Что было хуже, Рендидли прекрасно осознавал мягкий взгляд Иггдрасиля на него, когда он привёл в действие Колодец Пустоты в своей груди, чтобы произвести поток Пустоты. Рендидли внезапно почувствовал, как остро осознаёт тот факт, что основное тело сопротивлялось Колодцу Пустоты. Было трудно сказать, будет ли Иггдрасиль так же против обладания им Рандидли.
Из-за его рассеянности в какой-то момент поток Пустоты стал немного слишком сильным, что привело к небольшому повреждению каменистой кожи Зауны. Но, учитывая, сколько повреждений она уже получила, Рендидли сразу же побледнел. Он отбросил свои собственные колебания в сторону и безоговорочно бросился в задачу.
После того, как Зауна и Салазар избежали опасности получить дополнительные повреждения от Пустоты, Иггдрасиль долго смотрел на Рандидли. — Это. интересное развитие.
— Ага, — коротко сказал Рандидли. Но что-то в его тоне, должно быть, насторожило Иггдрасиля, насколько противоречиво Рендидли всё ещё относился к Пустоте. Древовидный великан протянул свою ветвь и положил её на плечо Рандидли. Рендидли не мог заставить себя поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с Иггдрасилем, поэтому он изучал золотые строки текста, выгравированные на ветке.
— Ты — один из образов Рендидли Гончего Пса. Как бы ты ни развивался, это не изменится. Мы — он настолько же, насколько он — мы. И мы в этом вместе.
Слова Иггдрасиля странным образом утешили Рандидли, несмотря на то, что он всё ещё предпочитал считать себя настоящим воплощением Рандидли, которое просто отделилось от основного тела. Но было трудно утверждать это после того, как он напрямую взаимодействовал с основным телом и бросил вызов его воле.
.но что это делает меня ?
Покачав головой, Рендидли отпустил это и вернулся к своему дыханию. Всё, что сейчас имело значение, это то, что Пустота была удалена из его подчинённых, и Иггдрасиль смог использовать свой образ, чтобы залечить большую часть ущерба, нанесённого им двоим. Пришло время Рендидли переключить своё внимание на свой собственный прогресс ещё раз.
Рендидли отдыхал. Когда постоянная головная боль утихла, он размял плечи, чтобы разогреть своё тело, а затем обратил своё внимание внутрь себя. К сожалению, звёзды Пустоты, которыми он теперь обладал, было нелегко контролировать.
Время продолжало течь, пока Рендидли сидел совершенно неподвижно внутри палатки. После нескольких часов экспериментов Рендидли был глубоко сыт по горло своим новым ядром Пустоты. Единственным активным эффектом, которого он достиг, было выяснение того, как перемещать ядро. Как только он узнал трюк, это было даже довольно просто. Но после перемещения своего ядра Рендидли всё ещё не нашёл ничего интересного в том, чего он мог достичь.
Конечно, он обнаружил, что не может вытолкнуть ядро за край пузыря. И пузырь Пустоты слегка деформировался, когда ядро перемещалось к пределу. Но Рендидли ломал голову и не мог придумать, как такой эффект может быть действительно полезным.
Когда Рендидли касался ядра, его всегда поражала уверенность в том, что у ядер есть скрытая цель для существ Пустоты. Но его оптимизму не оставалось ничего другого, как медленно угасать, поскольку эта надежда так и не оправдалась.
Может быть, дело в том, что эти ядра — несовершенные имитации того, чем обладают Звери Пустоты или, может быть, мне нужно быть в Великой Расщелине, чтобы понять их возможности.
Рендидли медленно встал в палатке, мышцы его ног напряглись, когда он встал. Ухмыляясь, глядя на своё тело, Рендидли позволил себе почувствовать небольшую гордость за текущее состояние своего образа. Несмотря на то, что его образ неоднократно стирался до своей основной формы каждый раз, когда он сталкивался с могущественными силами Пустоты, это также были возможности для Рендидли построить себя с нуля.
Конечно, это означало, что количество усилий и времени, которые он вкладывал в свой образ, резко увеличивалось, поскольку он переделывал себя несколько раз. Головная боль от перенапряжённой воли теперь была постоянным спутником Рандидли. Не то чтобы ему действительно нужно было спать в традиционном смысле, но эта постоянная пульсация делала любой отдых, который не подпитывался расслабляющей энергией Иггдрасиля, почти невозможным.
Тем не менее Рендидли не чувствовал ни капли сожаления, когда размышлял о своей новейшей форме.
Коготь Рендидли мрачно блестел совершенно новой остротой, которая прорвётся сквозь плоть, даже несмотря на то, что он был всего лишь образом. Его костяное копьё, казалось, постарело на тысячу лет. Пятна крови казались такими высохшими и святотатственными на желтеющей кости, что тот, чья кровь так запятнала кость, чтобы остаться там по сей день, не мог быть обычным человеком. Его ноги мощно напряглись, длинные и тонкие сухожилия выпирали из его кожи, как стальные тросы.
И его глаза, тёмно-зелёные, как лес и торфяная грязь.
С таким количеством улучшений нет никакого способа, чтобы основное тело не было удовлетворено
Но как только Рендидли подумал об этом, его лицо напряглось в гримасе. Это
не должно
иметь для него такого большого значения, чтобы вернуться и доказать основному телу, что он смог выжить самостоятельно. Стремиться к одобрению основного тела было смешно. Как сказал Иггдрасиль, он был такой же частью основного тела, как и основное тело — его частью. Их отношения не должны быть такими односторонними.
И всё же этот ублюдок остаётся совершенно отстранённым, когда я хочу поговорить с ним
— с обидой подумал Рандидли. Покачав головой, он встал и потянулся. Иггдрасиль коротко взглянул на него, когда он двигался, но затем вернулся к медленному ваянию корпуса для Сущности Зажигания. Зауна и Салазар, всё ещё восстанавливающиеся, дышали в унисон на другой стороне тесной палатки.
.даже если здесь немного теснее, это не такое уж плохое чувство,
— подумал Рандидли. Осторожно двигаясь, он обошёл их неподвижные тела и вышел из палатки. Мрачные переулки между холщовыми жилищами были однообразными и пустынными, что позволило Рендидли быстро проскользнуть сквозь них и появиться на краю пустошей.
Когда он шёл, Рендидли предположил, что направляется на ещё одну тренировку, подобную той, что он испытал несколько дней назад. Где его сознание стало таким лёгким, что плавало поверх его действий, как пузырь в воде для ванны.
Такая метафора точно иллюстрировала, как трудно это поддерживать, но были соразмерные преимущества с точки зрения роста, если бы он смог достичь этого равновесия ещё раз. В течение короткого периода времени уровни навыков приходили так свободно, что это было шокирующе. Было что-то неотъемлемое в этом менталитете, которое Рендидли стремился запечатлеть во второй раз.
Если бы он мог овладеть этим, его рост был бы поистине чудовищным.
Но когда Рендидли действительно прибыл на эту пограничную землю между двумя лагерями, он понял, что, хотя тренировки и важны, это не то, почему он пришёл в это пустынное место. Нет, сразу стало совершенно ясно, что причина, по которой Рендидли пришёл в это место посреди ночи, заключалась в том, что именно здесь он дважды испытал удовольствие от встречи с Вуаллой.
И третий раз был по-прежнему очарователен; она стояла, подняв своё бледное лицо к небу, когда он прибыл.
Её лазурные волосы обычно свободно развевались за ней, но теперь они были туго собраны в толстую косу. Вместо водопада её волосы внезапно стали рекой замечательных течений и глубин. Такого рода, которое могло бы унести неосторожного взрослого под свою поверхность, даже не оставив ряби на ней.
В отличие от их предыдущих встреч, они заметили друг друга почти сразу. Увидев его, Вуалла начала медленно идти к середине ничейной земли. Рендидли ускорился, чтобы встретиться с ней. Их шаги были единственными звуками в широкой ночи.
Когда они прибыли, они стояли почти ровно в метре друг от друга, просто глядя друг на друга. Рендидли было ясно из тех мест, где задерживался её взгляд, что Вуалла заметила изменения, которые он внёс в свой образ вчера и сегодня, совершенствуя свою физическую форму после того, как она была так тщательно изуродована. Небольшой прилив гордости заставил его поднять подбородок.
Но в то же время Рендидли заметил, насколько мрачным и покорным было лицо Вуаллы.
вот какое выражение было у нее на лице. Волосы, туго забранные в косу, подчеркивали резкие линии ее высоких скул и делали ее старше лет на пять. К тому же, они открывали неровный шрам вдоль левой стороны челюсти, почти прямо под ухом. Вероятно, раньше этот старый шрам скрывали ее непокорные волосы. Сейчас Рендидли смотрел на него с изумлением, размышляя об истории, которая за ним стоит.
Они молчали.
Изумрудный взгляд Рандидли, ставший темно-оливковым, и лазурные глаза Вуаллы вели тонкую игру в фехтование, обмениваясь выпадами внимания и кокетливыми отступлениями.
В конце концов, это стало для Рендидли невыносимым. Над головой Вуаллы нависла тяжелая правда, и Рендидли почувствовал, что ему слишком любопытно, чтобы игнорировать ее. Но он не мог заставить себя спросить об этом прямо. Вместо этого он спросил:
— Значит, мы не собираемся начинать нашу встречу с драки сегодня?
Уголок рта Вуаллы слегка дернулся.
— Ты думаешь, то, что мы делали раньше, было дракой?
Рендидли ухмыльнулся и поднял сгибающийся коготь.
— Ну, это была бы неплохая разминка, не так ли?
Но почти так же быстро, как она появилась, искра веселья погасла в глазах Вуаллы.
— Возможно. Но я не Прости, я подозреваю, что сегодня я буду не лучшей компанией.
— Что-то случилось? — Рендидли опустил коготь.
Вуалла вздохнула и посмотрела вверх, на странно светящиеся багровые мазки облаков над ними. В тусклом ночном свете они казались ржавыми и серыми.
— И да, и нет. Мой тот человек, с которым ты видел меня на днях, доложил на меня. Как он и сказал, но я думала, что впрочем, это уже неважно. Меня назначили в специальный отряд, который возглавит штурм Вратчика Преисподней через два дня. Они зажгут Маяк Долга, но я не думаю, что многие откликнутся на его призыв. Нас идет так мало