Настоящим именем Тринадцатого было Теодор, но он всегда ненавидел это имя. Настолько, что он начал плохо себя вести в юном возрасте, негодуя на властную и контролирующую природу своих родителей. Все это были довольно безобидные нарушения, пока он не проехал на красный свет в нетрезвом виде и не убил пару, превратив их смарт-кар в смятую консервную банку.
Когда появилась Система, Тринадцатый отбыл половину десятилетнего срока. И когда наступил хаос, он, наконец, обрел свободу поделиться тем ужасным ядом, который кипел в его груди в течение пяти лет.
Теперь Тринадцатый был нанят богатыми, чтобы создавать проблемы друг для друга. Как правило, никто никогда не просил о смертях, но и ничего не говорили, когда неизбежно появлялись трупы. Улыбка Тринадцатого расширилась. И теперь вся эта компания
моя, чтобы поиграть с ней
Понюхал.
Тринадцатый резко обернулся и столкнулся лицом к лицу с гибкой молодой женщиной с блестящими волосами цвета красного дерева и острыми глазами. Она была одной из самых красивых женщин, которых Тринадцатый когда-либо видел, и в данный момент она его обнюхивала. Тринадцатый был поражен тем, что она смогла подобраться к нему сзади, и он этого не заметил.
Но это тело Тринадцатый даже не стал обращать внимания на ее выражение лица, жадно разглядывая ее грудь и бедра. Увидев, что она женщина, все его прежнее напряжение испарилось. Он облизнул губы. Когда я с ней закончу
— Я так обрадовалась, когда почуяла запах крови, — проныла женщина. — Но подумать только, это всего лишь надоедливый комар вроде тебя. Лучше я не позволю тебе здесь разгуливать
Тринадцатый даже не увидел удара копьем, который перерезал ему горло.
Глава 970
Ощущение было примерно как вкус дешёвой текилы, застрявшей в горле. Сколько бы Алана ни выдыхала, избавиться от него не получалось. Инстинкты констатировали, что это плохое предчувствие, но на самом деле это было просто скованность. Железная воля Аланы сдерживала его, не позволяя перерасти во что-то большее.
В предрассветном свете Алана ровными движениями расчёсывала волосы Рейны. Отфильтрованный свет из высоких окон заставлял пряди женщины мерцать, обнажая богатый и сложный цвет, который опровергал её тёмные волосы. И хотя это успокаивало, ровные движения не давали ей обычного чувства беззаботного блаженства.
Алана старалась дышать мягко и тихо, хотя отчаянно пыталась задействовать диафрагму и изгнать странный узел напряжения, который постоянно зудел на краю её внимания. Часть её думала, что отсутствие успеха означает, что ей следует прекратить попытки заставить себя. Тем не менее, она продолжала стискивать зубы и безрезультатно расширяла грудную клетку, пытаясь вытолкнуть его.
Что со мной не так? — подумала Алана. Это это не я. Я боец Доннитона. Даже если образы — это не просто ещё одна битва почему я так сильно проигрываю? Это так глупо . Рейна на меня влияет. Я стала практически сентиментальной рядом с ней .
Рейна вздохнула и многозначительно посмотрела на Алану. — Тебе действительно нужно идти?
Тень улыбки тронула уголки губ Аланы, когда она почувствовала, что Рейна, сознательно или нет, активировала часть своего обаяния, задавая этот вопрос. В данный момент это было желанным отвлечением от нестабильных и противоречивых потоков эмоций, в которые разум Аланы быстро погрузился за последние четыре дня.
Во всяком случае, это был хороший знак того, что психическая травма Рейны после испытания против Рендидли медленно начинала заживать. Очень немногие вещи пробивались сквозь собственный упадок Аланы, но то, как сильно Рейна была затронута, привлекло её внимание. Длинная тень, отбрасываемая Рандидли, начинала исчезать. — Конечно. Если не я, я не могу быть уверена, что мы сможем помочь Зоне Одиннадцать. К тому же это будет хорошей тренировкой для меня. Я чувствовала себя немного беспокойно в последние несколько дней.
— А что насчёт твоих таких драгоценных тренировок? — спросила Рейна.
Алана махнула рукой, пытаясь сохранить движение лёгким и небрежным. — Паоло и Кейл справятся без меня. Даже если они не захотят, их соревновательный дух заставит их выложиться по полной.
Смиренно кивнув, Рейна больше ничего не сказала. Две женщины молча оставались в своих позициях, Алана расчёсывала, а Рейна сидела, в течение следующих десяти или около того минут. Алана стиснула зубы и заставила себя наслаждаться этим. Она должна наслаждаться этим. В конце концов, это будет последний раз, когда у них будет этот маленький комфорт в течение нескольких месяцев.
Алана в данный момент не была расстроена тем, что не смогла встретиться с Рендидли в предыдущем испытании. Нет, она вполне гордилась своей способностью выжать из него три удара, пока он находился в этом гипермощном состоянии. Проблема началась в ночь после испытания.
Нет, даже это было неверно. В ночь после испытания она яростно вписала в свою душу чувство направления всех тех надежд и образов, которыми её пичкал Доннитон. Этот опыт трансцендентности она запомнила каждый его уголок. Она была подобна широкому речному бассейну, готовому направить огромный поток воды к морю.
Когда она проснулась следующим утром, единственным оставшимся чувством было метафизическое обезвоживание. Больше никакой духовной жидкости не поступало в Алану от жителей Доннитона. Она была пуста. Это чувство исчезло. Это так разозлило её, что Алане пришлось сознательно расслаблять челюсть несколько раз за последние четыре дня, чтобы не стереть зубы в пыль.
После того, как она так долго была самым могущественным человеком в Доннитоне, эта борьба заставила её почувствовать себя слабой.
Было глупо паниковать из-за этого. Последние четыре дня без какого-либо прогресса в области образов усугубили эту глупую панику. Было ещё глупее ожидать, что она освоит что-то за четыре дня, на что у Рендидли ушли месяцы, по крайней мере, чтобы стать опытным. Её текущий прогресс был более чем достаточным.
Но без твёрдого контрфактического аргумента это семя паники разрослось и стало ядовитым в глубине её разума. Её гнев и разочарование были злобным вишнёво-красным покером, готовым сжечь гниль, но она не могла достаточно точно определить эмоцию, чтобы устранить оставшуюся панику. Каким-то образом она всегда ускользала.
Пока она, наконец, не сможет понять, как создавать образ, Алана подозревала, что он останется таким же скользким, как илистый угорь.
Уехать из Доннитона может быть, это пойдёт мне на пользу , — подумала Алана.
Позже сегодня Алана отправится с Сэмом и группой из пятидесяти элитных людей из Доннитона, чтобы направиться в Зону Одиннадцать и помочь с их безудержной проблемой с монстрами. Запрос из Зоны Одиннадцать можно было считать спасением для обеих сторон. Зоне Одиннадцать нужна была помощь, чтобы предотвратить величайшую орду монстров, которую когда-либо видела Земля, а Доннитону нужен был способ доказать свою силу после публичной ничьей с Рандидли.
Как миру, так и себе.
Алана была быстро выбрана для руководства экспедицией. Она стоически восприняла эту новость, когда её проинформировали, а затем вернулась в темноту своей палатки. Очень редко за последние четыре дня Алана покидала свою палатку. По причинам тренировок. Она была вершиной силы Доннитона, его непобедимым копьём, учителем, который вёл их всех.
Но с тех пор, как в те часы головокружения ранним утром после столкновения с Рандидли, образ отказывался проявляться для неё. Эта истина была неизбежной чумой для её разума. В то время как Кейл, Паоло и Дозер медленно собирали свои силы и создавали всё более и более детализированные образы, Алана обнаружила что не может создать ничего.
Прошло всего четыре дня , — проворчала Алана себе. Но её мысли продолжали суетиться вокруг реальности ситуации.
Она была пустым руслом реки. Сущность её Духовного пространства стала сухой и изрытой. Эта тёмная паника шептала, что это станет долгосрочной проблемой. Если она не решит её немедленно, будут последствия.
Опять же Прошло четыре дня — устало подумала Алана, откладывая кисть. Что один человек может сделать за четыре дня? Рендидли понадобился всего один день, чтобы сломить дух Доннитона и уйти, не оглядываясь.
Доннитон нуждался в ней больше, чем когда-либо, а она ничего не могла сделать. Так что в некотором смысле было облегчением покинуть Доннитон сейчас. В другом смысле, это было похоже на бегство.
В то время как тело Аланы продолжало сидеть в безмолвной борьбе, Рейна прервала тишину между ними. — Знаешь, эти дни были для меня таким приятным отдыхом. Это был идеальный повод взять несколько выходных. Я даже сделала несколько свежих набросков. Это одно из немногих, что я могу безопасно делать в качестве инвалида , хи-хи. Хочешь посмотреть их перед тем, как ты уйдёшь?
— Конечно, — просто ответила Алана совершенно ровным и нейтральным тоном. Хотя она знала, что, вероятно, именно страх и давление мешали ей конденсировать образ из обильной умственной энергии, которую она производила, было трудно просто избавиться от него.
Даже сейчас мой разум бегает по кругу , — внутренне вздохнула Алана.
Рейна с энтузиазмом вскочила и перекатилась через свою кровать к столу в дальнем конце. Достигнув его, она вытащила длинный ящик и достала несколько тонких листов бумаги для эскизов. С лёгкой улыбкой Алана приняла их и начала просматривать.
Первым, к смущению Аланы, был её портрет, на котором она многозначительно смотрела в окно. Ещё более странным было то, что на ней не было ни доспехов, ни копья. В данный момент на ней была именно та одежда, которую можно было увидеть на эскизе. Она выглядела хрупкой. Уязвимой.
Алана посмотрела на Рейну и приподняла уголок губы. — Только ты осмелилась бы изобразить меня такой.
— Ну, ты так редко пытаешься быть кем-то, кроме копья, — сказала Рейна, закатывая глаза. Она схватила кружевную подушку и бросила её в Алану. — Неужели только во время наших завтраков ты расслабляешься? И тебе, и Доннитону было бы неплохо помнить, что ты не просто боец.