грустью подумала Алана. — Иногда вещи должны быть сломаны, чтобы мы могли расти. Так давайте закончим это. И будем надеяться, что после этого мы все еще сможем говорить как друзья.
Прежде всего, Алана научилась полагаться на основы во время боя. Она часами оттачивала свои способности в Доннитоне, повторяя одни и те же плавные движения. Каждый волдырь — это сто тысяч толчков, связанных воедино и получивших физическое присутствие на ее теле. Это было причиной того, что она достигла вершины Доннитона. Алана Донал не пойдет коротким путем к власти.
Поэтому, когда она пришла в движение, она объединила свои три самых надежных (Навыка) в свою основную атаку: (Тяжелый удар), (Геркулесовая сила) и (Солнечный удар). Копье стало вспышкой и взорвалось в движении.
Словно он был ее ужасающим перевернутым образом, серая призрачная форма Рендидли подняла левую руку и встретила ее атаку прямо на вершине обломков, которые арена оставила после своей гибели. В этот момент образ и реальность перестали иметь значение.
Ужасный монстр, ненавидимый природой, был реален. Решительная валькирия была реальна. Затем и это перестало иметь значение, когда они врезались друг в друга. Осталась только тонкая граница, где сталкивались два их существования. Валькирия взревела, а монстр завыл.