сто.
Но в основном она смотрела на потолок. Яркие изумрудные глаза Рендидли Гончего Скверны парили перед ней.
— Почему почему я всегда тебе проигрываю?
— Мадам Грейман Мы никогда и не соревновались.
Это был такой странный контраст. После смерти ее родителей никто не смотрел на нее так прямо, как он.
Вскоре Теодора больше не могла этого выносить и закрыла глаза. Но это только усугубило странные видения. Она была там, на арене, ее тело было наполнено мучительным холодом, горечью и негодованием, клокотавшим в ее груди. И когда она бросила все это в лицо Гончему его реакция говорила сама за себя. Он посмотрел на нее прямо. Она могла сказать, что он был честен. В его глазах они никогда не соревновались.
Он искренне пытался помочь ей все это время. Возможно, не ей конкретно, а Земле в целом; он хотел, чтобы люди процветали. Ее гордость просто не позволяла ей видеть это в прошлом.
После того как ее родители погибли всего в нескольких футах от нее в автокатастрофе, ее в конце концов поместили к кузине, которая работала ведущей новостей. Бездельничая, Теодора теперь задавалась вопросом, кто возьмет ее теперь, когда она так слаба.
Когда она стояла на арене, осознание того, что она была бессмысленно ответственна за такие страдания в Зоне 1, поразило ее с такой силой, что она потеряла сознание. Ее хватка за реальность ослабла, когда некоторые из ее фундаментальных посылок были оспорены. И все же она проснулась сейчас, покалеченная и раненая, и почувствовала гораздо больше покоя, чем в прошлом.
— Образ, да — сказала Теодора, осторожно поднимая правую руку с кровати. Ее пальцы время от времени сводило судорогой, и упражнение, казалось, поджигало ее правое плечо, но почему-то было приятно тянуться к потолку. Ее подвергли импичменту, и она использовала свое тело до такой степени, что казалось, что даже Система не может исцелить ее раны. Единственное чувство, которое испытывал к ней ее великий соперник , было жалостью.
И все же она все еще жива. Она все еще может тянуться. У нее все еще есть вещи, которые она хочет выполнить.
Как ни странно, ей захотелось ванильного пудинга. Она не ела пудинги уже много лет.
Дверь в ее комнату открылась. И довольно большой и странно сложенный человек вошел в затемненную комнату. Несколько секунд Теодора не могла понять, то ли ее зрение хуже, чем она думала, то ли этот человек частично ракообразный. Оказалось, что последнее.
Человек сел рядом с ее кроватью. — Президент Грейман, я рад видеть, что вы пришли в сознание. Как
— Как вы себя чувствуете?
— Бывший президент. Просто зовите меня Теодора, — поправила Теодора почти рассеянно. Затем её взгляд немного заострился. Этот человек не был похож на кого-то, связанного с Орденом Дьюкис или Зоной 1. Так почему она здесь лежит? Но это не было её главной заботой. — Как Рихтер?
— Хорошо восстанавливается в конце коридора. Его тело приспособилось к этой. Пустоте гораздо лучше, чем ваше, — сказал мужчина, шевеля своей гигантской клешней. — Мы считаем, что это потому, что он смог создать замкнутую систему в своих ногах, чтобы сдерживать. коррозию, которая возникает, когда этой энергии позволяют свободно действовать. А тем временем.
— А тем временем я действовала, не обращая внимания на последствия, — подтвердила Теодора, думая не только о Пустоте в своём теле. Она чувствовала правду о своей вине в тихом хрипе своего дыхания. В её теле внезапно появилась слабость, которой она не испытывала с тех пор, как появилась Система. Но в некотором смысле эта слабость была обнадёживающей. Она казалась очень реальной. Это означало быть человеком.
Это значило быть сиротой.
С большим усилием Теодора повернула голову в сторону и посмотрела на странную фигуру более прямо. У этого человека были голова и рука краба; должно быть, он был одним из тех, кто пострадал от экспериментов Томаса Кармина.
— И ещё, кто вы такой? Если говорить прямо, я не совсем понимаю, почему я лежу здесь, в тёмной комнате.
Мужчина, казалось, был удивлён её словами.
— Ах. Прошу прощения, что не представился раньше. Меня зовут мистер Силло; я гражданин 2-го уровня Зоны 1. Я просто полагал. ну, что ваша конфиденциальность имеет первостепенное значение. Учитывая ваше политическое положение.
— У меня больше нет политического положения, — откровенно сказала Теодора, а затем начала смеяться, что вскоре перешло в очередной приступ кашля. По правде говоря, у неё больше ничего не было.
Затем она почувствовала, как мистер Силло активировал (Навык), и несколько струек тепла слегка коснулись её тела. Хотя это не могло напрямую бороться с повреждениями, нанесёнными Пустотой, это могло облегчить негативные симптомы. Постепенно её кашель утих, и она издала вздох удовольствия.
Поздравляем! Ваш (Навык) (Решительная Стойкость вырос до 2-го уровня!
Поздравляем! Ваш (Навык) (Решительная Стойкость вырос до 3-го уровня!
Я стала калекой, и всё, что я получаю взамен, — это почти бессмысленный (Навык).
Она каким-то образом поймала себя на улыбке.
— Спасибо за ваш (Навык). Просто чтобы уточнить, это состояние моего тела после того, как были использованы все доступные методы, чтобы попытаться обратить вспять повреждения, нанесённые моему телу Пустотой? — спросила Теодора.
На секунду мистер Силло замолчал.
— .все типичные методы были исчерпаны, да.
Рот Теодоры дёрнулся. По какой-то причине ей было очень трудно сопротивляться желанию смеяться, хотя каждый раз, когда она это делала, её тело корчилось от агонии.
— И я полагаю, часть причины, по которой вы здесь, состоит в том, чтобы предложить мне нетипичный метод, да? Позвольте мне угадать: это связано с исследованиями Томаса Кармина, перемещением моего разума в более крепкое тело, которое может даже быть
лучше
моей смертной оболочки.
На этот раз мистер Силло полностью замолчал, рассматривая её.
Тогда Теодора продолжила говорить сквозь приступы кашля, вызванные смехом:
— Я, наверное, злюсь, да? Что. э-э. что я была так очевидно побеждена, все мои методы провалились. Я, наверное, хочу кого-то обвинить. Мне, наверное, нужно построить храм моей ярости и водрузить на него голову Рендидли Гостхаунда. Но сейчас.
— Мадам Грейман. Мы никогда и не соревновались.
Молодая девушка сидела на стуле, который был слишком велик для неё, и механически подносила ложку ванильного пудинга к губам. Она не ела его; она просто покачивала ложкой вперёд и назад, наблюдая, как дрожит пудинг. Взрослые в другой комнате повышали голоса.
Поздравляем! Ваш (Навык) (Решительная Стойкость вырос до 4-го уровня!
Поздравляем! Ваш (Навык) (Решительная Стойкость вырос до 5-го уровня!
— .сейчас я просто хочу выяснить, что могут сделать мои руки, — закончила Теодора. Затем, резким жестом, который снова вызвал у Теодоры смех, она прогнала мистера Силло. Её рука выглядела как незаконнорождённый ребёнок рукопожатия и безумных движений человека, пытающегося оторвать змею. — Спасибо за предложение, но мне не понадобится ваша помощь, мистер Силло.
После нескольких секунд молчания мистер Силло встал.
— Ну, конечно, решение за вами. Я сообщу Рихтеру, что вам лучше.
Отдам ему должное, —
подумала Теодора, наблюдая за уходящим крабом. —
Он знает, когда нужно чисто отступать. В его предложении не было никаких вопиющих недостатков. Полностью неуязвим для упрёков. Но знаете, мистер Силло.
Теодора Грейман закрыла глаза. Интенсивный изумрудный взгляд Рендидли внезапно снова возник, словно заглядывая в её душу.
Образы становятся доминирующими не из-за силы, которая с ними связана, хотя это и важно. Скорее, они становятся доминирующими, потому что вы наконец можете сформировать то, кем вы являетесь на самом деле. Образы уязвимы и искренни. Создание этой правды для себя. это очень мощная вещь . И я хочу получить шанс построить то, кем я хочу стать .
Глава 1466
Рендидли наконец почувствовал, что скованность в его теле ослабевает. Его Нижняя туманность наконец-то стабилизировалась. Одновременно с этим он испытал глубокое чувство удовлетворения, которое было трудно описать. Его Эфир и Нижний мир постепенно просачивались друг в друга по всему его телу, становясь тканью его существа. Процесс физикализации его образов ускорился благодаря совместной работе обеих энергий. Что-то вставало на свои места внутри него. Как будто эти энергии были его невидимым скелетом в течение последних нескольких лет, и новый окружающий уровень Нижнего мира позволил его костям наконец-то стать конкретными.
Он сидел, скрестив ноги, ладони касались земли, пальцы были растопырены вокруг руки. Изначально это было выражением напряжения, но теперь положение стало совершенно удобным. Его мышцы время от времени сводило судорогой, когда они адаптировались к изменениям, происходящим в теле Рандидли, но в остальном он был совершенно неподвижен. Его дыхание было таким тихим, что его можно было и не заметить, даже с усиленными Системой чувствами.
В глубокой ночной тьме перед рассветом Рендидли почувствовал себя странно невесомым. Вернее, он чувствовал, что Земля под ним больше не может на него влиять. По мере того как его тело наполнялось важностью, эмоциями, смыслом и связью Эфира и Нижнего мира, влияние гравитации на него неуклонно разрушалось. Его тело стало доминирующей силой в окружающем пространстве.
Объекты на орбите будут притягиваться к
нему.
С возросшей силой пришло и понимание. И, конечно, чем больше этого серого кристалла в его груди постепенно разрушалось, тем больше Рендидли беспокоили его озарения. Во-первых, он начал переосмысливать свой план поглощения тяжести финалов. Потому что то, что Нижний мир делал, с точки зрения структуры, чтобы достичь ощущения большей плотности, это создавал сеть вокруг и сквозь его образы.
В отличие от его образов, которые могли стать истинными физикализациями через Эфир, Нижний мир вместо этого предоставлял сеть энергетических жил, которые проходили между его различными образами. Возможно, это очевидно, это была энергия связи и равновесия. Но после того, как он наконец предоставил элементы этой связи, его физикализации могли стать намного более конкретными.